Арбитражный десант - Семен Данилюк

Москва дала толчок бурной карьере Рональда Кляйверса. Теперь она же могла погубить её. Спустя пять лет он с тяжелым чувством возвратился сюда, ощущая себя преуспевающим тыловиком, высланным на передовую.

Референт в очередной раз потянул к уху мобильник и - почтительно переменился:

- Да! Сию минуту...

- Марк Игоревич подъезжает. С вашего разрешения, встречу, а вы пока...

Он нажал на кнопку, и вышедшая откуда-то из-за кактусов длинноногая девушка в белой блузке приветливо протянула отманикюренную ручку, приглашая Рональда в комнату для переговоров, в которой кремовой кожи диваны, составленные в карэ вкруг журнального столика, стояли, окруженные кадками с экзотическими деревьями, с некоторых из которых свисали диковинные плоды. - Прошу обратить внимание на нашу гордость, - девушка указала на патлатое деревце с густыми и длинными, устремленными к полу ветвями, закрывающими тоненький, чахлый ствол. - Так называемый "Черный мальчик". Марк Игоревич лично привез из Австралии. В год вырастает ровно на сантиметр. Из них пять уже наших.

Кляйверс вежливо кивал.

Референт меж тем, пробежав по переходам, выскочил на административный этаж, точнехонько к приемной президента компании. Миновав предбанник, в котором размещалось сразу три секретарши, проскочил в кабинет, где в одиночестве пребывал никуда на самом деле не уезжавший Марк Игоревич Онлиевский.

- Ну? - зарывшийся в бумаги Онлиевский выжидательно посмотрел.

- Все очень хорошо. В полной растерянности и даже - ошеломлен.

- Насчет Кремля как отреагировал?

- Промолчал. Но - по виду - оценил. Может, его сюда?

- Ни в коем случае!

Онлиевский сорвался с места и в обычной стремительной своей манере устремился в сторону зимнего сада.

- Господин Кляйверс! - в нетерпении, еще от двери, поприветствовал он поднявшегося иностранного гостя. - Тысяча извинений. Но - президент страны - это президент. Даже если он пока - и.о.

- Понимаю, - Рональд поспешил поймать ладонь, узкой лодочкой летящую ему прямехонько в живот.

- Тем более когда он еще свеженький, необуркавшийся. И то подсказать, и этим помочь. Не чужие, чай!

Онлиевский мелко засмеялся:

- У людей нашего с вами масштаба есть приоритеты, которые нельзя оценить в скучных денежных знаках. Ничего, что я на русском?

- Я понимаю русский.

- Знаю, знаю, вы человек многопрофильный. Ван Неескенс предупредил.

- А вы разве знакомы с господином ван Неескенсом? - невольно вырвалось у Кляйверса.

- Само собой! В свое время в Лондоне, на симпозиуме, сошлись. Приятный человек. Недавно по его совету прикупил недвижимость под Амстердамом. Уговаривает стать клиентом вашего банка. Может, и надумаю.

Кляйверс подобрался и слегка наклонил голову. Человек, водящий дружбу с всесильным главой АБРОбанка, заслуживал внимания чрезвычайного.

- Оставьте эти церемонии, - подметил Онлиевский. - То, что я знаком с господином ван Неескенсом, - это полдела. Важно, что он вас знает. Кстати, это он мне сказал о вашем прилете. И в разговоре, между прочим, дал высокую оценку.

Рональд против воли зарделся.

- С этим, говорит, Марик, держи ухо востро. Внешне молодой да тихий. А на самом деле не переговорщик - бультерьер! Чуть недооценишь и - загрызет, - Онлиевский подмигнул. - К слову, что мы все: господин да господин? Не такая уж большая разница в возрасте. Может, на ты? Я - Марик!

- Рональд, - застеснялся Кляйверс.

- Вот и чудненько. Кстати, насколько понял, насчет тебя есть планы на серьезное повышение. Если, конечно, нынешний свой проект вытянешь.

- Если! О! Это будет непросто.

- Одному непросто. А вместе, глядишь, вытянем.

- Но разве перед вами у "Возрождения" тоже есть долги?

- Увы! Влип, можно сказать, как бобик на помойке. - Какой бобик?

- По уши, словом, - Онлиевский со значением выкатил глаза. - Я начал скупать банковские долги. Само собой, дисконтированные.

- Но?..

- Спрашиваешь, для чего? А для того, что не упускаю случая хорошо заработать. Банк скоро будет объявлен несостоятельным, и тогда кредиторы с помощью конкурсного управляющего начнут делить его имущество.

Рональд слегка отодвинулся.

- Но я совсем недавно виделся с господином Рублевым. И, по его словам, "Возрождению" в ближайшее время будет возвращена лицензия. Поэтому синдикат банков-кредиторов, которые я имею честь представлять, согласился конвертировать долг в пакет акций. Ваши власти так долго уговаривали Европу инвестироваться в Россию, что мы решились на это. Я имею соответственную доверенность, - гордо добавил Рональд.

- Стало быть, не зря я тебя в аэропорту перехватил, - удовлетворенно констатировал Онлиевский. - Рублев у нас известный сказитель!

Заметил сузившиеся глаза Кляйверса.

- Да нет, он не врет. Он, как бы это помягче? Несколько оторвался от реалий. Выдает желаемое за действительное. На самом деле вопрос о банкротстве банка решен. Максимум через месяц это станет достоянием гласности. В общем, считай, первую пользу от нашей дружбы ты уже получил! Здорово бы ты вляпался, если б и впрямь подписал соглашение о конвертации долга в акции банкрота! На всю Европу бы прогремел. Ишь ты, пакет акций! Да вы, ребята, совсем от нашей жизни далеки. Чисто дети!

Самолюбивый Кляйверс насупился:

- Хочу заметить, что мы не столь наивны, и подобные решения есть всегда результат глубокого мониторинга. Свежий отчет международной аудиторской компании подтвердил, что банк, хотя и утратил прежнюю ликвидность, но она все еще может быть восстановлена. Кроме того, во время последней встречи господин Кичуй подтвердил мне, что политическая линия нового российского президента как раз направлена ...

- Т-сс, - Онлиевский отечески накрыл его руку. - Не стоит человеку, который только что вышел от президента, пересказывать фантазии людишек, к власти недопущенных. Но Кляйверс был полон сомнения, и Онлиевский шумно рассердился:

- Знаешь, Рональд, я ведь всего этого мог тебе и не говорить. Дождался бы, пока вы свои восемьсот миллионов долларов зароете в акции банкрота, лишившись таким образом всех прав на взыскание. А после дал бы отмашку обанкротить "Возрождение", оставшись самым крупным из кредиторов, и разрулил бы ситуацию уже без вашего согласия, по своему усмотрению. Если у тебя остаются сомнения, я тебя завтра же сведу с председателем арбитражного суда, ведущим этот процесс. И тебе подтвердят, когда и как банк будет объявлен банкротом. Разумеется, всё это антр ну. - У нас это называется "коррупция", - через силу пробормотал Кляйверс.

- А у нас, Рони, это называется "Всё схвачено".

- Но если все так, тогда зачем вам нужны мы?

Онлиевский одобрительно закивал:

- Вот это речь не мальчика, но мужа. Во-первых, не желаю портить отношения с моим другом ван Неескенсом и с другими неслабыми западными людьми. А главное, с вами нет резона ссориться нашей новой политической власти. Ну, какой смысл начинать отношения с Западом с того, что "кинуть" их крупнейших инвесторов? Россия не заинтересована ронять свой страновой рейтинг.

- Вы говорите это по поручению вашего президента? - Кляйверс подался вперед.

- Услышавший да услышит. Скажи, Рональд, много ли вам вернули за эти полтора года?

- Пока...

- Ни шиша.

- Зато за это время банк практически рассчитался с вкладчиками.

- Во-во! Вкладчики-фигатчики. Потом пойдет очередь, обеспеченная залогом. С другими кредиторами тоже соразмерно делиться придется.

- Но - это закон.

- Как же, как же! А какой карт-бланш у тебя? В смысле, сколько ты должен вернуть, чтоб твою деятельность здесь Амстердам признал успешной?

Кляйверс нахмурился, давая понять неуместность вопроса.

- Ну, сколько? Треть? Половину? Что - неужто две трети?

Рональд прикрыл глаза.

- Во дают! - Онлиевский хлопнул себя по ляжкам. - У нас это опять же называется "хотеть не вредно". На самом деле, если следовать законным,- тут Онлиевский подпустил ядовитости, - путем, так четвертушку едва вернете. И то, если просидишь в Москве лет пяток.

Кляйверс помертвел.

- Что вы можете предложить?

- Союз! До сих пор вы всячески тормозили распродажу имущества.

- Да! Мы рассчитывали, что оно останется в банке, после того как...

- Надеюсь, я вас убедил, что рассчитывать на это нечего. Потому настала пора менять стратегию. Ты, Рональд, как полномочный представитель крупнейшего кредитора требуешь немедленно начать процедуру банкротства. Ты и я становимся сопредседателями комитета кредиторов. И начинаем интенсивную распродажу имущества. Конкурсный управляющий, само собой, наш человек, так что препятствий не вижу.

Поскольку ледок в глазах гостя не таял, Онлиевский ухватил его за руку. В выпученных глазах его образовалась гипнотизирующая цепкость.

- Все, что будем распродавать, делим в пропорции - сорок на сорок. Двадцать оставшихся будем кидать остальным. Да и то много.