Дело чести (СИ) - Земляной Андрей Борисович

Девку, как и договаривались привязали к кровати, сунули в рот кляп, а Гориса, упакованного словно бабочка в кокон, погрузили на повозку, и неспешно покатили на выезд из города.

Времена радаров и сплошного противовоздушного заслона ещё не настали, поэтому небольшой воздухолёт, выкрашенный в чёрный цвет, спокойно сел на берегу моря, и приняв на борт трёх пассажиров, взял курс на Одессу.

Исчезновение коммандера Гориса, не всполошило офицеров британской короны. Разведчик мог решить, что с него хватит и запросто покинуть бал, переселившись в места более спокойные.

Поэтому, когда он заговорил, а случилось это в тот же день, когда он попал в подвалы Тайной Канцелярии, информация не потеряла своей актуальности. Да и не в том положении была британская разведка чтобы каждый раз менять коды и пароли, когда очередной шпион, исчезал в неизвестном направлении.

Поэтому британские офицеры, работавшие в Марселе на тихой улочке Рю де Фонгат, в доме, предоставленном французским правительством, не стали судорожно жечь документы и перевозить, имущество. Хотя бы потому что перевозить его было некуда. Запасных точек у воссоздаваемой континентальной разведки Британской армии просто не было.

В день, когда Осип Шор обмывал полковничьи погоны, два десятка крепких мужчин вошли с разных сторон в здание британской разведки, и негромко зазвучали короткие хлопки, совсем не похожие на звук выстрела. А через полчаса, закипела работа, по вывозу документов.

Подошедшие полицейские удовлетворились лицезрением жетона французской тайной полиции, и более ни во что не вмешивались, а часов через пять, когда был вывезен последний сейф, сработали заряды в подвале дома, и здание аккуратно сложилось внутрь, похоронив под грудой битого кирпича три десятка тел в британской военной форме.

То, что было собрано по всем странам и континентам, с огромным трудом и за большие деньги, разом перестало существовать, да ещё и подарив весь архив русской разведке.

Но это была только часть ответа на покушение. Оттоманскую Порту тоже ждал крайне неприятный сюрприз.

[1] Старое название холодильника.

[2] Белый квадрат на синем фоне. Означает «Все должны быть на борту, судно скоро снимается» имеет в обиходе название «Папа»

Глава 21

Романы и комедии обычно кончаются свадьбой. Предполагается, что потом говорить уже не о чем.

Пьер Огюстен Карон де Бомарше.

Королева Елизавета принявшая трон после отречения Георга шестого, в Лондоне подписала трёхсторонний мирный договор, в котором закрепляются положения трёхстороннего мирного соглашения между Россией, Германией и Великобританией.

Сразу же начата процедура вывода российских войск.

Части Первой Гвардейской ордена Матвея Булавина егерской дивизии, Внутренняя стража, и госпитальный полк, покидают Британию. Корабли германского флота, доставят наших воинов в порт Петрограда, откуда они разъедутся по местам своего пребывания.

Контроль за соблюдением Лондонского мирного договора возьмёт на себя Германская сторона, войска которой остаются в Британии на постоянной основе.

Таким образом весьма скоротечная компания по принуждению к миру Британии, подошла к своему логическому концу. Напомним нашим читателям, что по договору, Британии запрещается иметь военный флот, кроме таможенных катеров и катеров береговой обороны, запрещено иметь судостроительные заводы, кроме мощностей по строительству торговых судов, и запрещено иметь армию, за исключением полицейских сил.

Наконец-то на всемирного поджигателя войны надели смирительную рубашку, и поместили под надзор врачей!

Русский инвалид 20 июня 1926 года.

Российская империя Москва.

Как всегда, в те моменты, когда в душе было что-то непонятное, Николай ехал на аэродром, и от десяти минут до получаса летал, отрабатывая разные задачи, попутно пытаясь понять, что же является наилучшим решением, а что хотелось ему лично. В ситуации с Любавой всё запуталось невероятно. С одной стороны, он боялся брака. Боялся грядущей ответственности и новых обязанностей. С другой, он явно был неравнодушен к девушке, и находясь вдали, желал её видеть, а когда видел, хотел обнять и прикрыть от всех невзгод. Но Николай вдруг поймал себя, что уже не в первый раз видит перед собой этот барьер. И когда его вдруг назначили руководить отделом в Тайной Канцелярии, и когда сделали заместителем командующего Внутренней Стражей. Только там всегда решали за него, и этот барьер он видел уже за своей спиной. Поздно было сожалеть, и искать обходные манёвры. Нужно было впрягаться и делать дело. А сейчас впервые в жизни, от него требовалось решить нечто имеющее прямое отношение к его жизни, и никто не собирался помогать. Ни приказом, ни отказом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Любава так и сказала. «Решай сам. Как скажешь, так и будет» и отправила от себя. Так и не найдя решения в небе, Николай посадил машину, зарулил на стоянку, и отстегнув ремни, вылез из кабины на крыло.

Лето 1926 года уже полыхало вовсю, несмотря на календарный май. Лётчик-испытатель конструкторского бюро Сикорского Вася Молоков, вовсю любезничал с новым водителем и секретарём Николая — Татьяной, начальник мастерских любовно приклеивал к стене плакат с молодой, но уже популярной артисткой Любой Орловой, и даже аэродромный уничтожитель мышей — кот Пропеллер, в тени старенького Ньюпора миловался с белой кошечкой.

— Предатели. — С чувством произнёс Николай и спрыгнул на землю, раскалённую солнцем.

После душа и переодевания легче не стало, и Николай, подумав, велел Татьяне, ехать в ближайшую церковь.

Ближайшей оказалась церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Покровском-Стрешнево.

Большая белая машина с гербом Рюриков и знаком Внутренней Стражи, вызвала умеренный переполох в церкви, но Николаю до всего этого было безразлично. Прихожанином он был никаким, но в бога конечно верил, хотя и не ходил по церквям, постов не держал, и на богомолье тоже не ездил, предпочитая быть человеком чести, а не вымаливать прощение у бога.

Купил пачку свечек, выложив за них, не торгуясь «синенькую» сторублёвую ассигнацию, так как знал, что церкви конечно не бедствовали, но и не шиковали, живя только на жертвование прихожан.

Затем расставил свечи в каком-то хаотичном порядке, сам для себя решив, что эта за здоровье матушки, эта за папу, а та, за Любаву, вот та, за Анечку, а следующая за русских солдат, и так далее.

Когда свечи кончились, остановился у красивой иконы с женским лицом, и просто стоял молча, не просив ничего, не думая, а просто погрузившись в поверхностный транс, смотря куда-то вдаль, и видел как лик женщины на иконе будто поплыл превращаясь в лицо Любавы, которая смотрела на него с такой любовью, что вдруг защемило сердце.

Николай оглянулся и увидел батюшку задумчиво смотревшего на него. Поклонившись священнику, Николай пошёл на выход, по пути вытряхнув кошелёк на прилавке со свечами, выложив не менее тысячи рублей.

— Госпожа прапорщик, знаете где ювелирный Овчинникова?

— Павла Акимовича? — Уточнила девушка, и увидев утвердительный кивок, произнесла включая зажигание. — Тверская шесть, третий подъезд.

Стоило Николаю войти в магазин, как к нему сразу же метнулся приказчик, но Николай попросил позвать хозяина, и через несколько минут, к нему вышел сам Павел Овчинников — глава ювелирного цеха Москвы, гласный государственной думы, преподаватель и председатель попечительского совета Московского ювелирного училища.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Николай Александрович! Премного рад видеть в добром здравии. — Они раскланялись как старые друзья, и ювелир повёл дорогого гостя в кабинет, откуда открывался роскошный вид на Тверскую.

— Павел Акимович, меня к вам привело дело не то, чтобы спешное, но и затягивать его не стоит. — Николай улыбнулся. Надумал я тут делать предложение руки и сердца одной особе. Ну и полагаю, что к сему следует присовокупить соответствующий подарок. Кроме того, и на венчание тоже нужно что-то преподнести. В средствах я не стеснён, а вот особа, которую я хочу очаровать самых древних кровей, и очень высокого положения.