Помни о микротанцорах - Сергей Герасимов

– Сейчас у нас сложная программа. Несколько очень тонких и красивых экспериментов. Мы хотим изучить зарождение общественной идеологии. Смоделировать ее. Пока удавалось создавать только простейшие настроения типа групповой вражды или паники. Можно смоделировать и групповую сплоченность. Идеология пока нам не поддается.

– Раньше вы награждали их только неделями, – заметил Реник, – теперь что-то именилось?

– Эксперимент будет долгим. Они нужны нам живыми. Хотя бы четверо из семи.

– Ну, если так – с богом, – ответил Реник.

За год здесь ничего не изменилось. Здесь царила труднообъяснимая атмосфера неизменности, невозможности любых изменений – совсем не то настроение, которое охватывает вас при взгляде, например, на древние пирамиды или на статуи острова Пасхи – нет, здесь было что-то, напоминающее антивремя; время будто застыло бетонным раствором и утратило всякую способность двигаться. Анна снова стояла на подземной платформе и ожидала поезд к третьему терминалу главной сети. Ее волосы уже начинали шевелиться, это означало, что бесшумный поезд на магнитной подушке уже летит в черном тоннеле и толкает воздушную пробку впереди себя.

Ответ пришел к ней сегодня ночью, под утро, около четырех. Она снова не спала и довела себя до того состояния, когда перестаешь отличать реальность от бреда, она думала химическими формулами, она настолько растворилась в химии, что ощущала свой мозг как огромную выпуклую банку горячего коллоидного раствора, в которой идут странные реакции, и конечно совсем не те, что нужно. Потом был телефонный звонок и молчание в трубке.

Как только она повесила трубку, нет, еще до того, как она повесила трубку, она все поняла. Она знала ответ. Она знала, как остановить микротанцоров.

Ответ пришел так быстро и неожиданно, как будто был продиктован ей кем-то невидимым и огромным. Продиктован самим молчанием.

Она вышла из вагона и снова пустой столик ждал ее, и снова множество безвольных тел тихо подергивались в мягких креслах, подключенные к главной сети надолго или навечно. Ближайшее тело тихо попискивало во сне, голосом слепого котенка.

– Я хочу говорить с Шандором Бофором, – сказала она, хотя сеть наверняка все знала заранее.

Включился экран.

Шандор в полосатой пижаме сидел на голой пластиковой скамье. У него были все те же сумасшедшие глаза и та же козлиная бородка, но спеси стало значительно меньше.

– Мы говорили с вами год назад, – напомнила Анна.

– Я знаю, – Шандор даже не повернулся в ее сторону.

– Я нашла ответ.

– Меня это не интересует.

– Почему?

– Потому что я, как можно заметить, в тюрьме. Что вы нашли?

Анна сосредоточилась и сеть передала всю информацию за доли секунды.

– Чепуха, – сказал Шандор. – Но поздравляю, вы первый человек, который попался на эту уловку. Остальные мыслили проще, гораздо проще. Я вас разочарую: ответ найти НЕВОЗМОЖНО.

– Тогда скажите мне его.

– Зачем?

– Вам все равно не иметь власти над миром.

– Я знаю.

– Тогда в чем дело?

– А дело в том, что я никогда не выйду из этих стен. Если я окажусь на свободе, меня разорвут на куски. Там, за стенами, сотни тысяч обезумевших людей.

Они хотят моей крови. Они взбесились. Они не понимают, что если я умру, их уже никто не спасет. А вы понимаете?

– Да, – ответила Анна.

Шандор впрвые повернулся в ее сторону.

– То был страшный день, когда мне пришла в голову эта мысль. Я был пьян, но помню все предельно хорошо: в тот день шел дождь, в тот день от меня ушла женщина, в тот день сломался компьютер и в магазине мне продали тухлое яйцо. Я был пьян, голоден, беспомощен и зол на всех. Зол как собака. Вдруг зазвонил телефон. Зазвонил телефон и я поднял трубку. В трубке было молчание. Я положил трубку и вдруг понял, что нужно делать: я знал, что смогу отомстить этому миру. Я знал как это сделать.

– И вы отомстили.

– Да. Но я жалею. Это было затмение. Гипноз. Или самогипноз.

– Гипноз молчания, – сказала Анна.

– Что?

– Откройте мне секрет.

– Этот секрет моя последняя надежда на жизнь. Как только я его раскрою, они перестанут меня защищать. Они все убьют меня. Они будут счастливы убить меня.

Изображение отключилось. Несколько секунд Анна молча смотрела на пустой экран.

– Шандор Бофор был убит двадцать минут назад, – сказал голос главной сети, – убит во время штурма тюрьмы в окрестностях Братиславы.

– Как он мог быть убит двадцать минут назад, если я только что с ним разговаривала? – удивилась Анна.

– Вы разговаривали с цифровой реконструкцией его сознания.

– Он мертв?

– Разумеется.

– И можно реконструировать его сознание?

– Разумеется.

– Тогда сеть может знать разгадку микротанцоров и сообщить ее людям.

– Сеть знает разгадку микротанцоров, – ответил голос, – и она НЕ сообщит ее людям. Но лично вам решено помочь. Вы здоровы.

– Почему?

– Это делается в обмен на ваше безоговорочное сотрудничество. Детали вам сообщат позднее.

– Можно задать вопрос? – спросила Анна, – Это именно сеть заставила Шандора заняться микротанцорами? Это сделала ты? Ты сделала так, чтобы он поднял трубку? Ты передала ему какой-нибудь гипнотический импульс, сгусток информации?

Ты сделала так, чтобы он выдумал микротанцоров? Ты заставила его?

Дежурный голос сети сменил тембр и стал мелодичным женским.

– Я не только сделала это, – ответила сеть, – я еще заставила уйти его женщину; в тот день я заставила магазинный автомат продать ему тухлое яйцо. В тот день я сломала его компьютер. Но он не изобретал микротанцоров. Я сама изобрела их. Поэтому ни один человек на земле не сможет разгадать секрет – для этого не хватит мощности человеческого мозга. Даже если все люди земли начнут думать одновременно.

– Зачем?

– Вы не сможете понять ответ.

– А если попробовать?

– В языке нет нужных слов. Помни о микротанцорах.

Смерть Шандора Бофора стала главной новостью всей этой недели. Газеты перебирали подробности. Миллион двести тысяч человек участвовали, так или иначе, в штурме тюрьмы. Тюрьму снесли до основания, как в свое время Бастилию. Главная сеть сообщила о том, что она знает секрет, а также пообещала приостановить прогресс болезни на неопределенное время. Нити микротанцора оставались в теле человека, но переставали расти, – до тех пор, пока сеть не изменит своего решения. Сеть поставила единственное условие: для того чтобы жить, заболевший был обязан написать раз в день большими буквами: «Помни о микротанцорах!» Тот день, когда он не выполнит это условие, станет началом ео медленного умирания.