Каннибализм - Лев Каневский

В племенах Новой Гвинеи широко распространено мнение, что человеческое мясо по вкусу сильно напоминает свинину, но для приготовления более вкусной пищи предпочтение отдается первому, так как оно все же нежнее и к тому же обладает и другим преимуществом — об этом мне рассказывали все, кто отважился в разговорах со мной быть предельно откровенным, — оно никогда не создает болезненного ощущения сверхсытости и не вызывает приступов рвоты. Эти люди признавались мне, что стоило им переесть свинины, как у них раздувались животы и появлялась острая боль. Человеческое мясо можно есть сколько угодно, пока не устанешь глотать, не опасаясь неприятных, болезненных симптомов.

В случаях, когда в деревню доставлялись одновременно два пленника, в этих племенах убивали сразу одного из них на глазах другого и зажаривали, чтобы вторая жертва видела жуткую предсмертную агонию соплеменника, понимая, что ее ожидает, когда наступит ее черед. Другим проявлением утонченного варварства были заостренные щепки, которые втыкали в тело жертвы, а затем поджигали. Сердцевина главной жилки ореха кокосовой пальмы считалась у этих племен самой вкусной подливкой к человеческому жаркому.

В Новой Гвинее существовала еще одна, гораздо реже встречаемая, но все же распространенная форма каннибализма. Она состояла в эксгумации трупов специально для их последующего съедения. Зелигман признает, что ему не удалось в своих исследованиях выяснить все детали такого ритуала, но он уверен, что такой ритуал существовал даже в начале нашего столетия, например в районе бухты Милн, расположенной на юго-восточной оконечности острова. Причин, объясняющих столь людоедский акт, пока никто не выяснил, но, скорее всего, они сверхъестественного порядка.

В некоторых африканских племенах тоже съедают погребенные трупы, и это является частью культа поклонения предкам.

В суде в Самарае рассматривалось дело об осквернении захоронения, преступление, в котором обвинялись мать и две ее дочери, старшая и младшая. Маленький ребенок старшей недавно умер, и его похоронили. Через день после погребения три обвиняемые выкопали тело и съели его. Эти женщины были жительницами одной деревни возле бухты Милн. Они выразили свой протест, заявив, что не видят ничего плохого в своем поступке: так было и так всегда будет — этого требует обычай их страны. В результате этих энергичных протестов преступницы получили весьма незначительные сроки тюремного заключения.

Как обнаружил Зелигман, ему было еще труднее раздобыть достоверную информацию по поводу другого аспекта подобного преступления, связанного с колдунами и колдовством, так как на эту тему не осмеливался даже открыть рта ни один из туземцев. Все же ему удалось собрать кое-какие сведения:

«У колдунов и колдуний существовала практика эксгумации и поедания трупов, и целью таких действий мог быть лишь какой-то акт магии. Сами местные жители признаются, что часто могилы их мертвых родственников вскрываются деревенскими колдунами.

Найдется очень немного колдунов, которые признают, что они занимаются этим делом с единственной целью — обеспечить себя пищей. В основном это колдуньи. Некоторые женщины племени, стремящиеся обрести силу колдуньи, а вместе с ней и ее статус, или «параума», как колдуны именуются здесь на всем побережье, занимаются такой практикой только ради достижения столь желанной цели».

Существование колдуний, или ведьм, подтверждается миссионером, преподобным У. И. Бромиловым, который сообщил об этом из Добу, расположенного в юго-восточной части Новой Гвинеи. Из его донесения следует, что деятельности ведьм не столько тайно опасаются, сколько открыто осуждают, даже в тех племенах, где бытует нормальный каннибализм.

«Говорят, — пишет миссионер, — ведьмы пожирают мертвецов. Мы часто слышали сообщения о злых духах и ведьмах, не брезгающих мертвыми телами, но считали, что они слишком преувеличены. Однако нам удалось подтвердить такой случай здесь, на месте. В одной деревне неподалеку умерла старая женщина, и через одну-две недели по всей округе поползли страшные слухи. Могила ее на самом деле оказалась разрытой. В ходе расследования выяснилось, что сестра усопшей вытащила тело из могилы и вместе со своими подружками-ведьмами устроила каннибальское пиршество».

Американский антрополог А. Райс, специалист по каннибалам островов Фиджи, указывает на один любопытный обычай среди папуасов, о котором не упоминает Зелигман:

«В одном из папуасских племен Новой Гвинеи существует такой обычай. Когда их родители становятся слишком старыми и немощными и уже бесполезны для племени, они некрепко привязывают их к ветвям дерева. Все население деревни, выстроившись в цепочку вокруг дерева, начинает танец, отдаленно напоминающий традиционный хоровод вокруг украшенного цветами и лентами столба, вокруг которого танцуют 1 мая в Англии. Совершая ритуальные движения, они, хором подхватив припев: «Плод созрел! Плод созрел!», имеющий чудовищное двусмысленное значение, и повторив последний раз куплет, все устремляются к дереву и начинают трясти его изо всех сил. Старики и старухи, как перезревшие плоды, падают на землю. Там на них набрасываются более молодые члены племени, убивают и съедают их».

Как мы уже говорили выше, на территории всей Новой Гвинеи ни один туземец не отважится съесть мясо того человека, которого он собственноручно убил. Зелигман таким образом пишет об этом довольно эмоциональном «табу» и связанных с ним последствиях:

«Убийца или тот, кто захватил будущую жертву в плен, чтобы его соплеменники ее впоследствии съели, вернувшись с «охоты за черепами», сразу же отправляется в свою хижину, где остается около месяца, питаясь жареным «таро» и горячим молоком кокосового ореха. Жена будет находиться вместе с ним, но спать они весь этот период обязаны отдельно. Он пребывает в полной изоляции в своем доме, опасаясь «крови» убитого им человека, и по этой причине не принимает участие в праздничном пиршестве вместе со своими друзьями-воинами, которые поедают добытое им человеческое мясо. Если он нарушит запрет, то его «желудок наполнится кровью» и он быстро умрет.

Однако во всем этом есть одна тонкость, которая определенным образом связана с кровью. Воин в ужасе бежит не только от вида крови, но и от ее запаха, «испарений». В его представлении какие-то невидимые вещества, испаряющиеся из крови, повисают не только над всем тем местом, где идет каннибальский пир, но и пронизывают в той или иной степени тела всех тех, кто принимает в этом празднике участие, причем такое происходит даже после того, как все следы плоти уничтожены. Такие эманации, или «влияния», считались особо опасными для организатора, для того, кто доставил в деревню труп врага. Нужно было во что бы то ни стало избежать этого. Поэтому он находился в изоляции целый месяц. В результате главный «виновник торжества» не отваживался пить сок цитрусовых из тыкв тех соплеменников, которые принимали участие в празднике.

Брат убийцы тем временем обрабатывал череп жертвы, после чего водружал его на платформу перед хижиной. Он получал право на ношение на предплечье руки браслета, сделанного им самим из нижней челюсти «майи». (Враг, предназначенный для съедения в знак мести.) Он мог также носить его шейные позвонки на затылке на волосах, которые туземцы обычно отращивали как можно длиннее.

Убитых и съеденных людей, как мужчин, так и женщин, по другой причине, а не в отместку за гибель одного из членов их клана, называли «идайдага». Чужака, например, могли убить и съесть вообще без всяких на то причин, просто из-за желания вкусить любимой пищи. Тот, кто убивал чужака, должен был воздерживаться и не есть его плоть, следовать всем требованиям, выдвигаемым к убийце «майи».

Жертву, если ее брали живой, приволакивали к каменному кругу племени, где кололи копьями, стараясь не наносить ему смертельной раны, а потом поджаривали целиком и разрезали на куски, как обычно. Плоть несчастного раздавал всем присутствующим брат того, кто взял пленника. Все члены племени, достигшие половой зрелости, независимо от пола, могли принимать участие в пиршестве, хотя, судя по всему, женщинам далеко не всегда предоставлялась такая привилегия. Среди мужчин, вполне естественно, было мало воздержавшихся. Только глубокие старики, у которых давно выпали все зубы, были вынуждены отказать себе в этом удовольствии, вкус которого им запомнился с раннего детства. А когда мясо распределялось среди всех желающих, а его всегда не хватало, имена беззубых стариков даже не упоминались».

Г. Уилфред Уолкер, которому пришлось немало попутешествовать по островам южной части Тихого океана, принимал участие в карательной экспедиции, организованной судьей против племени дододура на Новой Гвинее. Вот что сообщает он об этом: