Шурупы - Владимир Николаевич Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В следующий момент Виталий внезапно сообразил: браслета со стрелкой на руке у него больше нет, и поэтому он абсолютно не представляет, куда теперь идти.
Рука машинально потянулась к кому.
Позиционируемся, масштабируемся… Ну хорошо, сам Виталий сейчас вот тут. А где изволит пребывать свалившаяся в тайгу «Печора» майора Пака? Или нештатно уроненные куда-то сюда же другая «Печора» и «Бекас»?
Виталий секунду поразмыслил, потом включил радиомодуль кома.
– Я Нельма, всем, кто слышит! Прием!
Позывной был вообще-то корабельный, его родимой, уже слегка пообтершейся, но все еще новенькой пятисотки, в данный момент пребывающей на Луне вблизи норы. Однако кому надо – поймут. И действительно, долго ждать ответа не пришлось:
– Нельма, я Профессия, не уходи никуда, через несколько минут тебя подберем.
«Ага, – подумал Виталий. – Следят. Это здорово…»
Тащиться еще десять километров пешком через тайгу совершенно не хотелось. А ждать – не лес валить.
Он уселся у ближайшей сосны-пихты (или как ее там) и привалился спиной к бронзовому стволу. Ствол оказался неожиданно теплый, словно дверь в парилку.
Пару минут Виталий старательно ни о чем не думал, даже глаза закрыл, пока в голове наконец не выкристаллизовалась единственная и очень отчетливая мысль: «Черт возьми, а ведь мне только что предложили бессмертие».
Как и любой другой человек, Виталий осознавал неизбежность смерти. Биологической, когда-нибудь потом, в будущем. Гибель от случая, по службе или в силу того, что ему приходится много времени летать от планеты к планете, да и на самих чужих мирах задерживаться подолгу, пугала не слишком. Это его работа, в конце концов. Это смысл его существования и служения Земле и Колониям. А вот смерть от старости давила на психику именно неотвратимостью, тем, что никакие твои или чьи угодно еще усилия ее не отсрочат и не отменят. Пока он был сравнительно молод – с раздражением гнал неприятные мысли прочь. Но когда-нибудь старость все равно придет, понимание этого живет в каждом человеке. «Наверное, – думал Виталий, – тогда изменюсь и я сам, и отношение мое к жизни и смерти тоже изменится». И привычно отгонял неудобные страхи, в который раз.
А что до бессмертия… Кто ж его не хочет? Только сумасшедший. Отказываться от возможности переселиться из дряхлого, немощного и такого уязвимого человеческого тела в память космического корабля и продолжить жить, думать, искать, служить? Мечта просто! Тем более что блоки памяти необязательно монтировать к космическому кораблю – что мешает вселиться в какой-нибудь эффектор-манипулятор вроде того же «Енота»?
Правда, оставалось одно, но очень увесистое соображение: это все имеет смысл только в случае, если Виталий только что разговаривал действительно с бывшим лейтенантом, а ныне – мигрантом Яриным, а не с чьей-нибудь хитроумной программой, например. Или вообще с живым человеком (или нечеловеком), отсидевшимся в техзоне «Джейрана» и так и не показавшимся Виталию на глаза.
И убедительно доказать или хотя бы проверить первый вариант возможностей пока не просматривалось.
Долго сидеть в ожидании своих не пришлось: вскоре над верхушками сосен-пихт с шипением пронесся бот, кажется, двухсотка, и, кажется, «Темпест». Раз пронесся, другой, потом завис практически над Виталием – метра на два в стороне.
– Нельма, видишь нас? – справились по связи.
– Да, я точно под вами.
– Лови жгут.
Когда жгут спустили, Виталий встал в стремена, пристегнулся ремешком вокруг пояса, взялся за петли и скомандовал:
– Вира!
Жгут начал втягиваться во чрево «Темпеста» и поднимать Виталия – минуты через полторы его приняли на борт через десантный люк. Принимал тот самый рыжий медик, который несколько часов назад провожал Виталия в путь по розовой стрелке на браслете.
А внутри, в десантном отсеке, обнаружился Рихард фон Платен.
Когда рыжий задраил люк, а Виталий отстегнулся от жгута, Рихард поманил Виталия пальцем.
Рыжий задержался еще ненадолго – свернул и убрал жгут в нишу под переборку, а потом без команды ушел в пилотскую кабину. Виталий остался с Рихардом наедине.
Когда Виталий сел в замысловатое десантное креслице рядом с ним, фон Платен вынул и включил глушилку.
– Дежавю, – проворчал Виталий. – Когда отходили с базы на Лорее, тоже был «Темпест» и тоже был ты.
Рихард просто кивнул, не меняя выражения лица, словно констатировал: да, так и было. Не проявляя при этом никаких эмоций. Вполне в его духе.
– Давай коротко, – он перешел прямо к делу. – Кто?
– Константин Ярин, – сообщил Виталий как мог спокойно. – Точнее, копия его личности, пересаженная в память «Джейрана».
Тут даже всегда владеющий собой фон Платен удивленно приподнял бровь. Значит, эту версию его служба не отрабатывала.
– Уверен? – спросил Рихард, снова став невозмутимым.
– Как я могу быть уверен? Говорил он убедительно, фактологию знает. Но голову на отсечение я бы давать не стал.
– Коротко и сжато суть разговора, пожалуйста.
Виталий постарался передать все, что недавно услышал, – по примеру Ярина начав с миссии в рамках «Проекта 42» и закончив просьбой вернуть волшебную коробочку. Говорил он недолго, около двух минут.
Когда Виталий умолк, фон Платен на какое-то время задумался. Виталий ждал. «Темпест» несся куда-то над тайгой, над Флабрисом, и по времени уже должен был проскочить место аварии паковской «Печоры». Наверное, сейчас летели прямо в полк.
– А ты знаешь, – внезапно заговорил фон Платен, – что в рамках «Проекта сорок два» никто не посылал лейтенанта Ярина на Тигон?
– Как не посылал? – удивился Виталий. – Был же приказ?
– Вот именно. Приказ действительно есть в архиве. Только его никто и никогда не отдавал. Ни одно из реально занимавшихся «Проектом сорок два» лиц не отдавало приказа отправить лейтенанта Ярина на объект вэ-эн четыреста девятнадцать, координаты такие-то. Приказ просто в некий неясный момент появился в деле и естественным образом поступил в Преображенский полк, где его добросовестно выполнили. Но каким образом приказ возник в деле – так и не выяснено.
Виталия хватило только на озадаченное: «Н-да…»
Фон Платен снова задумался, на этот раз так надолго, что спустя минут пять Виталий решился нарушить молчание:
– Ты не мог бы внести ясность – кому я теперь должен подчиняться? Тебе? Или тэ-эсникам?
Рихард очнулся от дум, взглянул в лицо Виталию и чуть заметно пожал плечами:
– Да кому раньше подчинялся, тому и теперь. И по своей линии, и по линии тэ-эс. Я думаю, вторые сейчас за тебя и возьмутся.
– Насколько
