Соблазн в шелках - Андреа Янг

– Вы хоть немного понимаете, что делаете со мной? – спросил он.

Удивляясь тому, что еще способна говорить, Клодия с трудом произнесла:

– Это не идет ни в какое сравнение с тем, что вы делаете со мной.

– Не я включал красный свет. – Гай немного отстранился от нее и провел по щеке кончиками пальцев. – Акулы, и леденцы, и этот чертов «скраббл»…

– Я не виновата. – Голос ее дрожал, отказываясь подчиняться. – Во всем виноват ваш несносный лосьон после бритья. Я от него теряю голову и перестаю что-либо соображать.

– В таком случае я его вышвырну.

Мегаватты морской синевы, казалось, прожигали ее насквозь, воздействуя на каждое нервное окончание в ее организме.

– У вас необыкновенно красивые глаза.

О Господи, я, кажется, сейчас совсем растаю.

– Уверена, что вы говорите это всем женщинам, – запинаясь сказала она. – Сестра Иммакулата предупреждала нас относительно таких мужчин, как…

Гай заставил ее замолчать самым эффектным из всех существующих способом. Когда они снова оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, он уже смотрел не на ее глаза. Взъерошив кончиками пальцев ее стриженые волосы, он сказал:

– Зачем вы это сделали?

От неожиданности Клодия даже отпрянула от него.

– Но мне показалось, будто вы сказали, что вам…

– Я солгал.

Как только их губы снова слились, она ощутила, как в нем нарастает напряжение. Она ощущала кончиками пальцев, как напряглись, словно сжатая пружина, даже его плечи.

Как и в прошлый раз, его руки медленно скользнули вверх, замерев па том месте, где начинались окружности груди. И как и в прошлый раз, ей захотелось крикнуть: «Продолжай!» Однако вместо этого она обняла его за шею, без слов сказав этим жестом, что включила зеленый свет.

От его первого прикосновения Клодия непроизвольно вздрогнула всем телом. Мучительно медленно он обвел округлости груди кончиками пальцев.

Продолжай!

В безмолвной мольбе она поцеловала его еще крепче, и он ответил ей. При этом его пальцы постепенно продвигались по тонкому хлопку парео и туго натянутой лайкре изумрудно-зеленого лифчика, пока не добрались до сосков. Осторожными круговыми движениями больших пальцев он с наслаждением помассировал их.

Никогда еще за всю свою женскую жизнь она не испытывала такого трепета. Она почувствовала себя героиней старого черно-белого фильма, которая мгновенно тает от одного лишь взгляда великолепного шейха.

Я твоя, о мой повелитель. Неси меня в свой шатер, сорви с меня одежды и насладись мною.

Его рука взялась за узел, удерживающий парео на груди, и развязала его. Как только парео оказалось на полу, его руки скользнули ей за спину и стали расстегивать лифчик бикини.

Несколько секунд, в течение которых он возился с застежкой, были наполнены мучительным предвкушением дальнейшего.

– Как эта штука расстегивается? – хрипло прошептал он. Не успела она ни ответить, ни помочь ему, как застежка расстегнулась. Лифчик из эластичной лайкры упал на пол следом за парео.

– Боже мой, дверь открыта, – в ужасе охнула она и прикрыла ладонями груди.

Дверь была открыта не настежь, а лишь приоткрыта, и он моментально запер ее, а ей вдруг стало стыдно, что она стоит посередине комнаты в одних трусах, прикрыв груди ладонями, и выглядит, наверное, как стыдливая девица, опасающаяся за свою невинность.

– А если бы кто-нибудь вошел сюда? – нетвердым голосом сказала Клодия, когда он вернулся.

– Но ведь никто не вошел, – тихо ответил он, не отрывая взгляда от ее лица. Потом он осторожно, но решительно взял ее за запястья и отвел руки от груди.

О Господи! Если я ощущаю такое, когда он просто смотрит на меня, то что же будет, когда он прикоснется?

Очень скоро она это поняла.

Он отлично знал, как заставить ее потерять голову. Знал, как легчайшим пощипыванием превратить ее соски в чрезвычайно чувствительные точки, в которых сосредоточиваются окончания нервов, передающих настойчивые пульсирующие волны во все прочие, скрытые от глаз нервные центры тела.

Я умру от восторга!

Пока длился поцелуй, его руки скользнули по спине, ниже талии, к прикрытым полоской лайкры ягодицам и крепко прижали её к себе.

И только тут она по-настоящему поняла в каком состоянии был он сам. Его страстное желание, которое передалось и ей, было всепоглощающим и каким-то первобытным, чем-то таким, что существовало между мужчиной и женщиной с сотворения мира.

Ты нашла свою пару, и он хочет тебя. Чего же ты ждешь?

Она ответила на его поцелуй, жадно прижавшись губами к его губам со страстью, которая все сказала без слов.

Когда они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, он прошептал, уткнувшись в ее волосы: «Клодия…»

Голос был низкий, хрипловатый, и она знала точно, что он собирается сказать. Только не «Ты уверена, что хочешь этого?» потому что в этом едва ли можно было сомневаться:

– У меня ничего нет с собой, – прошептал он. – Можно?..

– Все в порядке, – прошептала она в ответ. – Все хорошо.

И с этого мгновения все движения и действия подчинялись только настоятельной потребности друг в друге: его губы, обласкав соски, проделали поцелуями горячую дорожку от груди вниз к бедрам. Он спустил до щиколоток ее бикини, и, когда его язык на мгновение прикоснулся к сокровенному местечку между бедрами, ее охватила дрожь восторга.

Потом они оказались в постели, ее пальцы, неистово заметались, помогая, ему снять сорочку. Но когда Клодия стала торопливо нащупывать застежку на его шортах Гай остановил ее.

– Не спеши, – он взял ее за запястья, удерживая руки, хотя его прерывистый шепот выдавал с трудом подавляемое желание. – Подожди, немного…

Это было равносильно тому, чтобы просить, ее не дышать, но он все-таки заставил ее замедлить темп. Гай подверг ее пытке ожидания, возбуждая языком и губами все мыслимые эрогенные зоны от сосков до чувствительного местечка за ухом, от пупка до источника, пульсирующего жара между бедрами.

Она вскрикнула, прогнула спину, в безмолвной мольбе приподнимая бедра, и он наконец не выдержал.

Но даже первого момента их слияния, он заставил ее подождать.

– О Господи, – прошептал он, замерев на мгновение, как будто пытаясь сохранить подольше невыносимо сладкое ощущение.

Она не могла больше сдерживать себя. А он, как только страсть взяла над ним верх, начал все глубже погружаться в ее плоть. Ока почувствовала, как нарастающая: волна острого наслаждения уносит ее все выше. И каждый раз, когда ей казалось, что наслаждение достигло высшей точки, волна подхватывала ее и уносила еще выше.

Когда наконец наивысшая точка была пройдена и Клодия начала: медленно возвращаться с небес на землю, Гай покрыл ее лицо поцелуями. Открыв глаза, она проговорила слабым голосом: