Щупальца веры - Николас Конде

Он прислонился к стенке. Она не собиралась выходить. Ему оставалось только ждать или взламывать дверь.

Она продолжала спускать воду. Кэл в нетерпении зашагал по коридору. Направляясь к гостиной, через стеклянные двери он посмотрел в сад.

Сумах!

Ну конечно! Это Кармен посадила его, а теперь старалась не дать зажить ожогам.

Кармен была опасна.

Дверь открылась. Кармен стояла посередине ванной комнаты, на ее лице было написано огорчение, в глазах — мольба о прощении и в то же время решимость настоять на своем. На полу лежала баночка из-под бальзама, она была пуста. Рядом валялся обрывок туалетной бумаги. Кармен весь бальзам до последней капли спустила в унитаз и вытерла баночку, чтобы в ней не осталось ни капли снадобья.

Он знал, что взорвется за пять секунд до того, как это произошло.

— Ты уволена, Кармен! Прямо сейчас! Забирай свои шмотки и уходи.

Она начала протестовать:

— Но мальчик…

— Это не твое дело. Просто уходи.

Она снова открыла рот, как будто собиралась что-то возразить, но, увидев решимость в глазах Кэла, сомкнула губы и поплелась прочь.

Она зашла в кухню, посуетилась там минуту или две, затем собрала свои вещи и вышла из дома, тихонько прикрыв за собой дверь.

Кэл сидел в гостиной, пока она не ушла. Вдруг он почувствовал запах чего-то горелого. Он бросился в кухню.

На плите на слабом огне стоял ковш с кипящей смесью воды, чеснока и чего-то еще, что Кэл не смог определить. Он провел пальцем по следам какого-то коричневого порошка, оставшимся на кухонном столе, понюхал палец, нерешительно коснулся его языком.

Жженый сахар.

Поворачиваясь к крану, чтобы ополоснуть руку, он заметил что-то необычное на подоконнике. Прямо посередине него стояла красная свеча в стеклянном стакане, ее фитиль горел ровным пламенем.

Свеча Вуду.

Пыталась наложить на меня заклятье, ну-ну.

Он пожал плечами, погасил плиту, затем схватил кипящий ковш, чтобы вылить его в раковину. Добела раскаленная ручка ковша немилосердно обожгла ладонь. Отшвырнув его в раковину, Кэл открыл холодную воду. Ты достала меня, Кармен, я обжегся, подумал он.

Тут он снова заметил свечу.

В ярости он широко распахнул окно, задул свечу и швырнул ее в сад.

Глава 22

Кэл отпил глоток кофе и развернул утренний номер «Таймс». Все та же невеселая мозаика новостей на первой странице. Группа врачей опубликовала заявление, в котором говорилось, что сама идея ограниченной ядерной войны была нелепостью: никто не сможет выжить вследствие радиоактивного заражения. Оскар Сезин был безусловно прав в одном отношении, в том, что если люди нуждаются в помощи свыше для того, чтобы выбраться из этой ямы, то сейчас самое время богам вмешаться.

Он пролистывал страницы городских новостей и уже собирался отложить газету, когда небольшая заметка на девятой полосе привлекла его внимание. Она была озаглавлена:

РЕЙД В БРОНКСЕ СПАСАЕТ БРОДЯЧИЙ ЗВЕРИНЕЦ. ОЗЖ ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО ЖИВОТНЫХ РАЗВОДИЛИ ДЛЯ РИТУАЛЬНЫХ ЗАКЛАНИЙ

Заметка была краткой, и в ней было мало серьезной информации. Члены общества защиты животных, которым помогала полиция, проникли в дом в Восточном Бронксе и обнаружили дюжины цыплят, козлов и много других животных. Цитировались слова представителя ОЗЖ: «В последнее время подобные случаи стали более частыми. В городе имеются много культов, практикующих жертвоприношения, и у них есть средства для разведения животных. Считается, что этих животных надо выращивать особым образом и корм их должен содержать определенные виды трав. Каждый из взрослых ритуальных козлов продается за двести или триста долларов, а козленок может стоить вдвое больше». Но никаких названий культов приведено не было — не упоминались ни Сантерия, ни Вуду, никакие другие культовые группы.

Знали ли в «Таймс», на что они наткнулись, или они придержали какую-то известную им информацию, потому что, как сказал ему Мактаггерт, эта тема была слишком деликатной, чтобы выносить ее на суд широкой общественности?

Кэл снова перечитал статью и допил свой кофе. Подобрав с тарелки последние кусочки рогалика, он пошел к телефону.

— Вот она прямо здесь, наша хата, — сказал Айра Ландерс, тот самый представитель ОЗЖ, которого цитировала «Таймс». Он остановил свой старенький «датсун» у края тротуара по другую сторону улицы от ветхого деревянного домишки с темно-коричневой дощатой обшивкой и покосившимся передним крыльцом. Ландерсу было лет пятьдесят, он был лыс и носил канареечно-желтую рубашку для гольфа и панаму с разноцветной лентой. По телефону он представился Кэлу как Дж. Эдгар Гувер в области преступлений, связанных с животными, но, подумал Кэл, по виду он был больше похож на завсегдатая ипподрома.

Они находились в обширной окраинной части Бронкса, где кварталы новостроек с огромными многоэтажными зданиями без всякой системы были разбросаны среди узких улочек, застроенных ветшающими деревянными домишками. По обеим сторонам улицы, на которой Ландерс припарковал машину, дома спереди и по бокам были окружены маленькими двориками, но прогресс ясно обошел этот район стороной. Приметы упадка и запустения проступали повсюду, как лишайник на скалах. Посреди квартала на ржавых ободах от колес стоял кузов раскуроченного автомобиля. Крыши и дощатая обшивка облупившихся домов были небрежно залатаны толем, выбитые окна заткнуты тряпками. Не было видно никаких признаков того, что здесь кто-то живет, лишь собака-дворняжка пробегала вдоль сточной канавы, что-то вынюхивая.

Дом, на который указал Ландерс, отличался от соседних домов разве что новым забором из штакетника, окружавшим дворик. Заброшенный и негостеприимный на вид, он если и был чьим-то жилищем, то ничьей крепостью он явно не был.

Итак, вот что, оказывается, газета громко называла рейдом, подумал Кэл. Парочка полицейских и этот замотанный вынюхиватель нарушений из ОЗЖ. Когда Кэл позвонил, Ландерс сказал ему, что это не было простой случайностью, что новый рейд должен был вот-вот начаться. Фактически за последние несколько месяцев чуть ли не каждый день Ландерс находил новые «фермы», на которых разводились животные для жертвоприношений.

— Если бы только мы могли выследить их все, — сказал Ландерс, пока они ждали в машине, — то каждый день в течение года нам пришлось бы прикрывать как минимум по одной такой лавочке в день. Они есть повсюду — в Бронксе, Бруклине, на Вашингтон-Хейтс, Лонг-Айленде. Животных разводят тысячами. Свиньи, козы, черепахи, ящерицы — да все, что хотите! И все для этого идиотизма с жертвоприношениями. В одном доме в Квинз я нашел газель. Без шуток! Самую настоящую африканскую газель, ждущую, когда ее зарежут.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});