Стеклянный корабль - Юрий Самсонов

– Вы хотите сказать, что мы не можем изолировать господина президента? – глаза разведчика словно бы покрылись инеем. – Справедливое замечание!

– Обсудим, господа! – остановил эту маленькую перепалку начальник генштаба. – Имею самые широкие полномочия от главнокомандующего. Готов утвердить любое подходящее решение. Прошу высказываться. Итак, господа?

Глава 5

– Господин мэр болен, – сказала Жюстипу заплаканная негодующая секретарша, – он не может вас принять.

– Ах, не может?! – прошипел Жюстип, отворяя пинком дверь в кабинет. – Ах, болен!.. – Он осекся.

В кабинете стоял запах эфира и другой медицинской пакости, а также дегтя, каковым еще разило от г-на Эстеффана, несмотря на белый халат и предварительные гигиенические процедуры. Г-н Эстеффан держал шприц.

Г-н мэр, видать, выбыл из строя надолго. Он сам занимал теперь бедный клеенчатый диванчик, лишаясь возможности сдать сей в аренду охотнику-миллионеру. Впрочем, охотник вместе с челядью и коллекцией драгоценных ружей все равно уже отбыл, и Жюстип хорошо знал куда.

На груди мэра возвышался мешочек со льдом. На полу стоял тазик для кровопусканий – и он определенно применялся!.. На столе – прибор для переливания крови, этот еще не был применен.

Завидев Жюстипа, мэр попытался подняться, г-н Эстеффан остановил его. Слабым голосом мэр произнес:

– О боже, что с вами, господин Жюстип?

– Со мной? – повторил Жюстип. Врываясь в кабинет, он точно знал, что будет с мэром! Но рыхловатое тело на диванчике не было мэром, оно было почти что ничем. Мешочек со льдом, от которого сквозь рыжеватую поросль сочились ручейки на дерматин, выглядел почему-то всего убедительней. Ярость, бессилие, стыд и досада душили Жюстипа, взаимно гася друг друга.

– Да, с вами, господин Жюстип! – прошептал мэр, вдруг прыснув бессильным смехом.

Вопрос, и верно, стоило задать. Лоск г-на Жюстипа был буквально разодран в клочья, остатков элегантного костюма не хватило бы на приличную набедренную повязку. Секретарша в приемной размышляла о том, что ратуша не место для благовоспитанных девушек, багровые пятна на ее щеках прямо-таки прожгли добротный слой пудры!

Жюстип рухнул на стул.

– Скоты! – сказал он.

– Господин мэр, вам трудно говорить, – сказал г-н Эстеффан. – Если позволите, я задам необходимые вопросы господину…

– Жюстипу, – прошептал мэр и сделал легкое движение рукой. – Жюстип – Эстеффан…

– Гвардейцы разбежались, – сказал Жюстип, – по чьему-то сигналу! Не только разбежались: приняли участие! Они все теперь там – гвардейцы, туристы… – Он безнадежно махнул рукой. – И даже солдаты!

– Где? – спросил мэр. В его голосе возникла признаки тембра.

– Где же – в лесу, – отвечал Жюстип. – все в лесу! Мэр следил за ним из-под опущенных век. А Жюстип, кусая губы, вспоминал тот миг, когда слабый заслон вдруг растаял, а его самого завертело, как юлу в водовороте, лишенного возможности применить оружие, бессильного, швыряло, терзало и, наконец, оставило – почитай, в одних бинтах. Ярость снова охватила его.

– Я убежден, что вы имеете к этому непосредственное отношение, господин мэр, – сказал он.

Выйдите, Эстеффан! – прошептал мэр и жестом пресек возражения.

– Мальчишка! – сказал мэр, не без труда усевшись. Мешочек шмякнулся на пол, мэр вытер грудь простыней. – Я давно перешел на покер, хотите знать, а ваши игрушки…

– Игрушка? – звонко повторил Жюстип. – Я не рыба, не глушите меня! Мне наплевать, что тайная полиция не ладит с контрразведкой. Хотите объяснений – требуйте их, могу намекнуть – у кого. Но не советую.

– Вот как? – сказал Жюстип, глядя расширившимися глазами.

– Ага, так. Я потребитель, пользуюсь плодами конкуренции. Вы портили мне лучший аттракцион, я распродал больше восьми тысяч входных билетов, должен был вернуть деньги, то есть их потерять!.. Помогать вам за этот грабеж? Получая противоречивые распоряжения, выполняй те, которые выгодны, выгодны городу. – таков мой девиз. Исходя из него, я помог господам генералам, но не спрашивал, почему им этого захотелось!

– В какой форме передан был приказ?

– Я не помешаю вам самому выяснить. Не это важно. Ваш прежний приказ в силе?

– Не отменен…

– Превосходно! – мэр потер одну пухлую ладошку о другую. Публика получила свое, претензии не принимаются – тем более, что они удовлетворены отчасти за счет декретных сумм военного ведомства; туристы в штатском! – тут он даже захихикал. – Но мне тоже теперь ни к чему, чтобы затаптывали мои участки и портили мой лес. Что ни говорите, это законная собственность. Решать будет суд, а не вы. Погуляли – довольно! Давайте исполним теперь ваш приказ. Хотите вышвырнуть всю эту публику вон, до генералов включительно?

– Хочу! – молитвенно произнес Жюстип.

– Сейчас вас оденут, – сказал мэр, поднимаясь с дивана. – Нам понадобятся противогазы!

Но Жюстипу потребовалось еще и умыться: он принялся обдирать с головы бинты, мэр с содроганием готовился увидеть раны и запекшуюся кровь, но голова тайного агента оказалась целехонька, только волосы была склеены каким-то стекловидным составом, Жюстип принялся с остервенением драть их ногтями.

– Найдется ацетон или бензин? – спросил он. У секретарши нашлось. Жюстип провонял ацетоном всю ратушу, сделав воздух пожароопасным, а потом долго плескался под душем, оборудованным по указанию г-на мэра в закутке за кабинетом, разумеется, за счет муниципальных средств.

Когда открытый серебристый "Чеппелино" отчалил наконец от подъезда ратуши, город был снова пуст, как в доброе старое время, которое мэр нередко с умилением номинал в своих публичных речах.

Почти пуст: у фонтана, под окнами президентши, маячил все тот же, успевший примелькаться, молодой человек, измученный долгим ожиданием и приставаниями патрулей, которые были теперь там же, где все.

Его фигура весьма удачно дополняла группу леденцовых рыб, смотрел он, как я они, вверх, туда, где за окнами металась Она, в материнском отчаянии повторяя обеты, из-за которых он, собственно, и страдая…

В мастерской Биллендона уцелело от прежнего только зеркало на стене да камин, все прочее было вынесено людским потоком прочь, обломки рассеяны в затоптанных кустах.

"Чеппелино" остановился, люди вышли в отправились в путь под заповедные синие небеса по извилистой просеке, наспех пробитой в лесу для генеральских мотоколясок…

Пробудившийся, наконец, гипнотизер схватился за голову.

– Мы пропали! Мерзавцы, нашли время спать! – обрушился он на сотрудников. – Докладывайте!

Но истинный масштаб бедствия он осознал только услыхав, что его скорый на расправу генерал находится, почти в непосредственной близости… Стеная, заметался, будто кролик, странно контрастируя со всеми остальными, замершими в скульптурных позах. Он насилу удержался от бессмысленного бегства: куда бежать? Генерал найдет его на краю света, но все-таки не так сразу!.. Девочка, то есть мадмуазель Марианна, теперь далеко, и это не так плохо, надобно избавиться от остальных свидетелей, чтобы их то же не сразу нашли, скрываться в одиночестве и не здесь, а где, где?

Посреди кошмара размышлений до него даже не сразу дошел смысл известия о благодетельной затее г-на мэра! Наконец, он понял ее и одобрил.

– Неплохо! – пробормотал в задумчивости. – Надо подсобить ему.., гм, так и сделаем! – что-то вроде улыбки исказило его тонкие белые губы, – Репортер, подойдите! По теряйте за мной…

Взвыла мощная сирена, позаимствованная в пожарное депо. Эхо умножило звук, расцветило его тонами, незнакомыми человеческому уху. Могло почудиться, что пробудилась от спячки какая-нибудь злобная ископаемая тварь.

Четверо в противогазах шли по лесу. Шофер с "Чеппелино" крутил ручку сирены, двое поднимали над головами фанерный щит, на котором с обеих сторон были намалеваны устрашающие черепа и надписи: "Опасно! Воздух ядовит! Возвращайтесь!". Когда сирена умолкла, голос, усиленный динамиком, прокричал на весь лес:

– Слушайте, слушайте! Пребывание в лесу опасно для жизни! Воздух ядовит! Возвращайтесь! Вам будет оказан; срочная медицинская помощь! Немедленно возвращайтесь! Слушайте, слушайте! Пребывание в лесу опасно для жизни!

– Давайте сирену! – проговорил один из четверки, приподняв маску противогаза. Снова раздался вой. Людские протуберанцы, расползавшиеся по всем направлениям, стали стягиваться в первоначальную кляксу.

Глава 6

Африканский охотник, как человек наиболее опытный, принял на себя руководство операцией. Он шел в окружении своей челяди – с драгоценными ружьями на изготовку. Подал знак, и толпа, согласно предварительному уговору, разделилась на два рукава… Люди в противогазах очутились в кольце.