Любовь небесного цвета - Игорь Кон

Отношение к этому типу неоднозначное. Некоторые геи, которые по своему внешнему облику могут сойти за «натуральных» мужчин, видят в нем злую карикатуру на самих себя и относятся к «девкам» с презрением и ненавистью (типичная психологическая защита, по Фрейду). Другие находят их сексуально привлекательными, чужая женственность позволяет им чувствовать себя более маскулинными.

Различно и собственное самосознание «теток». Некоторые из них страдают комплексом неполноценности, потому что у них больше психологических проблем и трудностей. Другие принимают свою идентичность/роль с удовольствием: женское платье, парик, доведенные до гротеска женские манеры, разговор о себе в женском роде — их естественный способ существования в собственной среде. Для третьих это — психологическая компенсация, способ превратить слабость в силу: раз меня дразнят девчонкой, докажу всем, что я — не несостоявшийся мальчик, над которым смеются, а полноценная женщина, которой восхищаются.

Называть этих людей просто трансвеститами неправильно, потому что подавляющее большинство — 87 % — обычных трансвеститов гетеросексуальны, переодевание в женскую одежду не меняет их сексуальную ориентацию

В отличие от транссексуала, который чувствует себя женщиной и мечтает сменить пол, гомосексуальный трансвестит

этого не хочет, его призвание и гордость — быть мужчиной, который способен затмить женщину и успешно соперничать с нею. Высший уровень этого имперсонаторы, мужчины, выступающие в женском облике на сцене. Волшебное «превращение парня в богиню» требует огромного терпения и искусства. Знаменитые имперсонаторы пользуются мировой известностью, ими восхищаются, в них влюбляются. Это не просто представление, а перевоплощение, открытие новых ипостaсей собственного Я:

«Переодевание позволяет мне исследовать новые обличья, постоянно изменяться, становиться таким, каким мне хочется. У меня нет осиной талии, но я могу сделать ее с помощью корсета. Я могу иметь огромные ресницы и сумасшедшую прическу. Могу стать элегантной красавицей или хиппи. Могу реализовать все мои дикие фантазии, а утром в своем обычном виде пойти на работу».

Для знаменитого черного шоумена, танцора и имперсонатора РуПола, переодевание — прежде всего работа, представление, униформа («Мы рождаемся голыми, а все остальное — маскарад»), но также и самовыражение, проявление «способности открываться людям. Это моя женственная сторона». Эта женская энергия имеет очень мало общего с женственностью, понимаемой как мягкость и хрупкость.

Но не всем удается театрализовать свои гендерно-сексуальные роли и добиться таким образом общественного признания. Кроме того, эти роли и маски не снимают некоторых личных проблем, в том числе сексуальных. Как сказал один знаменитый американский имперсонатор, «мужчины влюбляются в мисс Адриану. У нее есть все, чем хочет быть мальчик Адриан: она общительна, дерзка, популярна. Любима. Но беда в том, что мисс Адриана никогда не появляется в спальне. Я горжусь тем, что на моих простынях никогда не было следов косметики. Мисс Адриана остается позади, после представления она смывается вместе с гримом. Но ведь это в нее влюбляются мужчины. Это ее они хотят. И когда она уходит, они обычно тоже уходят». Хотя геи восхищаются талантливыми имперсонаторами, в обыденной жизни большинство из них предпочитает более маскулинных мужчин.

Гипермаскулинный мужчина и женственный андрогин — полюсы гомоэротического воображения. Образ «мальчика» стоит как бы посредине, и его черты, как с точки зрения возраста, так и со стороны его телесных и психических свойств, наиболее размыты.

«Мальчик» — не столько существо определенного хронологического возраста, сколько символ молодости, зависимости, незавершенности. Обычные подростки не любят, когда их называют мальчиками, обращение «мужики» своего рода социальное притязание. Напротив, геи охотно называют себя и своих любимых мальчиками, им кажется, что это делает их моложе. Поэтому часто приходится уточнять, о чем конкретно идет речь.

В медико-психологических терминах, большинство «бойлаверов» — гебефилы или эфебофилы. Поскольку сексуальные контакты с подростками моложе определенного возраста запрещены законом (в разных странах легальный возраст согласия колеблется от 12 до 18 лет, в России он установлен в 14 лет), эти люди часто оказываются в конфликте с законом, во-первых, как изготовители, заказчики и потребители детской порнографии и, во-вторых, как клиенты подростковой проституции и совратители несовершеннолетних. «Бойлаверы» широко используют в своих интересах различные подростковые организации, от спортивных школ и летних лагерей до религиозных клубов включительно. Консервативная общественность склонна считать их всех сексуальными маньяками и потенциальными серийными убийцами.

На самом деле диапазон отношений между мужчинами и мальчиками очень широк и эти привязанности могут иметь разные психологические основания. Общеизвестно, что мужчины, независимо от своей сексуальной ориентации, предпочитают общаться с мальчиками, нежели с девочками. Отцы, как правило, уделяют больше внимания сыновьям, чем дочерям, но при этом многие отцы не умеют общаться с собственными сыновьями.

Как писал Франсуа Мориак, «между отцами и детьми высится стена робости, стыда, непонимания, уязвленной нежности. Чтобы эта стена не выросла, требуются усилия, на которые еле хватает человеческой жизни. Но дети родятся у нас в ту пору, когда мы еще переполнены собой, сжигаемы честолюбием и от детей просим не столько доверия, сколько покоя. Отцов отделяют от детей их собственные страсти».

Некоторые мужчины компенсируют этот эмоциональный дефицит привязанностью к чужим детям, в которых они видят собственное подобие или нереализованные возможности и которым пытаются передать свой невостребованный жизненный опыт. «Что зрелая мужественность ласково тяготеет к красивой и нежной, а та, в свою очередь, тянется к ней, в этом я не нахожу ничего неестественного, вижу большой воспитательный смысл и высокую гуманность» (Томас Манн). Так называемый «педагогический эрос» не надо считать эвфемизмом для обозначения гомосексуальности.

Как не всякая мужская дружба является гомоэротической и, тем паче, гомосексуальной, так и привязанность мужчины к мальчику может иметь множество разных психологических смыслов.

Иногда это отношение кажется по преимуществу эстетическим:

«Мальчик вошел в застекленную дверь и среди полной тишины наискось пересек залу, направляясь к своим. Походка его, по тому, как он держал корпус, как двигались его колени, как ступали обутые в белое ноги, была необъяснимо обаятельна, легкая, робкая и в то же время горделивая, еще более прелестная от того ребяческого смущения, с которым он дважды поднял и опустил веки, вполоборота оглядываясь на незнакомых людей за столиками. Улыбаясь и что-то говоря на своем мягком, расплывающемся языке, он опустился на стул, и Ашенбах, увидев его четкий профиль, вновь изумился и даже испугался богоподобной красоты этого отрока…

„Как красив!“ — думал Ашенбах с тем профессионально холодным одобрением, в которое художник перед лицом совершенного творения рядит иногда свою взволнованность, свой восторг».

В другом случае мальчик как бы персонифицирует упущенные собственные возможности субъекта:

«Я смотрел, не стесняясь, прямо ему в глаза и понимал, что уже люблю его, люблю за то, что в нем еще так сильно присутствовала та непосредственность и живость, которые с каждым днем все быстрее уходили из меня. Я видел в нем себя совсем еще вчерашнего, которого еще сам не успел забыть — веселого и беззаботного, с легким ветерком в голове, способным без всяких усилий запросто исполнить любую мелодию в этой жизни. Я видел и то, что уже упустил — огромную свободу чувствовать и выбирать, а я был закован наручниками непреодолимых условностей, придуманных мною же».

Одному «бойлаверу» нужно в мальчике только его тело, другому — только душа, а третьему — то и другое. Не замечать этих различий и, например, обвинять А. С. Макаренко в педерастии только на том основании, что он любил своих воспитанников и находил их красивыми, как делает популярный американский журналист Борис Парамонов, просто глупо.

Так же различны потребности подростка. Один ищет в старшем мужчине замену отсутствующего или неадекватного отца, другой — мудрого наставника, третий — сильного покровителя, четвертый — товарища по играм и т.д. Эти отношения могут иметь и сексуальный аспект, причем, вопреки расхожему мнению, его инициатором не всегда бывает взрослый. Некоторые мальчики, из корыстных побуждений или для удовлетворения собственных сексуальных потребностей, сами «охотятся» на мужчин.