Незавершенное дело Элизабет Д. - Николь Бернье

Этого он не ожидал. Дело было не в неудобстве – Мартины жили недалеко от трассы, – хотя некоторое неудобство имело место. Ему пришлось бы несколько минут полюбезничать, а потом либо разрешить детям чуточку поиграть, либо огорчить их сообщением, что они не останутся. А потом ехать домой, выгрузить из машины хотя бы самое основное и уложить детей спать. Исполнение родительских обязанностей в одиночку – она делала это сотни раз, когда он бывал в отъезде. Но главное было в другом. Главное – она проведет вечер наедине с Дейвом Мартином. Все это промелькнуло у него на лице.

– Ну что ж, значит, так мы и сделаем, – сказал он и встал, чтобы отнести свою тарелку на кухню.

Она сидела одна и смотрела на тучи мошкары за ореолом пламени, и бульон ее остывал, а омар делался резиновым. Он вернулся из дома, шагнул в темноту и мошкару и направился к берегу.

Кейт еще посидела немного, потом помыла посуду и пошла спать. Когда она засыпала, отодвинув в сторону мысли об Элизабет, в одиночку боровшейся со своей болезнью, Крис еще не вернулся.

Крис съехал с трассы, и перемена в ритме движения разбудила Пайпер и Джеймса.

– Мы уже дома? – спросила Пайпер.

– Это не наш дом, – возразил Джеймс, оглядываясь. – Это старый дом. Эй, это же дорога к Мартинам.

Крис ничего не сказал. Кейт восприняла его молчание как намек, что он не собирается брать на себя нелегкую обязанность и говорить детям, что никаких игр не будет.

– Мы заезжаем к Мартинам только для того, чтобы кое-что им отдать. Я останусь и поговорю с мистером Мартином. Но вы, ребята, едете с папой домой, а я чуть погодя приеду поездом.

– А нельзя мне остаться и тоже приехать поездом? – спросил Джеймс.

– И я хочу поездом! – заявила Пайпер.

– Никто больше не едет поездом, – сказал Крис. – Мама приедет домой слишком поздно.

Они свернули за угол, на улицу, где жили Мартины. Дейв подстригал лужайку во дворе перед домом. Джона и Анна рисовали мелом на подъездной дороге, а рядом с ними в манеже возилась Эмили. Таким способом он управлялся с тремя детьми и работой во дворе.

Поначалу был всплеск благотворительности, все хотели взять к себе детей – тонко завуалированное предположение, что одному отцу с тремя детьми не справиться. Он рассказывал Кейт, что, если появлялся в магазине всей семьей и делал покупки, вечером ему сыпались предложения посидеть с детьми и приготовить лазанью. И неважно, что Элизабет делала это постоянно. Как-то, спустя несколько месяцев после смерти Элизабет, Бриттани позвонила Кейт в Вашингтон и сказала, что видела, как Дейв работал во дворе, а дети при этом были там же. Нельзя ли собрать денег и нанять ландшафтную службу? Предложение делалось и отклонялось, делалось и отклонялось, пока он наконец не попросил Кейт передать им всем: «Спасибо, но – нет». Им было не понять, что единственное, чего он хочет, это подстригать самому чертову лужайку – без посторонних глаз и предложений сделать это за него или принести потом еду в качестве утешения за то, что ему пришлось подстригать лужайку и при этом еще и присматривать за детьми.

Когда они остановились у бордюра, Дейв заглушил мотор газонокосилки, повернулся и прищурился. Кейт вышла из машины и встала, держа руку на дверной ручке. Он не окликнул ее и не пошел навстречу с распростертыми руками. Он просто стоял, пока она шла через лужайку, и ждал.

Она остановилась на расстоянии вытянутой руки, чтоб избавить их обоих от неловкости, хотя это не имело значения.

– У меня кое-что есть для тебя. Могу я ненадолго остаться?

Он взглянул в сторону машины, мысленно отметил тот факт, что Крис и дети не выходят, потом снова перевел взгляд на нее.

– Что ж, я собираюсь закончить газон и принять душ. На обед у нас спагетти.

Уклончивый ответ. Дейв давал понять, что у них нет конкретных планов и что она, если хочет, может составить им компанию, но не является ни каким-то особенным, ни таким уж желанным гостем. Крис открыл дверцу машины и вышел. Пока он шел по дорожке, до Джоны и Анны дошло, что приехали их друзья. Они бросили мелки, подбежали к машине Спенсеров и повисли на полуоткрытых окнах.

– Привет, старик. – Крис подошел к Кейт и Дейву, и мужчины обменялись рукопожатием.

– Завершающий этап, – заметил Дейв.

Наученный тонкостям общения с зарубежными инвесторами, где невербальные знаки говорят больше, чем слова, Крис все схватывал быстро. Кейт видела, что он уже оценил все факторы. Отметил отсутствие любезностей и сдержанный тон Дейва, неловкость жены. Физически содержимое сундучка, возможно, и уйдет сегодня из их жизни, но вряд ли им удастся забыть о нем скоро.

– Отпуск закончился. Нельзя же вечно жить на острове. Но мы хорошо провели время, так что мне не на что жаловаться.

Дети завизжали. Мартины открыли дверцу, а Джеймс с Пайпер высвободились из своих детских кресел.

– Пошли поиграем на заднем дворе! – закричала Пайпер, и все четверо припустили, как мультяшные персонажи, в облаке пыли.

Эмили, сообразив, что ее бросили, заревела.

Кейт смотрела на бегущих детей. У Пайпер пальцы вылезали из сандалий, а шорты Джеймса стали ему коротковаты. Они так здорово выросли всего за каких-то два месяца. Вот так и происходят перемены; время бежит быстро, стоит тебе только ненадолго отвести глаза, а иногда все случается словно в один миг.

– Эй, дети, боюсь, мы не можем остаться. Мы просто завезли маму! – крикнул Крис и поспешил перехватить детей, пока они не добежали до калитки на задний двор. Он положил руки на плечи своих двоих и развернул их назад к машине.

– Каким поездом рассчитываешь приехать? – спросил он у Кейт через плечо.

– Пока не знаю. – Она взглянула на Дейва. Он никак не дал понять, хочет ли, чтобы она осталась, или нет. Крис отметил, как она взглянула на Дейва, ее легкую заминку, и пошел к машине.

– У меня в кухне есть расписание поездов, – сказал Дейв. – «Амтрак» ходит через Стэмфорд довольно регулярно.

Кейт пошла к Крису и помогла усадить ворчащих детей.

– Я позвоню тебе, как только посмотрю расписание. Поможешь вытащить сундучок?

Дейв стоял неподалеку, опустив взгляд в землю. Если, услышав это, он и понял, что Кейт приехала вернуть дневники жены, то виду не подал. Некоторое время он смотрел в землю, потом вновь запустил мотор газонокосилки.

Пока Кейт усаживала сына и дочку, Крис открыл багажник. Пристегнув детей к креслам, она подошла к нему, и они вместе освободили сундучок из-под наваленных на него вещей. Потом она достала из своей сумки еще одну тетрадь. Утром, в последний раз обходя дом на острове, чтобы окончательно убедиться, что все в порядке и ничто не забыто, она обнаружила на подоконнике мансардного окна дневник с фотографией и даже подумала было забрать его домой и оставить себе. Пусть бы лежал в верхнем ящике комода вместе с письмом от женщины, критиковавшей Кейт за телешоу: улыбающаяся на солнце Элизабет, такая открытая и недооцененная.

Крис посмотрел на нее выжидающе. Кейт подняла крышку и положила тетрадь к остальным, после чего он вытащил сундучок из машины.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что согласился отвезти детей домой. За то, что даешь мне возможность закончить с этим делом.

Он стоял, держа сундучок обеими руками, слегка отклонившись назад для равновесия.

– Ну так заканчивай. – Он прошел мимо нее к дому.

Наклонившись к заднему окну, чтобы попрощаться с детьми, Кейт видела, как Крис открыл входную дверь и внес сундук в прихожую. Он поставил его на пол перед боковыми лампами, и через узкие стеклянные панели ей было видно, что выпрямился он не сразу. Потом, постояв секунду-другую, положил ладонь на сундучок, как скорбящий на гроб, и поднялся. Грудь у нее сдавило за них обоих; она отвернулась и перевела дыхание.

Входная дверь открылась и закрылась, Крис медленно спустился по ступенькам и направился к Дейву. Никто не хлопал никого по спине, обошлись без любезностей вроде «до скорого». Несколько слов, неопределенные пожелания на остаток лета. Крис отвел глаза, и Кейт увидела в них сочувствие и вместе с тем злость.

А может, и не будет больше ничего, может, вот так все и закончится, и две семьи пойдут дальше каждая своей дорогой. И, возможно, именно это предвидела Элизабет, когда оставляла дневники Кейт, выбрав читателя сочувствующего и близкого и зная, что она исчезнет из жизни Дейва в любом случае, независимо от того, что она решит сделать с дневниками. Вполне возможно, Элизабет даже предвидела напряжение, которое это вызовет, – между Кейт и Дейвом, между Кейт и Крисом – и решила, что это тоже не так уж плохо: непонятое сопереживание, малая доза одиночества.

Или все гораздо проще. Возможно, Элизабет после того, как она узнала свой диагноз, просто нужно было знать, что дневники будут в целости. Или даже еще проще. Кейт была для нее самым близким человеком.

Крис остановился перед ней, перекатывая ключи на ладони.