Атаман Платов - Анатолий Корольченко

Александр с недоумением смотрел на атамана. Потом взял папку, перелистал, усмехнулся:

— Гм! В самом деле договор. И его доставили казаки?

— Так точно, они самые.

— Опоздал, генерал, — Александр захлопнул папку. — Договор потерял силу с того дня, когда разбойные войска Наполеона перешли русскую границу. Однако ж, — он сделал многозначительную паузу, — в знак воинской доблести Войска Донского передаю этот договор вам. Пусть отныне ваш род станет его хранителем.

Почти сто тридцать лет важнейший для России документ хранили потомки атамана. И лишь весной 1941 года он попал в один из московских музеев, где находится и поныне.

Под Красным

Платова разбудили на исходе ночи.

— Ваше превосходительство, проснитесь, важная новость.

Услышав знакомый голос Шперберга, Матвей Иванович оторвал голову от подушки.

— Что случилось?

Не отойдя еще ото сна, сел на лавку, сладко зевнул и передернул плечами. Догадливый денщик проворно подставил валенки, и он сунул в них длинные ноги.

— Прискакал сотник от полковника Чернозубова. Доставил чрезвычайной важности вести.

За полковником стоял офицер — казак в лохматой шапке, стянутом ремнями полушубке, на боку сабля, в руке плеть.

— Какого Чернозубова? Степана иль Ильи?

— Чернозубова-четвертого, Степана.

— Что доносит? — Матвей Иванович потянулся к лежащей на скамье бурке, накинул ее на плечи, перевел взгляд на прибывшего.

— Сотник Наркин, — назвался тот простуженным голосом. Попытался щелкнуть каблуками, но перемерз так, что ноги не слушались, и щелчок не удался. — Господин полковник приказал доложить, что полк вступился в бой и теперь сидит на хвосте неприятельской колонны.

— Сидит на хвосте, — недовольно проговорил Платов. — Ты сказывай, где с французом схлестнулись?

— У села Сырокорень, ваше превосходительство. Французы как раз там свернули с дороги и перебрались через Днепр.

— Что-о? Перебрались через Днепр? — сон как рукой смахнуло. — Французы перешли на наш берег? Да как же они смогли? Там ведь мостов нет!

— Совершенно верно, ни одного моста, — подтвердил Шперберг.

— А они по льду, — прохрипел сотник.

— И лед выдержал? — усомнился Матвей Иванович.

— Они на лед настил из досок наложили. Сами прошли и коней перевели, а вот орудия не успели. Десять их пушек захватили и прислугу.

— Карту! — потребовал Платов.

Шперберг достал из сумки сложенную и изрядно потрепанную карту, исчерченную к тому же карандашными значками и пометками, расстелил ее, и Матвей Иванович низко склонил лысоватую и сильно тронутую сединой голову.

Обозначенная на карте дорога, по которой отступала французская армия, у Смоленска расходилась на две ветви: одна шла по правому берегу Днепра, вторая по южному, левому. Обе выходили к Орше.

Когда корпус первым подошел к Смоленску, Платов не стал втягиваться в город, обошел его. Тринадцать казачьих полков и донскую батарею он повел в обход с севера, а семь других полков во главе с генералами Денисовым да Грековым пустил с юга, по левому берегу. Там же с разведывательной задачей действовал и полк Чернозубова Степана.

Прикрывая отход французской армии, маршал Ней повел большую часть своих сил по левой дороге, надеясь быстрей достичь Орши и там создать сильный узел сопротивления. Но генерал Милорадович упредил: заняв Красное, преградил ему путь. Ней попытался сбить русских: атаковал раз и второй, но атаки были отбиты. Русские стояли намертво.

Казалось, выхода из этой ловушки французам не было: слева простиралось лесное бездорожье, справа — ненадежно застывший Днепр, за которым находился корпус Платова. А позади, в Смоленске, сосредоточивался отряд грозного Ермолова, который вот-вот ударит с тыла.

От Милорадовича прибыл к Нею офицер с Предложением сложить оружие, сдаться. «Мне сдаться? Подумал ли об этом ваш генерал? Скорей земля под ним провалится!» — воспротивился маршал, но офицера не без умысла приказал задержать. Мороз усиливался, Ней приказал разобрать избы, заборы, настелить их поверх непрочного льда, надеясь увести полки за Днепр. Посланца же освободили, когда опустилась ночь, дали ему понять, что де-мол с утра снова начнутся атаки.

Первыми французов на реке обнаружили казаки Чернозубова. В темноте они открыли огонь, атаковали и захватили шедшие в хвосте орудия. После чего Чернозубов и направил к Платову сотника Наркина.

— Ах, как неловко вышло, оплошали мы, Константин Павлович. Дали Нею выскользнуть из ловушки, — сокрушенно качал головой Платов, глядя на Шперберга. — И нас провел этот басурман, и Милорадовича тоже.

Досада усиливалась от сознания того, что накануне отряд из пехотного полка да казаков лихо захватил Смоленск с его огромными складами. Одних орудий было взято сто пятьдесят. И после триумфа вдруг такой конфуз: упустить Нея!

— А ведь до Сырокореньи, скажу я вам, совсем близко, рукой подать! Неподалеку Кутейников с полками находится! Уж он-то должен был услышать стрельбу да ввязаться в дело! — не мог успокоиться Платов. Село находилось в каких-то двух-трех верстах от передовых казачьих постов, расположенных у Гусиного.

— Можно и не услышать в этой круговерти, — Шперберг словно бы оправдывал Кутейникова. Было слышно, как снаружи злилась вьюга, сыпало в окно снегом, в трубе по-волчьи выл ветер.

— Перебравшись через Днепр, Ней непременно пойдет к Гусиному, а оттуда двинет на Оршу, — размышлял над картой Матвей Иванович.

— Определенно так, — дернул круглой и лысой, как бильярдный шар, головой Шперберг. — Теперь нам одним, без Милорадовича придется драться с Неем.

Сотник Наркин стоял у стола, заглядывал через генеральское плечо на карту, дыша перегаром табака и лука. О нем словно забыли. Признаться, он и сам не торопился покидать теплую избу. Почти сутки провел в седле, страшно промерз и был доволен, что здесь удалось немного отогреться.

— Так вот, сотник, — вспомнил о нем Платов. — Сейчас скачи назад к Чернозубову, передай, чтоб от неприятеля не отрывался, шел следом и без промедления обо всем важном докладывал. Каждые два часа!

Громыхнув сапогами, Наркин вышел.

— А тебе, Константин Павлович, надлежит послать за Кутейниковым. И Грековым Тимофеем тож. Мартынову пошли мое распоряжение, чтоб надежно прикрывал правый фланг и выслал дозоры на Полоцк и Витебск. Там, думается, должны быть авангарды Витгенштейна. Вот с ними он и должен установить связь. Напиши помягче да уважительней, обратись к Мартынову по имени-отчеству, Андрей Петрович, стало быть.

Разворотливый Шперберг тут же распорядился послать за генералом Кутейниковым и командиром атаманского полка, теперь им командовал Греков Тимофей. Сам же сел писать распоряжение командиру правофланговой казачьей бригады генерал-лейтенанту Мартынову.

Матвей Иванович, запахнувшись в бурку, сидел над картой, размышлял. Ему было известно, что находившийся в Петербурге Александр одобрил план окончательного разгрома неприятельских сил на реке Березине. Для этого он распорядился привлечь Молдавскую армию адмирала Чичагова. Она должна захватить у Борисова единственный мост, занять оборонительные позиции, не позволяя французам переправляться через Березину. Корпус Витгенштейна, надежно прикрывая петербургское направление, должен нависнуть над неприятельскими силами с севера, образуется мощный заслон на пути их отхода. Главная же армия Кутузова нанесет сокрушительный удар с тыла!

Матвей Иванович ясно понимал, что французский арьергард попытается сдержать своих преследователей-казаков, чтобы дать возможность главным силам армии быстрей переправиться через Березину, упредив подход к реке Молдавской армии. И потому преследование ему никак нельзя ослаблять, — приходил он к выводу. Нужно беспрестанно арьергард бить.

Войдя в избу, Кутейников стряхнул у порожка снег с шапки, сбросил бурку.

— Как же это ты, Дмитрий Ефимович, проворонил Нея? Твои полки наиближайшие к реке, не так ли? Может, дозоров ты не высылал, иль от морозов все попрятались? — щурясь, спросил его Платов.

Солидный, благообразного вида Кутейников нервно кашлянул, выжидательно промолчал.

— Иль тебе не ведомо, что произошло? — Матвей Иванович через плечо уставился на генерала. — Молчишь, стало быть, так и есть. У тебя какой полк наиближайший к реке?

— Попова-третьего… А правее — полк Ребрикова.

— Они-то, скажу я вам, и проворонили французский арьергард. Ней перешел Днепр у Сырокореньи да вышел прямо на Гусиное.

— Не может того быть! Ни Попов, ни Ребриков не доносили ничего о том!

— Перешел, Дмитрий Ефимович. Один Чернозубов Степан узрел. Он-то и донес.

— В такую непогодь не мудрено и не заметить. — Кутейников недовольно кашлянул, потоптался. — Так еще не поздно Нея догнать, учинить над ним диверсию.