Афган. Территория войны - Коллектив авторов

Прилетел майор в Ташкент, задание выполнил быстро, как говорится, без сучка и задоринки. Пора возвращаться, вот только если сейчас взять билет на самолет, то вечером уже можно оказаться в Москве, дома, а там Зиночка, такая желанная, такая сладкая. Доренко понял, что ничего не желает так страстно, как оказаться рядом с любимой женой. Дальше все как в тумане. Билет достал перед самой посадкой. В аэропорту схватил первую попавшуюся машину, даже не торгуясь, по дороге купил огромный букет, взбежал по лестнице, своим ключом открыл дверь и… Да-да, тот самый случай!

Из спальни раздавались Зиночкин смех, музыка и мужской голос. Еще не очень вникнув в происходящее, Доренко распахнул дверь. Она, жена-тихоня, совершенно голая, лежала с его коллегой по службе. И не просто лежала, она мурлыкала, целуя его, смеялась от удовольствия, а руки, ее такие бесстыдные руки…

– А-а-а-ааааааааа, – закричала Зина, и ее голос сорвался.

Коллега и друг, прикрывая простыней постыдные места, произнес:

– Петр, я тебе сейчас все объясню, это не то, что ты думаешь…

Думаешь? Как можно в такой ситуации думать, да еще «не то». Петр не думал, он стал лупить букетом, который держал в правой руке, налево и направо, попадая то по лицу Зины, то по лицу сослуживца.

Доренко дал Зинаиде час на сборы, вызвал такси и навсегда отправил ее к теще. На второй день подал заявление на развод, описав в короткой форме вчерашний инцидент, и вернулся в Афганистан чернее тучи, ненавидя всех женщин, даже эту рыжую машинистку из секретариата.

В военной прокуратуре 40-й армии служба шла своим чередом. На войне как на войне. Правда, Доренко после возвращения стал пить, но работе это не мешало. Начальство старалось не обращать внимания на его не совсем адекватное состояние, хотя и предупредило, что горе горем, а пора остановиться. Доренко не то чтобы остановился, но пить стал меньше и только после работы.

Однажды, закончив расследование одного дела, он не выдержал и начал пить прямо в прокуратуре, благо у него отдельный кабинет. Был вечер, он вернулся после заседания суда в наимерзейшем состоянии. Разбиралось дело трех солдат-наркоманов: Потапова, Крамаренко, Панченко. Месяц назад они пошли в соседний кишлак, чтобы приобрести гашиш. Вошли в первый же дом, даже не постучав в дверь. В комнате находились две женщины. Эти сволочи начали их насиловать. Потапов стоял у дверей, на стреме. Услышав крики женщин, прибежали дети. Солдаты открыли огонь по детям, пристрелив почти всех.

В своем возбужденном состоянии они даже не заметили, что один мальчик сбежал. Затем зашли в местную лавку, купили гашиш и баранину. И в прекрасном расположении духа направились в свою часть. Навстречу ехал верхом на осле старик. Они сбросили его на землю и избили автоматными прикладами, целясь специально в голову. Крамаренко вытащил нож и проткнул старика. Поразвлекавшись таким образом, вернулись в расположение, но забыли на месте преступления нож. Старика они оттащили в кусты, на обочину. Только в казарме Крамаренко заметил, что ножа у него нет. На рукоятке были высечены его имя и фамилия и город, в котором он живет. Они решили вернуться втроем. Старик еще подавал признаки жизни. Они добили его, забрали нож и спокойно вернулись в часть.

На следующий день командир построил весь личный состав на плацу, перед штабом: офицеров в одну сторону, солдат – в другую. Пришел замполит, он держал за руку чудом выжившего мальчика. Ребенок обошел шеренги и указал на Крамаренко.

Разбиралось дело трех солдат-наркоманов: Потапова, Крамаренко, Панченко. Месяц назад они пошли в соседний кишлак, чтобы приобрести гашиш. Вошли в первый же дом, даже не постучав в дверь. В комнате находились две женщины. Эти сволочи начали их насиловать. Потапов стоял у дверей, на стреме. Услышав крики женщин, прибежали дети. Солдаты открыли огонь по детям, пристрелив почти всех.

Судили их в Пули-Хумри. Четыре недели, пока шло следствие, держали под арестом, а товарищи передавали им наркотики. От страха они употребили столько наркотиков, что не могли уже передвигаться без посторонней помощи. На допросы их тащили, в буквальном смысле слова, поддерживая в горизонтальном положении. Во время заседания суда Крамаренко кричал:

– За что вы меня судите? За то, что убил без вашего приказа? Что, забыли, как приказывали отправлять на тот свет по 20–25 душ. Тогда хвалили нас, называли героями, отличниками боевой и политической, обещали повесить на Доску почета! А без вашего разрешения убивать нельзя?! Сейчас я враг народа? Убийца? Я жалобу напишу Брежневу!

Крамаренко и Панченко приговорили к смертной казни, Потапову дали 15 лет строгого режима.

Вот после этого заседания Доренко и напился в своем кабинете. Напился так, что даже в туалет вышел, держась за стенку. Сполоснул холодной водой лицо и уже хотел вернуться в кабинет, устроиться на ночлег, как услышал постукивание пишущей машинки. Зашел в канцелярию и увидел рыжую мышку, склонившуюся над своей машинкой. Она услышала, что кто-то открыл дверь, подняла голову, потом поднялась из-за стола и поздоровалась, тихо так, как-будто не кушала сегодня.

Но это ничего, что такой голос, даже хорошо, зато груди. Ее груди бросились Петру в глаза и подействовали как красная тряпка на быка. Точь-в-точь Зинкины груди. Высокие, круглые, глаз не оторвать.

Маргарита поняла, что сейчас что-то случится, что-то очень плохое и мерзкое. Она замерла. Петр стоял в дверях, и ей было не выйти, не убежать. Рита подняла трубку телефона и стала набирать первую цифру. Не тут-то было, майор кинулся к ней и нажал на рычаг. Подошел ближе и, схватив за плечи, резко притянул к себе. Маргарита стала сопротивляться, он скрутил больно руку и повернул Риту к себе спиной. И все это молча. Еще больнее скрутил руку и начал поднимать вверх, от боли Рита согнулась пополам, а он, Петр, уже стал свободной рукой шарить под юбкой. Рита закричала, да кто услышит поздно вечером в здании на отшибе.

Рита сопротивлялась, кричала, толкала ногой, но Петр был натренированным, мускулистым, много сильнее девушки. Толкнул к столу, порвал тоненькие трусики и вошел в нее со всей ненавистью к Зиночке. Но не тут-то было, что-то ему мешало, и от того, что он не может сейчас же войти, еще сильнее распалился. Вот так, чтоб ты знала, паршивка! Вот так! Вот так!

Он не мог остановиться, пока его семя как вулкан не взорвалось внутри плачущей девушки. Плакала от боли, от того, что берегла себя для будущего любимого, от того, что знала, что и пожаловаться некому будет. Насмотрелась, когда работала в суде, чем заканчивались дела об изнасиловании.

После того как успокоился, майор попытался застегнуть штаны и увидел, что весь в крови. Доренко моментально протрезвел. «Вдруг она расскажет завтра начальству?» – пронеслось в голове майора. Девушка тихо плакала, пытаясь натянуть свои порванные трусики и поправляя юбку.

Дома Рита нагрела воду и остервенело, пытаясь отмыть себя от всей грязи, натирала тело докрасна, до боли. Сердце стало как камень. Делала все механически, без единой мысли в голове. Только улеглась в кровать – стук в дверь. Подумала, что опять этот сумасшедший следователь, еще больше сжалась и накрылась одеялом с головой. Стук повторился, и она услышала голос Гринева:

– Маргарита, это я, Сергей, я тебе книги принес.

– В другой раз, я уже сплю.

– Рита, я на боевые завтра ухожу.

Накинула Рита на плечи халатик и открыла дверь. Но вздрогнула при виде парня, Сергей заметил, что с девчонкой что-то не то, и спросил:

– У тебя все в порядке? Ты такая бледная.

– Просто я уже спала. Если ты хочешь поговорить о Марго, то я не знаю где она.

– Я знаю, где Марго, я к тебе пришел. Книги принес. Вот еще чай хороший.

– Не надо мне ничего, книги верну, а чай я себе куплю.

– Да что с тобой, Маргарита, обидел кто?

Как Маргарита может рассказать кому-то про свой позор? Да еще этому парню, который так похож на этого ненормального следователя. И рост, и глаза голубые, даже стрижка такая же. Все они одним миром мазаны.

– Сергей, у меня все хорошо. Я хочу спать.

Гринев попрощался и вышел. Даже Маргарита не захотела с ним поговорить, а ему стали так дороги разговоры с этой тихой, милой, доброй девочкой.

На второй день Маргарита тщательно оделась и пришла на прием к прокурору. Он ее принял сразу, служащая Советской армии Бабич очень дисциплинированная, скромная и умная девушка, как не принять ее.

– Товарищ полковник, помогите мне, у меня незаконченное высшее образование, свободно владею французским. Школу закончила с медалью, – на этот раз Рита превзошла себя, – помогите мне встать на военную службу. Если нельзя дать мне офицерское звание – я согласна на прапорщика.

Прокурор долго смотрел на нее и подумал, а почему не помочь девчонке, ведь все в его руках.

– Хорошо, Маргарита, напиши рапорт. Я дам ход твоему рапорту и должность предложу. Вот в следователи тебя определю, справишься?