Утраченный символ - Дэн Браун

Кэтрин тем не менее отмечала впечатляющие параллели между своими открытиями в области ноэтики и неудавшимися проектами ЦРУ.

Ей отчаянно хотелось позвонить в полицию и узнать, удалось ли что-нибудь обнаружить на Калорама-Хайтс, но, во-первых, они с Лэнгдоном остались без телефона, а во-вторых, выходить на связь с представителями власти могло быть опасно — кто знает, как далеко простираются полномочия Сато.

«Терпение, Кэтрин». Через несколько минут они будут в безопасности, в убежище, под опекой человека, обещавшего ответы на вопросы. Кэтрин очень надеялась, что эти самые ответы — не важно, что они в себе заключают, — помогут ей спасти брата.

— Роберт, — позвала она шепотом, взглянув на схему метро. — Нам на следующей.

Лэнгдон медленно вернулся к действительности.

— Да. Спасибо!

Поезд, грохоча, подходил к станции. Лэнгдон подобрал с пола портфель и неуверенно взглянул на Кэтрин.

— Будем надеяться, наше прибытие обойдется без происшествий.

Когда Тернер Симкинс догнал свой отряд, всех пассажиров уже удалили, и бойцы рассредоточивались за колоннами вдоль платформы. Из тоннеля донесся нарастающий рокот, и на Симкинса повеяло теплым душным воздухом.

«Некуда деваться, мистер Лэнгдон».

Он обернулся к двум сотрудникам, которые дожидались его на платформе.

— Приготовьте удостоверения и оружие. В поезде все на автоматике, но двери открывает и закрывает проводник. Найдите его.

Темноту тоннеля пронзил свет фар, раздался визг тормозов. Едва состав ворвался на станцию и начал замедлять ход, Симкинс с подручными отчаянно замахали удостоверениями, стараясь встретиться взглядом с сопровождающим, прежде чем он откроет двери.

Поезд стремительно приближался. Наконец в третьем вагоне Симкинс разглядел удивленно-испуганное лицо сопровождающего, явно терявшегося в догадках, почему трое в черном размахивают «корочками». Симкинс побежал вдоль тормозящего состава.

— ЦРУ! — объявил он, еще раз выставив удостоверение. — Не открывайте двери! — Вагоны плыли мимо, а Симкинс, шагая к третьему, кричал проводнику: — Не открывайте! Поняли меня? Не открывайте двери!

Наконец поезд остановился. Сопровождающий, изумленно расширив глаза, усердно кивал.

— Что случилось? — спросил он через приоткрытое боковое окно.

— Не отправляйте состав! — велел Симкинс. — И двери держите закрытыми.

— Хорошо.

— Впустите нас в первый вагон!

Сопровождающий кивнул. С опаской выйдя из кабины, он закрыл ее за собой и проводил Симкинса с помощниками к первому вагону, где отворил двери вручную.

— Заприте за нами, — приказал Симкинс, вытаскивая оружие. Агенты шагнули в ярко освещенное нутро вагона, и проводник послушно запер двери.

В первом вагоне пассажиров ехало всего четверо — трое подростков и пожилая женщина. Они заметно испугались при виде вооруженных мужчин. Симкинс продемонстрировал удостоверение.

— Все в порядке. Оставайтесь на своих местах.

Агенты двинулись по запертому со всех сторон составу — один вагон за другим. На «Ферме», в тренировочном центре для обучения и подготовки агентов ЦРУ, такой прием назывался «выдавливать зубную пасту из тюбика». Поезд шел полупустым, и, осмотрев почти половину состава, Симкинс с помощниками пока не обнаружили никого хотя бы приблизительно подходившего под описание Роберта Лэнгдона и Кэтрин Соломон. Однако Тернер Симкинс не терял уверенности: в поезде метро спрятаться некуда — ни туалетов, ни багажных отсеков, ни запасных выходов. Даже если беглецы, заметив, как агенты входят в первый вагон, отсиживаются сейчас в последнем, все равно наружу им не выбраться. Раздвинуть двери силой практически невозможно, к тому же за платформой и поездом с обеих сторон зорко следят бойцы.

«Терпение».

У Симкинса начали сдавать нервы. В предпоследнем вагоне сидел только один пассажир — китаец. Агенты прошли из конца в конец, пристально оглядывая салон в поисках укромных уголков. Их не было.

— Последний! — объявил Симкинс, поднимая оружие, и троица приблизилась к перемычке между вагонами. Однако, шагнув внутрь последнего вагона, они остановились как вкопанные.

— Как это?!..

Симкинс метнулся в противоположный конец пустого салона, проверил за сиденьями. И, клокоча от ярости, завопил:

— Куда они делись?!

Глава 79

В восьми милях к северу от Александрии, что в штате Виргиния, Роберт Лэнгдон и Кэтрин Соломон неторопливо шагали по широкому покрытому инеем газону.

— В тебе погибла актриса, — похвалил Лэнгдон, впечатленный сообразительностью и находчивостью Кэтрин.

— Ты тоже неплохо подыграл, — улыбнулась она.

Сначала Лэнгдон удивился, когда Кэтрин устроила странные выкрутасы в такси: ни с того ни с сего потребовала свернуть на Фридом-Плазу, развела примитивную теорию о звезде Давида и Большой печати США. А потом зачем-то нарисовала на долларовой купюре известную среди сторонников теории заговоров картинку и начала твердить Лэнгдону, чтобы присмотрелся получше, куда она указывает ручкой.

В конце концов Лэнгдон осознал, что Кэтрин обращает внимание совсем не на купюру, а на крошечный огонек индикатора в спинке водительского сиденья. Засаленная лампочка горела так тускло, что он ее даже не замечал, однако теперь, наклонившись вперед, разглядел приглушенное красноватое свечение. И бледную надпись под индикатором: «Интерком включен».

Лэнгдон в смятении обернулся на Кэтрин, которая, сделав страшные глаза, показывала взглядом на переднее сиденье. Он украдкой посмотрел туда же, за прозрачную перегородку. На приборном щитке лежала распахнутая сотовая раскладушка водителя — светящийся экран развернут к интеркому. Через секунду Лэнгдона осенило, зачем Кэтрин устроила спектакль.

«Они знают, что мы в такси. Нас подслушивают».

Профессор понятия не имел, сколько у них остается времени до того, как такси окружат и остановят, но было ясно: медлить нельзя. Он принялся подыгрывать Кэтрин, смекнув, что смена маршрута и внезапное желание попасть на Фридом-Плазу связано отнюдь не с пирамидой, а с огромной станцией подземки — «Метро-Центр», — откуда можно уехать по красной, синей или оранжевой ветке в любом из шести направлений.

На Фридом-Плазе они выскочили из такси, и тут уже Лэнгдон устроил импровизацию, наведя погоню на Масонский мемориал в Александрии. Потом они с Кэтрин нырнули в подземку и, проскочив мимо платформы синей ветки, помчались прямиком на красную, где и сели на поезд, следующий в противоположном от Александрии направлении.

Проехав шесть остановок на север до Тенлитауна, они вышли из метро в тихом престижном районе. Искомый приют увидели сразу — самое высокое здание на мили вокруг, обрамленное широкими, идеально подстриженными газонами, вырисовывалось на горизонте, чуть в стороне от Массачусетс-авеню.

Успешно «заметя следы», как выразилась Кэтрин, беглецы зашагали по мокрой траве. Справа раскинулся садик в средневековом стиле, знаменитый старыми розовыми кустами и «Тенистым павильоном». Кэтрин с Лэнгдоном туда сворачивать не стали, направившись к величественному зданию, о котором и шла речь в телефонном приглашении.

«В приюте моем десять камней с горы Синай, еще один — прямо с небес, и один — в образе темного отца Люка».

— Никогда не бывала здесь ночью… — проговорила Кэтрин, скользя взглядом вверх по ярко подсвеченным башням. — Потрясающее зрелище!

Лэнгдон и сам забыл, как впечатляюще выглядит это архитектурное сооружение, шедевр неоготики, расположенный в северном конце Эмбасси-роу. Последний раз он был здесь много лет назад, когда писал статью для детского журнала, надеясь пробудить в юных американцах интерес к этой поразительной достопримечательности. С тех пор его очерк «Моисей, лунные камни и “Звездные войны”» вошел не в один путеводитель.

«Вашингтонский национальный собор… — думал Лэнгдон, ощущая душевный подъем, как от свидания после долгих лет разлуки. — Где же, как не здесь, спрашивать про единого истинного Бога?»

— Здесь правда есть десять камней с горы Синай? — полюбопытствовала Кэтрин, глядя на колокольни-близнецы.

Лэнгдон кивнул.

— Перед главным алтарем. Символизируют Десять заповедей, полученных Моисеем на горе Синай.

— А лунный камень?

«Прямо с небес».

— Да. Один из витражей называется Космическим и в его мозаику инкрустирован фрагмент лунного камня.

— Ну ладно. Но насчет последнего ты ведь пошутил? — Прекрасные глаза Кэтрин вспыхнули недоверием. — Статуя… Дарта Вейдера?

Лэнгдон усмехнулся:

— Темный отец Люка Скайуокера? А как же! Самое популярное из всех украшений Национального собора. — Он махнул рукой в сторону западных башен. — Ночью трудновато разглядеть, но он там.