Ядерная осень - Вячеслав Хватов

– А радиосвязь? – вновь напомнил о себе Сергей. – Что с радиосвязью?

– Здесь все сложнее. Дело в том, что ионосфера – хрупкая газовая оболочка Земли, обогащенная электрическими частицами, и при искусственной модуляции ионосферных токов происходит эффект генерации низкочастотного излучения. Так называемый эффект Гетманцева. Управлять этим излучением мы только-только научились, но глобальных последствий возбуждения ионосферы в таких масштабах мы не знаем. Поэтому то, что сейчас творится с радиосвязью, возможно, и есть одно из этих последствий. Больше ничего сказать не могу.

– Понятно, – слегка озадаченный Ступинцев взял бинокль. Он осмотрел окраину поселка и перешел к окнам, выходящим на противоположную сторону.

Светало. В болотце у леса голосило стадо лягушек. Вот кто без проблем переживет не одну ядерную войну. Интересно, когда они вообще спят?

25.01.2027 г. Нижегородская область, пос. Выездной

– А почему я должен тебе верить? – Бешеный соскочил с капота «УАЗа», на котором приехал Сокол.

– Верить или не верить – твое дело, – Соколов сделал последнюю затяжку и щелкнул окурок, который, описав дугу, попал аккурат в урну, стоящую у подъезда, – и тебе решать – выторговать у них пару автоматов, пулемет и цинк-другой патронов, или взять все.

– Все, все. Если бы это «все» было бы у них с собой в фурах, я бы не раздумывал.

– Ха. Если бы так и было, то на кой ляд тебе был бы нужен я? А так… Я знаю в лицо их командира и его помощников, которые знают, где находится этот склад, а ты можешь заставить их расколоться.

– А какой тебе интерес?

– Ну, во-первых, от хорошего пулемета, десятка цинков и сотни-другой килограммов жратвы мой конь, – Сокол хлопнул «УАЗ» по крылу, – не просядет, а во-вторых, – сказал он тише, – между нами, мне там нужен один человек, но это уже мое дело.

– Хорошо, я подумаю. Но в любом случае знай, если что, умирать будешь медленно. Китаец, – Бешеный махнул рукой, и от толпы головорезов отделился и пошел к ним человек невысокого роста, с ярко выраженными восточными чертами лица.

Сокол внимательно посмотрел на него.

– Вот он умеет убивать медленно и со вкусом. Ну и сбежишь ты от него вряд ли.

Китаец действительно следовал за ним по пятам. Сокол подошел к костру, возле которого расположились несколько местных ополченцев. Пахло жареным мясом.

– Собачатина, – вместо приветствия сказал рыжий детина и снял с огня несколько самодельных шампуров с уже готовыми кусками. – Тебе крылышки или ножки?

Раздался дружный хохот.

– Все равно, только не ребрышки.

– А зря. Ребрышки я люблю, – рыжий протянул ему шампур. – Бери, пока я добрый.

– Я слышал, ты нашему Абаю, Бешеному склад с хавчиком обещал показать, – глядя исподлобья, произнес похожий на старого не то башкира, не то татарина, одетый в тельник мужик.

– И откуда ты, Махмутка, все знаешь? – рыжий опять заржал. Он вообще ржал по любому поводу и без повода. Слишком часто. Ну что же, смеется тот, кто смеется. Сокол отбросил обглоданные кости и закурил.

– Ты нам курева подбрось, а мы тебя не убьем, – рыжий опять заржал.

– Попробуй только его тронуть, аднака, – Махмутка недобро зыркнул на рыжего, – вон он с тебя шкуру живьем сдерет, – он кивнул в сторону стоящего за спиной Сокола китайца.

Рыжий сразу перестал ржать.

– Он один знает нужных людей. Соображать надо.

– Ух, чурка нерусская, – громила сделал вид, что замахнулся, – все знает. Недаром его свои Башлы аль авыл назвали. По-башкирски – всезнайка из деревни, – рыжий опять заржал.

– А скажи, как там у вас в Москве? Все передохли или нет еще? Президент там, правительство? Или по бункерам отсиделись?

Глазастый. Московские номера разглядел.

– Я смотрю, ты тоже Башлы? – Сокол улыбнулся. – Не знаю. Я на Рублевке не живу.

– Да куда они денутся? – подал голос молчавший до этого светловолосый парень. – Сидят под землей, икру шампанским запивают. А то и за бугром где-нибудь, на островах.

– Да, шампусик, – рыжий мечтательно закатил глаза, – сейчас бы раздавить пару пузырей и с городской барышней в койку, а то самогон и эти свои чумазые уже достали.

– Ха, чумазые. А кто их чумазыми сделал? Были и они городскими «барышнями». Сам же их из Арзамаса пригнал, – старик сплюнул. – Только после вашего с ними обращения и в вашем хлеву они теперь на свиней больше похожи, чем на барышень.

– Много ты в этом понимаешь, старый хрен? В бабах-то? У самого шишак давно не стоит, вот и бесишься.

Махмутка хотел что-то ответить, да только махнул рукой.

От Бешеного прибежал всклокоченный парнишка. Сокол, сопровождаемый своей китайской тенью, пошел в квартиру на втором этаже пятиэтажки, во дворе которой устроили пикник выездновцы. В этой квартире сегодня и был их полевой штаб.

– У тебя есть такие люди, которых тебе не жалко? – он посмотрел на Бешеного, устроившегося в кресле у давно уже мертвого телевизора.

– А у меня почти все такие, – тот закинул ногу на ногу, скрипнув своими кожаными штанами, – а что?

– А вот что, – Сокол взял карандаш и на обратной стороне отодранных обоев стал быстро что-то чертить.

Заинтригованный главарь вытянул ногу и, зацепив ступней за ножку журнальный столик, подтянул его к себе. Неохота ему вставать было, понимаешь ли.

– Вот здесь их БМПТ, вот здесь основной народ, тут и тут огневые точки, – Сокол посмотрел на Бешеного. – Я сам все проверял. Бээмпэтэшка – самая главная опасность. Если она стоит там же, где и раньше, то, вырубив ее, мы и основную группу завалим.

– Э-э. Так не пойдет, – Бешеный вскочил. – Ты что же, меня совсем за дурака держишь? А что если сразу обоих, которые про бункер с хавкой знают, завалим?

– Не завалим. Рядом наверняка будет главный, а второй скорее всего где-нибудь в охранении на подстраховке будет. Я его вычислю и из снайперки по ногам шарахну. Тут вы его тепленьким и возьмете.

– Так я тебе снайперку и дал. – Бешеный достал спичку и принялся ковыряться ей в своих гнилых зубах.

– Что, собачка жилистая попалась?

– Похохми у меня еще. Таких юмористов я обычно вверх ногами сушиться вешаю. Нет у меня никакой снайперки, понял?

– Я и так обойдусь, – улыбку с лица Сокола как ветром сдуло, – сомневаешься?

– Не сомневаюсь. Парень ты ушлый. Только откуда такого ушлого к нам принесло, это еще проверить надо. Может, ты засланный казачок-то? Припрутся мои хлопцы туда, а там все готово для их экзекуции. Нет. Твое дело только показать, где кто. Потом сиди тут и не вякай.

– Кстати, вопрос о хлопцах. Где твое войско-то? Что-то кроме десятка этих обормотов, – Сокол махнул рукой в сторону окна, – и не видно никого.

– Умный ты, умный, а дурак. Что, думаешь у тех гавриков из колонны разведки нет? Пасутся где надо. Не твоя забота. К мосту поедешь на своем «УАЗе» с китайцем, Махмуткой и рыжим. Махмутка кое-что в минном деле сечет, а рыжий заместо автокрана, – Бешеный засмеялся и пошел к выходу. – Собирайся, через два часа рассветет.

16.01.2027 г. Тульская область. Комбинат «Эталон»

Егор сидел за столом и осторожно ощупывал шишку на голове.

– На вот – сразу пройдет, – Волохов протянул ему маленький тюбик. – Ты уж извини, что я тебя так приложил. Хорошо еще, что в противогазе был, а то убил бы вообще. Думали, что скитники здесь свое добро охраняют, но они противогазы не носят. У них свои методы против радиации, – майор, согнув руку в локте, характерным жестом изобразил укол шприцем в вену.

– Да нет, ничего, – Егор взял в руки тюбик с надписью «Свинцевит», – я уже привык к тому, что, прежде чем со мной познакомиться, меня душат или бьют по голове.

– И часто? – засмеялся Волохов.

– Да вот, совсем недавно девушка одна меня тоже за скитника приняла. Чуть не задушила.

– Красивая?

– Красивая, – Егор вздохнул.

– И где же она?

– Ушла.

– И ты такую деваху боевую, да еще и красивую, отпустил? Эх, – Волохов достал пачку сигарет, – будешь?

– Не откажусь.

– Сам-то откуда?

– Из Москвы.

– А, понятно теперь. Все вы, москвичи, такие… э-э… скажем, не шустрые.

– Да я не совсем из Москвы. Из Химок. Вот иду туда к родителям. Думал, вы подвезете.

Лицо Волохова как-то вдруг посерело. Он сжал губы и отвел взгляд в сторону.

– Что? Что? Я… Что? – Егор вцепился в край стола.

– Там эпицентр, – выдавил из себя майор, не поднимая глаз.

Дневной свет в комнате вдруг замигал, как полудохлая лампа в подъезде. Все стало каким-то мутным и поплыло в сторону. Егор встал, уронив табуретку, и, сделав два шага, въехал плечом в шкаф. Потом ткнулся в закрытую дверь спальни. Ему стало невыносимо душно и тесно в этом помещении. Огромное человеческое горе, одно на всю искореженную землю, вдруг сжалось и уместилось все внутри него, а потом начало рвать его на части.