Лорд Дракон - Сюзан Робинсон

Рута отводит болезни, насекомых, ведьм и всякое другое зло, также избавляет от слабого зрения и головной боли.

ГЛАВА 18

По замку Уэллсбрук бродил убийца. Грэй провёл рукой по волосам, расхаживая туда-сюда в своем шатре. Артур и Люсьен тихо переговаривались, сидя на походных табуретах, а Имад подавал хлеб и вино для поздней трапезы. Голос Артура звучал подавленно, Люсьена — успокаивающе. Зная о прошлом братьев, Грэй не ожидал, что кузен будет горевать о смерти Эдмунда, но Артур казался искренне расстроенным. Возможно, он скорее горевал о том брате, которого всегда желал иметь, нежели о том, каким Эдмунд был на самом деле.

А возможно, Бог смилостивился над семьей Стрэйндж, заменив старшего сына младшим. Или, возможно, это сатана забрал в ад того, кто принадлежал ему. Как бы то ни было, предстояло решить сугубо мирские вопросы. Тело Эдмунда уже привезли. Его следовало похоронить как можно скорее, завтра же ночью, пока на теле не появились следы тления. Нет времени для церемонии, нет времени, чтобы собрать семью. Его похороны будут такими же неподобающими, как и его характер.

Он должен был бы переживать за свою тетю, мать Эдмунда. Он должен был бы утешать Артура или искать преступника, но все, что он мог, — это мерить шагами шатер и беспокоиться о Джулиане. Грей развернулся и пошел в обратную сторону. Он прошёл мимо переливающихся зелено-синих драпировок, мимо подставки для свеч размером почти с его рост, мимо стола, заваленного сокровищами, с которыми, по настоянию Имада, он путешествовал. Там были агатовый кувшин с крышкой в серебряной оправе, позолоченные овальные фляги для вина и воды, серебряные ложки с эмалевыми вставками.

Внешне он казался спокойным и уверенным, хотя внутренне всё ещё был ошеломлен раскрытием тайны Джулианы. И удивлялся самому себе. Когда он возвращался с Джулианой на руках в Уэллсбрук, его гнев испарился. Он старался удержать его, но теплое тело и мягкие волосы имели над ним большую власть, чем злость. Он пытался сохранить в себе гнев, отчаянно гнал мысль, что вопреки всей своей обиде не вынесет, если лишится Джулианы. И она всё ещё желала его, хотя он был уверен, что она никогда бы не призналась в этом.

Всё ещё с трудом верилось, что она оказалась разбойницей. И не просто разбойницей, а той, которая, по слухам, преследовала хвастливых рыцарей с целью обогащения. Хотя он готов был признать, что среди её жертв были люди, являвшиеся самим воплощением высокомерия и самомнения. Он вполне мог себе представить, что она думала об их напыщенных манерах и стремлении к жизни в своё удовольствие.

Он улыбнулся своим мыслям. Грэй мог припомнить нескольких мужчин, которые определённо нуждались в Джулиане, как в лекарстве от чрезмерной самонадеянности. Он подошел к месту, где сидели Артур и Люсьен. Артур нарушил царившую тишину.

— Люсьен, всем ли ты напомнил не открывать маленького пристрастия госпожи Джулианы к игре в разбойников?

Взглянув на Артура, Люсьен встал и подошел к Грэю.

— Да, мессир. Все поклялись хранить молчание.

Грэй закрыл глаза, потёр переносицу и вздохнул.

— Я был зол на нее… но то, что сделал Эдмунд, должно быть, глубоко ранило её, — Грэй посмотрел на Люсьена и вздохнул. — Полагаю, я должен радоваться, что её месть всем тем мужчинам была ещё столь умеренна.

Люсьен фыркнул.

— Она должна быть благодарна le bon Dieu, что ты не дал ей наделать глупостей.

— Она так не считает, Люсьен.

— Не считает, мессир.

— Итак, что ты выяснил?

Рыцарь взглянул на безмолвного Артура, который выглядел полностью погруженным в свои мысли.

— Пардон, мессир, но новости неутешительные. Земля слухами полнится, сплетни и разговоры передают из уст в уста.

— Какие слухи?

— Та, которая сильнее всех ненавидела Эдмунда…

— Джулиана, — сказал Грэй. — Продолжай.

— Говорят о её ненависти к нему, о том, что она никому и ничему не позволяет унижать себя, об её обещании однажды отомстить за себя. Она говорила об этом, — нет, она просто кричала — после того, как он отверг её. Слухи распространяются быстро, мессир. К концу недели об этом будут судачить по всему владению барона.

— Проклятье. Она сама подлила масло в огонь, ошиваясь около тела и привлекая к себе внимание, — Грэй всплеснул руками. — И что же? Она упала в обморок или зарыдала, словно изнеженная барышня? Нет, обвинив кузена в убийстве, она сделала всё, чтобы её заметили, и тем самым дала повод думать, что отводит подозрения от себя.

Артур вздохнул, отставил свой табурет и присоединился к ним.

— Она права. Я вполне мог бы быть убийцей.

— Не будь идиотом, — воскликнул Грэй. Он изучающее взглянул на кузена, цвет лица которого внушал опасения. — Тебе необходимо лечь в постель.

— Я не смогу заснуть. Ты должен понимать, в каком тяжелом положении мы сейчас находимся, кузен. Прошлой ночью, когда был убит мой брат, все спали. И я вполне мог улизнуть из своей палатки и убить его.

— Любой мог это сделать, — сказал Грэй. — В том числе и Джулиана.

— С сожалением констатирую, миссир, что, кажется, именно этого опасается и её отец, — пожал плечами Люсьен. — В замке только и говорят об этом.

— Чёрт! — Грэй разрубил рукой воздух. — Ее служанка говорит, что Джулиана провела ночь в травяной комнате, что бы это ни значило. Но её никто не видел. И никто не может подтвердить её невиновность. Её же упрямство только всё усугубляет.

— У неё взрывной характер, — сказал Артур.

— Oui, — ответил Люсьен. — Я никогда не встречал столь безрассудную леди. Бог мой, когда я вспоминаю, как она сняла с вас одежду и отправила голышом в замок… Это было весьма невежливо с её стороны. В высшей степени не по-христиански.

Грэй холодно взглянул на рыцаря. Люсьен прикрыл рот рукой, но Грэй всё равно расслышал смешки. Ему показалось, что он услышал хихиканье и взглянул через плечо на Имада, который разливал вино. Лицо юноши было спокойным и бесстрастным, но он избегал смотреть Грэю в глаза.

Имад подошел к ним с подносом. Графин был из порфира в золотой оправе, посудой для питья служили самшитовые кубки, оправленные в серебро. Имад отказывался путешествовать иначе, настаивая, что положение Грэя в обществе обязывает его к подобной роскоши и что простая глиняная или деревянная посуда попросту унижает его достоинство. Грэй пристально посмотрел на юношу, но не смог отыскать в чёрных миндалевидных глазах ни следа веселья. Его мысли вернулись к проблеме Джулианы.

— Конечно же, она не могла этого сделать, — произнес он, в то время как Имад разливал вино по бокалам.