Алауэн: История одного клана - Светлана Жданова

Зато теперь рыжий дракон пытался держаться подальше от взбешенной меня. Да и говорил с заметными затруднениями — видно язык все же опух. Приятная мелочь!

— Но это все равно не повод устраивать такой концерт. Ты вообще подумал, как мне из этого выпутываться? Ты вообще думать умеешь? Только этого мне не хватало. Сначала эта твоя печать, потом родственнички мои дорогие, болезнь мамы. А теперь еще и ты со своим дурацким заявлением.

— Почему дурацким? Вполне официальное заявление. Я от своих слов не отказываюсь.

— Да запихай эти свои слова знаешь куда?

— Когда ты злишься, то просто неотразима, — улыбнулся Сери.

— Извращенец! — Когда я злюсь, у меня появляется чешуя и прочие неприятности.

— Сама не лучше, — усмехнулся он. И пока я пребывала в растерянности (или делала вид), меня наголо обняли. — Я очень скучал без тебя, мое сокровище.

На этом у него слова закончились. Зато начались поцелуи.

Что бы я ни говорила, какие претензии не имела, но целуется он великолепно. Мне стоило больших усилий сохранить свежую, незамутненную голову. Хотя надо признаться, перед глазами все поплыло, а колени подкосились.

Кажется, кто-то решил проверить, не прибили ли еще здесь гранатоволосого сумасшедшего, назвавшегося женихом незаконнорожденной магички, но едва высунув свой любопытный нос, как его тут же опала одна из охранок Сери. Надо же, какой предусмотрительный!

Меж тем, поцелуи которыми он покрывал мое лицо и шею, становились все более горячими, а руки, скользящие по телу, все настойчивей. Так что в какой-то момент я поняла — еще немного и будет поздно что либо делать — просто не смогу.

Поэтому, прошептав заключительное слово заклинания, заготовленного еще по пути в резиденцию графини, я поймала холодными губами, его горячие губы…

Сери замер. Точнее замерз.

— «Ледяное прикосновение», — подсказала я на недоумевающий взгляд желтых глаз.

Конечно, я не была до конца уверенна что оно сработает как нужно. Но еще Иаллин мне рассказывала, что все Алауэн очень чувствительны к ледяным и холодным заклинаниям — особенность у них такая. Вот мне и пришло в голову попробовать остудить пыл этого разгоряченного дракона. Сейчас он все чувствует, осознает, но двигаться не может. Ну и температура слегка понижена.

— Что же, ты думал я так легко сдамся? Не дождешься, — улыбнулась я, обнимая его за шею. — А знаешь, ты мне так даже нравишься. Молчишь, руки не распускаешь. Очень милая вешалка получается. — Мои пальцы скользнули по его чуть приоткрытым губам. — С тобой даже можно спокойно разговаривать. Так что пользуясь моментом заявляю — я не твоя собственность, что бы мной распоряжаться. Прошу это запомнить и больше подобного не делать. Хм, ты такой милый, когда молчишь и не двигаешься, — ухмыльнулась я, пробегая пальцами по его лицу. — Прям и не знаю, что мне с тобой таким делать, — наигранно задумалась, почесывая его за ухом, как большого кота. Желтые глаза начали сладострастно разгораться.

Мне было не жалко. Тонкая ткань рубашки оказалась слабой преградой моим рукам, которые свободно гуляли по спине, груди и животу обездвиженного мужчины. Едва касаясь губами, скользнула своим языком в его рот. Оставила пару отметин от когтей на спине.

Кто мог подумать, что Змей столь податлив ласкам. Когда я расстегнула верхние пуговицы рубашки и поцеловала ключицу, Сери уже откровенно дрожал от возбуждения. Золотые глаза подернулись пеленой, а дыхание стало тяжелым и очень жарким.

Тут главное самой не увлечься. А это очень трудно когда в руки на растерзание попадает существо, причинившее тебе столько неприятностей, но меж тем столь… родное, желанное? Пожалуй, я еще сама не разобралась в своих чувствах, что бы заявлять однозначно.

Резко отступив назад, я восстановила собственное дыхание и только тогда посмотрела на растерянного дракона. Уже давно привычные ментальные щиты, скрывавшие мои чувства от восприимчивых драконов, опали к ногам.

— Ну и как ощущения? — с издевкой поинтересовалась я. — Можешь не рассказывать, я себя так чувствую ежедневно. С той лишь разницей, что ты причиняешь только боль. Знаешь, даже не тешу себя надеждой, что ты можешь понять. Понять каково это, сгорать изнутри от безысходности. Заклинания крови невозможно отменить. И я это знаю. Но смериться… никогда. Я не вещь что бы мной владеть. Я не раба, что бы за меня решать. Вы втроем разрушили практически все что было в моей жизни. И после этого ты на что-то надеешься? — Тыльной стороной ладони вытерла отчего-то мокрые щеки. В своих мечтах я произносила эти слова с гордостью, высоко задрав нос и получая удовольствие от боли в желтых глазах. Вот только действительность жестока — больно стало мне. А еще противно от самой себя. Совсем одраконилась! Нашла слабое место Сери и ударила. Ведь это настойчивое желание, каким бы похотливым и требовательным оно не было, оставалось единственным чувством этого мужчины ко мне. Ни жалости, ни сочувствия. Только страсть и собственнические замашки.

Наверное, я еще многое бы ему наговорила из того, что клокотало и кипело в моем сердце. И не исключено, что сделала бы этим только хуже.

На груди что-то обожгло и я, не веря своим глазам, уставилась на маленькую капельку подвески, когда-то снятую с брошки подаренной маме. Она раскалилась и сверкала! Не добрый знак.

— Только не это! — охнула я, и, поставив охранный контур, кинулась в залу.

Народу… не протолкнуться. Особенно в одно месте — у западной стены, между двумя большими колоннами. Приподнявшаяся висюлька тянула именно туда. Расталкивая всех попадавшихся на пути локтями, когтями… ну и прочим антуражем взбешенной драконицы, я пробилась к небольшой площадке.

Там, прямо на полу, сдерживаемая отчимом, билась в конвульсиях моя мама.

Бледные бескровные губы, серое лицо, закатанные глаза, и сведенные клюками руки, и струйка крови возле рта. Но главное… благодаря особому тепловому зрению я могла видеть темное, холодное облако над ее грудью.

Что это? Хм… как занятно, последнее время мне слишком часто приходиться встречаться с этим видом нечисти. И я не стану выказывать восторг от подобной регулярности.

Албаста. Вернее — черная албаста. Смерть выпивающая тебя по капли. Вытягивающее жизнь черное проклятье. Могильный холод на твоей груди.

Как же я раньше не подумала об этом. Ведь много лет назад так же мучалась и я сама, тогда еще шестилетней малышкой. Боль в груди, так словно ты выдыхаешь смертельный холод, в то время как легкие словно горят в огне, кошмары, обмороки, постоянный страх. Все это лишь внешнее проявление черной албасты.