Прогулка по городу - Кларк Мэри Хиггинс

«Лори уже едет сюда. С минуты на минуту подъедет Грег». Выбегая из квартиры, Сара не забыла оставить ему под ковриком ключ.

109

Лори пересекла Шестьдесят девятую улицу, поехала дальше по Уэст Сайд Драйв, через мост Джорджа Вашингтона и, свернув на запад, выехала по Четвертой магистрали на Семнадцатую. Она знала, почему у нее появилось это жуткое ощущение того, что конец близок.

Называть имена было запрещено. Было запрещено и рассказывать, что он с ней делал. В машине зазвонил телефон. Она нажала на кнопку ответа.

Это был преподобный Хоккинс.

— Лори, Сара дала мне твой телефон. Ты едешь домой?

— Да. А где Сара?

— Она здесь. С ней произошла небольшая неприятность, но теперь уже все в порядке, милая.

— Неприятность? Что вы имеете в виду?

— Она пришла забрать почту и подвернула ногу. Ты можешь приехать сюда?

— Конечно.

— Приезжай скорее.

110

Читатели журнала «Пипл» во всей стране уже получили свежий номер с преподобным Бобби и Карлой Хоккинс на обложке.

В Гаррисберге Томазина Перкинс охнула, увидев эту фотографию, и готова была простить им их невнимание по отношению к себе. Она открыла статью о них и едва не вскрикнула от удивления при виде совершенно иной фотографии Хоккинсов двадцатилетней давности. Золотая серьга, сильные волосатые руки, борода, свисавшие на лицо пряди длинных темных волос. Они оба держали гитары. Что-то всплыло в памяти Томазины, когда она прочла: «Бик и Опал, мечтающие стать рок-звездами». «Бик» — вот то имя, которое она не могла вспомнить на протяжении стольких лет.

Через пятнадцать минут после разговора с Сарой Джастин Донелли вышел из своего кабинета, собираясь ехать в Коннектикут на семинар. Проходя мимо своей секретарши, он заметил у нее на столе открытый журнал. Его взгляд случайно упал на одну из фотографий на развороте, и он похолодел от ужаса. Джастин схватил журнал. Большое дерево. Дома уже не было, но на заднем плане был виден курятник… Под фотографией стояла подпись: «Здесь преподобный Хоккинс начинал вой путь проповедника».

Джастин бросился назад в кабинет, достал из папки Лори восстановленную фотографию сравнил ее с той, что была в журнале. Дерево было более разросшимся на новой фотографии, но с таким же толстым сучковатым стволом; край курятника на старом снимке целиком совпадал с углом видневшейся постройки на новом. Та же самая каменная стена возле дерева.

Он выбежал из клиники. Его машина стояла на улице. Саре он позвонит из машины. В памяти возникла телепередача с преподобным Бобби Хоккинсом, молившимся над Томазиной Перкинс за то, чтобы она вспомнила имена тех, кто похитил Ли.

В Тинеке Бетти Моуди, предвкушая удовольствие, уселась почитать последний номер журнала «Пипл». Брендон, вопреки обыкновению, решил пару дней отдохнуть. Увидев на обложке фотографию Хоккинсов, он презрительно скривил губы.

— Не выношу их, — буркнул он, заглянув ей через плечо. — И что можно было про них написать?

Бетти открыла журнал на той странице, где была напечатана статья о них.

— Боже милостивый, — пробормотал он, прочитав: «Бик и Опал, мечтающие стать рок-звездами…»

— И как же это я? — воскликнул Брендон. — Это было ясно как божий день.

Он бросился в прихожую, остановившись лишь для того, чтобы вытащить из ящика пистолет.

111

Сев за стол Бетси Лайенс, Сара стала просматривать папку с документами о продаже дома Хоккинсам.

— Впервые Карла Хоккинс пришла в агентство сразу после появления объявления о продаже, — заметила Сара.

— Но я не сразу же показала ей дом.

— А как получилось, что вы ей его показали?

— Она обратила на него внимание, просматривая каталог.

— Вы оставляли ее одну в нашем доме?

— Никогда, — возмутилась Лайенс.

— Миссис Лайенс, примерно в конце января у нас на кухне пропал нож. Насколько я понимаю, Карла Хоккинс несколько раз смотрела дом до этого. Не так-то просто утащить со стены большой разделочный нож, если не остаться хоть ненадолго одной. Вы не помните, оставляли ли вы ее одну на кухне?

Лайенс прикусила губу.

— Да, — неохотно призналась она. — Она уронила в спальне Лори перчатку, и, пока я ходила за ней, она оставалась на кухне.

— Ладно. Еще один момент. Не странно ли то, что люди совершенно не торговались насчет цены?

— Вам повезло, Сара, что при нынешнем положении на рынке недвижимости вы продали дом по такой цене.

— Не знаю, насколько это можно назвать везением. А не кажется ли вам странным то, что после того, как сделка состоялась, они позволили бывшим владельцам жить в доме, сколько им нужно, и даже не требовали с них арендной платы?

— Это невероятно.

— А меня это не удивляет. И последний момент. Взгляните на эти числа. Миссис Хоккинс часто приезжала в субботу около одиннадцати.

— Да.

— Именно в это время Лори ходила на лечение, — тихо сказала Сара, — и им это было известно.

Куриная голова, так испугавшая Лори. Нож. Фотография в ее дневнике. Эти люди, сновавшие взад-вперед с коробками весом едва ли больше фунта. Настойчивое стремление вернуться в клинику в тот же вечер, когда она только приехала домой, сразу же после того, как в дом заехали Хоккинсы. «И… розовый дом! — думала Сара. — Карла Хоккинс обмолвилась о нем в тот вечер, когда я с ними ужинала».

— Миссис Лайенс, вы когда-нибудь говорили миссис Хоккинс о том, что угловой дом на нашей улице был ядовито-розового цвета?

— А я и не знала, что он был розовым.

Сара бросилась к телефону.

— Мне нужно позвонить домой.

К телефону подошел Грег Беннет.

— Грег, как хорошо, что ты пришел. Не отпускай Лори от себя ни на шаг.

— Ее нет, — ответил Грег. — Я надеялся, что она с тобой. Сара, здесь Брендон Моуди. Джастин тоже едет сюда. Сара, похитителями Лори были Хоккинсы. У Джастина и Моуди в этом нет никаких сомнений. Где Лори?

С какой-то безотчетной уверенностью Сара поняла.

— В нашем бывшем доме, — произнесла она. Я еду туда.

112

Лори выехала на знакомую улицу, подавляя в себе желание нажать на педаль акселератора. На лужайке перед одним из домов играли дети. Много лет назад мама не разрешала ей играть одной перед домом из-за того, что соседский мальчишка гонял как сумасшедший.

«Сара. Если она подвернула ногу, то ничего страшного», — пыталась успокоить она себя. Но дело не в этом. Должно было произойти что-то ужасное. Она знала это. Она весь день это чувствовала.

Лори свернула с улицы к дому. Дом уже выглядел иначе. «Мамины голубые портьеры и ажурные шторки смотрелись так мило». Хоккинсы заменили их на жалюзи, и, когда они были опущены, создавалось впечатление, что окна наглухо закрыты ставнями, и это придавало дому негостеприимный вид. Сейчас он напомнил ей о другом доме, темном и запертом, где происходили жуткие вещи.

Пробежав по дорожке, она поднялась по ступенькам крыльца к входной двери. Там был установлен домофон. Ее, наверное, уже увидели, потому что едва Лори дотронулась до звонка, как услышала женский голос:

— Входите. Дверь не заперта.

Она повернула ручку и, войдя в вестибюль, закрыла за собой дверь. Прихожая, обычно освещенная светом из соседних комнат, была в полумраке. Прищурившись, Лори осмотрелась. Кругом стояла тишина.

— Сара, — позвала она. — Сара.

— Мы ждем тебя в твоей комнате, — донесся до нее чей-то голос.

Она стала подниматься по лестнице, вначале быстро, затем со все большим трудом переставляя ноги.

На лбу выступила испарина. Рука, которой она держалась за перила, стала влажной и оставляла на поручнях мокрый след. Во рту все пересохло. Дыхание участилось. Она добралась до верха и свернула в коридор. Дверь в ее комнату была закрыта.

— Сара! — крикнула она.