Украинский национализм: ликбез для русских, или Кто и зачем придумал Украину - Кирилл Галушко

Дальнейший выбор творцов украинского литературного языка уже в конце XVIII-ХІХ вв. состоял в том, какой образец избрать — разговорный или книжный. И какой язык делать стандартным — не только в литературе, но и в реальной украинской жизни. Но об этом будет сказано ниже.

И добавлю еще один текст того же времени (правда, менее украинизированный, чем второй) на том же книжном языке. Вопреки ожиданиям от подобной (с виду — русской) лексики, это отнюдь не радость по поводу прихода московитов-единоверцев, а на оборот: плач православного автора о гибели Польши: «Глаголет Полща о бывшей храбрости и пленении своем…». Московиты тут фигурируют в качестве «скифов». У Польши (Речи Посполитой) трое детей — ляхи, русь, литва, и двое братьев (видимо, ляхи и литва) сошлись в сече с третьим (видимо, с русью).

В жалости днесь зело обмираю,Слезы точащи, чад моих рыдаю.Аз — мати, люте опечаленнаяИ всех радостей изовлеченная.Бех бо некогда тако украшенна,Яко над страны славно вознесенна;Копие мое на вразех бывлоИ сердца силных в бранех ужасало.Но ныне мечи и щиты державныВо мне крепчайших чад всех надсмеянны;Вои велики худыми бывають,Од скифских язык на земли падають,Сами-бо в себе меч свой угрязишаИ мене, матер, свою уязвиша.Юнош прекрасных и девиц удобренныхПолны все страны ныне суть плененных.Аз плачу, Полща, плачу неутешно,Рыдаю в слезах из кровию смесно.Чада во мне все вкупе пребывали,Всюду страх лют, где ся обращали.Венец мой златый, в поще положенный,В треех ми чадех словно уплетненный:Ляхи, русь, литва — то суть чада моя;Два возгордеша, взяша мечи своя,Юного брата убить совищаша,А мене, матер, зело обругаша.Юный языков собе умоляетИ гордыню их, низлож, покоряет….Градове, села в конец раскопаша,Мужие, жены скифом вси предаша…

Этот стишок (его поэтические достоинства остаются для меня загадкой — я не специалист по такой словесности) иллюстрирует для нас некую ностальгию по Речи Посполитой, которая периодически заключала казацкую старшину в московских «объятиях».

24. Любовь прошла: Иван Мазепа и Петр I

Как мы уже знаем, после низвержения Самойловича гетманом был то ли избран, то ли назначен Василием Голицыным Иван Мазепа — одна из наиболее полярно оцениваемых фигур украинской истории. Российская история его до сих пор оценивает преимущественно как изменника (исключение составляют работы Татьяны Таировой-Яковлевой, которая не столь поддается

старым шаблонам). Украинцы же либо считают его национальным героем, либо воздерживаются от оценок. И у тех, и у других есть определенные мотивации и аргументы. Что интересно, ни один другой деятель украинской истории не становился героем такого числа зарубежных художественных произведений. Мазепе посвятили свои творения Байрон, Гюго, Пушкин, Словацкий и др., о нем писаны картины Буланже, Верне, Жерико, Делакруа…

Но прежде чем делать выводы, проследим, собственно, за событиями и попробуем понять логику действий их участников.

Правление Мазепы началось с подписания очередных «статей», которые продолжили традицию урезания гетманской автономии. В них, в частности, утверждалось и такое: «Народ малороссийский всякими меры и способы с великороссийским соединять и в неразорванное и крепкое согласие приводить, дабы никто голосов таких не испущал, что Малороссийский край — гетманского регименту [управления], а отзывались бы везде единогласно — Их Царского Пресветлого Величества самодержавной державы.» С этой оптимистичной ноты, собственно, и началось гетманство Мазепы.

Иван Степанович Мазепа-Колединский (так полностью) происходил из белоцерковской шляхты, учился в Киево-Могилянской и Краковской академиях, был пажем короля Яна Казимира, военное дело изучал в Голландии, бывал во Франции, Германии, Италии. Знал латынь, польский, русский, итальянский, немецкий языки. Пребывал на дипломатической службе при польском дворе, тесно общался с правобережной старшиной времен Выговского, Юрия Хмельницкого, Тетери, служил и выполнял поручения Петра Дорошенко. Женился на дочке белоцерковского полковника. С посланиями Дорошенко Мазепа попал в плен к запорожцам, а те передали его Самойловичу. Судьба Дорошенко на тот момент была уже практически решена, пытаться убежать назад не имело смысла, и с левобережным гетманом у Мазепы возникает хороший контакт; он делает карьеру при его дворе. Часто посещает Москву.

В те времена он вряд ли был «заброшен» в Россию как глубоко законспирированный агент западных спецслужб: его действия определялись как амбициями, так и очевидными жизненными реалиями. Всегда характерным для Мазепы было необычайное обаяние, ораторское искусство и умение очаровывать людей — это проявлялось и в отношениях с Самойловичем, и с фаворитом царевны Софьи Василием Голицыным, и с Петром І.

Будучи гетманом, он стал, наверное, крупнейшим меценатом Церкви за всю украинскую историю: 12 новопостроенных и 20 отреставрированных за его счет храмов. Существенную помощь получала и Могилянская академия.

Социальная политика гетмана имела консервативный характер: он занимался укреплением полномочий и статусов старшинского слоя, который постепенно формировал стабильный костяк элиты Гетманщины. Продолжались традиции Речи Посполитой в сословном самоуправлении и судопроизводстве, правах и вольностях, частной собственности. Старшина все чаще начинала называть себя «шляхтой», реанимируя те ценности, за которые боролись ее предшественники. Параллельно с этим происходило то, что называлось «усилением крепостнического гнета», т. е. снова возникает барщина (отработочная повинность). Причины этого — социальная стабилизация на Левобережье к концу XVII в., когда более состоятельная старшина концентрирует у себя все большие земельные владения, заканчиваются многолетние льготы для новых поселенцев на чьих-то землях (миграции населения перед тем были значительные), а казацкая служба начинает связываться с определенной состоятельностью (нужно иметь коня и оружие); не соответствующие требованиям казаки легко переходили в крестьянское состояние и начинали нести определенные повинности. Огромное перераспределение собственности, произошедшее в результате революции Хмельницкого, когда казацкая старшина сконцентрировала в своей среде контроль над ресурсами Гетманщины, должно было привести к формированию нового слоя землевладельцев.

Мазепа определенно не был популистом, что ему потом весьма дорого обошлось. С другой стороны, мы не можем его и слишком сурово за это осуждать: несмотря на все «вольности» Речи Посполитой и казацкого гетманата, они все же касались преимущественно вооруженного сословия, а для тех задач, которые стояли перед гетманским государством, именно оно и было нужнее всего. Времена Руины прошли, и народу было желательно быть в поле. Наталия Яковенко указывает на то, что Мазепа не умел так манипулировать настроениями черни, как когда-то Хмельницкий. Но заметим, что Хмельницкий этим занимался во время всеохватывающей войны, имея гораздо больше независимости, и именно тогда, когда эта манипуляция была ему особенно нужна.

«От Богдана до Ивана не было гетмана…» (Народная песня)

Иван Мазепа. По рисунку Даниэля Бейля в книге 1796 г. Несмотря на обилие портретов и сюжетных картин, связанных с жизнью Мазепы, ни одного достоверного его изображения не сохранилось. Недавняя криминалистическая экспертиза по 7 из известных 10 портретов (3 гравюры не подходили по методике определения тождественности) показали, что на 3 из 7 изображений показан один человек в разном возрасте. Сказать, что это Мазепа — «окончательно» нельзя, т. к. мы не имеем его черепа для антропологической реконструкции или же такого портрета, о котором мы точно знаем, что писали именно с него. Но в рейтинге «возможного Мазепы» рисунок Бейля — один из этих трех самых перспективных.

Распространенный миф о том, что Мазепа «был вторым по богатству после царя», мягко говоря, не правдив, поскольку личное имущество Мазепы отнюдь не было столь выдающимся. Иное дело то, что как гетман он вольно распоряжался государственным имуществом, ведь тогда еще не осознавалась разница между личной собственностью главы государства и средствами самого государства. Однако свобода рук в распоряжении «общественными» деньгами использовалась гетманом отнюдь не так, как это принято в нынешнем украинском государстве. Он их тратил на то, что мы бы сегодня назвали «целевыми программами», — на приоритетные цели, служащие росту благосостояния, духовности и культуры Гетманщины. Он стал величайшим меценатом за всю историю Украины: по масштабам поддержки православной культуры с ним не мог бы сравниться и князь Острожский. Представьте себе сорок восемь храмов, построенных, отреставрированных или украшенных на средства гетмана! И это на территории размером всего лишь в три современные украинские области… Поддержка Киево-Могилянского коллегиума, получившего статус академии, масштабное строительство в гетманской столице Батурине. Мода на образованность, благочестие, меценатство. Эпоха украинского барокко достигла при Мазепе своего расцвета. Понятно, что маленькая Гетманщина (всего лишь одна седьмая нынешней территории Украины) не могла создать что-то вроде Версаля, но и сейчас, слава Богу, есть на что посмотреть.