Футуриф. Токсичная честность. - Александр Розов

— Да, если мы договоримся об условиях.

— Понятно. Тогда, наверное, мы вас покинем на полчаса и посоветуемся.

— Наверное, Рената, проще будет, если я вас покину на полчаса. Вас четверо — я одна. Я поболтаю с барменом за стойкой, а вы меня позовете, когда будете готовы.

*21. Рок-баллада по мотивам сомалийских пиратов

Чартерный Boeing-737 из Неаполя, выполняя разворот, снижался над Могадишо. Мимо иллюминатора проплыл серо-желтый ландшафт, мелькнуло синее полотно Индийского океана, а потом появилось нечто такое, из буро-зеленых полос, помятых грязно-белых кубиков и бурых столбов.

— Это что? — спросил Сван Хирд, глядя вниз.

— Это столица Сомали, — сообщила Елена Оффенбах.

— Что? Это Могадишо? Не может быть! — удивился он.

— Еще как может, — авторитетно сказала она, — в Могадишо 30 лет идет война. Немного странно, что от города еще что-то осталось.

Тем временем, самолет вышел на глиссаду — гудение поменяло тембр, мимо мелькнули непонятные развалины, потом обломки какой-то ржавой техники. Раздался скрип — это шасси поймали покрытие полосы. Пробег — и самолет остановился в полста метрах от длинного желтого здания с лазурными полосками. Пока откуда-то с дальнего края поля лениво катилась тележка-трап, пассажиры имели возможность любоваться аккуратным строем из нескольких армейских бронированных джипов «Хаммер» с эмблемами ООН и надписями SFOR (Международные силы в Сомали).

Вот, наконец, трап.

Выход.

Пыльный асфальт.

Душный холл аэропорта.

Окошко паспортного контроля. Два сомалийских пограничника в мятой униформе, по непонятному алгоритму передают друг другу паспорта прибывших туристов, какие-то бланки, какие-то печати… Начинаются непонятные вопросы на ломаном английском…

…И вдруг — все изменилось.

На площадке возникло множество вооруженных людей в камуфляже разного фасона.

— А вот и комитеты по встрече, — сказала Елена.

— По какой встрече? — с подозрением в голосе спросил Сван.

— Тут, — пояснила она, — полный бардак. Поэтому, приезжают только к кому-то, а в этой интересной стране, любой «кто-то» имеет вооруженную охрану. Сейчас начнется…

…Будку паспортного контроля окружили вооруженные люди, которые что-то кричали, выхватывали у пограничников паспорта и бланки, отдавали распоряжения, и уводили с собой пассажиров. Дошла очередь и до Свана с Еленой. Их забрал молодой уверенный мужчина — негр, одетый в хорошо пригнанную униформу без опознавательных знаков.

— Я лейтенант Упанго, — представился он, на ходу отдавая им паспорта, — буду главным офицером вашей охраны. Полковник Хафун-Ади ждет на площади. Идем.

— Идем? — спросил Сван.

— А как же, — подтвердила Елена.

Полковник Хафун-Ади внушал уверенность. Он стоял непоколебимо, как египетская пирамида, на чуть расставленных ногах обутых в качественные армейские ботинки, и уперев кулаки в поясницу, обернутую широким ремнем с бляхами из желтого металла (вероятнее всего, из золота). А за спиной полковника разместились, как насмешка над меморандумом о демилитаризации, три старых советских БТР-40, таких же жутких и угловатых, как ооновские армейские джипы «Хаммер».

— Добро пожаловать в Сомали! — улыбаясь, сказал он, — сейчас мы дождемся людей с TV, сядем в бронетранспортеры, и поедем в порт. Если по пути будет чуть-чуть стрельбы — не волнуйтесь, это местный обычай. А броня у нас хорошая, надежная.

— Приятно слышать, полковник, — ответила Елена.

— Да, — добавил Сван, проводив взглядом другую группу пассажиров, которые, вместе с комитетом по встрече, шли к танку «Леопард», припаркованному в углу площади, — Да, наверное, без брони тут не очень уютно.

— У вас правильное понимание политики, — одобрительно заключил Хафун-Ади.

Отметим: программа стартап-круиза выглядела политически парадоксально. Гало-рок музыканта встречал пиратский полковник и вез в порт, для концерта на борту фрегата «Бевервейк» ВМФ Нидерландов, участвующего в миссии «Щит Океана — VII», против (представьте себе!) сомалийских пиратов. Затем, Свану Хирду предстояло перейти на самбуку «Финикия», и отдохнуть на первом участке круиза (300 миль на юго-запад до острова Баджун-Чула он же — Остров Погибших Кораблей) — и дать второй концерт на упомянутом острове на опорной базе полковника Хафун-Ади. Впрочем, страны вроде Сомали имеют свою логику, примерно как в Стране Чудес, которую посетила Алиса.

(ЦИТАТА):

— А что здесь за люди живут? — спросила Алиса.

— Вон там, — сказал Кот и махнул правой лапой, — живет Болванщик. А там, — и он махнул левой, — Мартовский Заяц. Все равно, к кому ты пойдешь. Оба сумасшедшие.

— Зачем мне сумасшедшие? — сказала Алиса.

— Ничего не поделаешь — возразил Кот, — Все мы здесь сумасшедшие — и ты, и я.

— Откуда вы знаете, что я сумасшедшая? — спросила Алиса.

— Конечно, сумасшедшая, — ответил Кот, — Иначе как бы ты здесь оказалась?

(КОНЕЦ ЦИТАТЫ).

…Между тем, из здания аэропорта появилась команда из полдюжины негров, одетых в странный камуфляж: большие многоугольные коричневые пятна на почти белом фоне. Команда тащила две TV-камеры и еще какое-то репортерское оборудование.

— Вот, их мы ждали, — прокомментировал Хафун-Ади, — это называется «Giraffe-TV», из Кении. Первая TV-станция в Африке. Работает с 1930-го года. Так говорят.

— Ничего себе! — удивилась Елена (сообразив, что расцветка одежды команды — просто стилизация под окраску жирафов), — Полковник, а в 1930-м уже были TV-станции?

— Наверное, были, — ответил сомалиец, — но лучше тебе спросить у менеджера. Вот этот парень, который в темных очках под Майкла Джексона. Его зовут Нгуги Огинго.

…И как вскоре убедилась Елена Оффенбах, этот молодой кенийский TV-менеджер во многом имитировал стиль Майкла Джексона (конкретно — Майкла Джексона периода расцвета — середины 1980-х). Это слегка напрягало, но, если отвлечься от позерства, то следовало признать: Нгуги Огинго — дельный парень, и довольно приятный в общении. Правда, в маленькой кенийской TV-команде он был диктатором и тираном, но ребята признавали его право на тиранию и, похоже, что искренне гордились своим лидером.

Историю станции «Giraffe-TV» он рассказал Елене уже на борту фрегата «Бевервейк». Делать все равно было нечего. Задания связисту, технику, и трем TV-операторам были розданы, а Сван Хирд придирчиво настраивал свою гитару и синтезатор. И каким-то естественным образом, Елена вместе с Нгуги Огинго оказалась на одном из открытых мостиков 150-метрового фрегата, и там же оказался десяток банок «Гиннеса».

— Уф! Класс! — произнес Нгуги, шумно глотнув из банки, — Тебе нравится Африка?

— Пока не очень, — честно ответила Елена, подбросив такую же банку в руке.

— Да, — сказал он, — Могадишо сейчас не очень красивый город. А потом, Африка точно понравится тебе! Когда мы дойдем до Момбасы и Острова Зеленых черепах. Wow!

— Я верю, — сказала она, и спросила, — а правда, что Giraffe-TV работает с 1930-го года?

— Правда! — он кивнул, — Ты знаешь Ротшильдов?

— Эту банкирскую династию? Да, конечно, знаю.

— Вот! Эти Ротшильды, еще перед войной между Америкой и Европой…

— Что-что? — удивилась Елена.

— Война 1940-х, — пояснил кениец, — это когда Рузвельт разбил Гитлера.

— А-а… — протянула голландка, удивленная такой трактовкой Второй Мировой войны.

Кенийский TV-менеджер энергично покивал головой и продолжил:

— Еще перед той войной какой-то янки придумал телевизор. А Ротшильды сразу стали придумывать, как грабить людей этим телевизором. И начали с Африки. Почему-то у американцев и европейцев такой стиль, сначала грабить Африку, а потом друг друга.

— Вот неправда! — возмутилась Елена, — Наша страна всегда помогала Африке.

— Ладно, — он улыбнулся, — Не будем ссориться из-за политики. Лучше я расскажу, что дальше сделали Ротшильды. Они наловили тут жирафов, и устроили, вроде, ранчо под Найроби. Там до сих пор отель «Manor», очень дорогой. И они привезли TV-станцию.

— А! — догадалась Елена, — Значит, ваша TV-станция и правда связана с жирафами.

— Я про это и говорю, — подтвердил Нгуги, — но, в те времена телевизоры были слабые, дорогие, и мало кто их юзал. Потом началась война, и Ротшильды решили, что можно награбить больше в Европе, чем тут у нас в Африке. Наша Giraffe-TV завяла. Позже Лумумба хотел делать с нашей станции TV-пропаганду, как на Кубе, но его убили. Так каждый раз нам не везло с инвесторами.

Нгуги Огинго вздохнул, проглотил остатки пива, и выбросил жестянку за борт.

— …Вот. Лет 10 назад нашу Giraffe-TV хотели купить русские инвесторы. Они сильно поднялись на газе, который там подо льдами. Они даже привезли сюда сто миллионов долларов, и раздали взятки всем, кому надо в Найроби и Момбасе. Нам тоже немного перепало. Но потом, что-то у них случилось. Может, лед растаял и газ улетел. И опять оказалось, что мы никому не нужны. А сейчас, вроде, хорошо получилось. Нас купили греческие шипперы, которые делают деньги на сомалийских пиратах.