День победы - Андрей Завадский

Шарипов не смог тогда стрелять в своих соплеменников, своих братьев, ведь так он только помог бы русским. Вместе со своими людьми он ушел, и федералы не стали штурмовать город - они просто вошли в покорившийся Урус-Мартан, вошли без боя, а отряд Хусейна Шарипова еще долго гоняли по горам, пока горстке боевиков не удалось все же перейти линию границы. Теперь они вернулись.

- Мы у цели, - произнес в микрофон рации Шарипов, увидев перед собой дом, обнесенный трехметровой кирпичной стеной особняк - глава администрации Урус-Мартана жил, не скрывая своего богатства, но этим вызывал у местных не зависть и ненависть, а уважение. - Окружить дом! Все из машин!

Двухэтажный дом - дворец! - из красного кирпича, увенчанный островерхими башенками, стилизованный под какой-то средневековый замок, не местный, а явно европейский, был ярким пятном на фоне обычных пятиэтажек, панельных, обшарпанных. Высокая стена отрезала это дом и все, происходящее в нем, от всего остального мира. Глава городской администрации был богатым человеком, а, значит - уважаемым, поскольку богатство свое смог сохранить, став верным помощником московских властей. Но сейчас стена и глухие ворота из прочной стали не могли остановить саму судьбу, явившуюся испытать его на прочность.

Колонна остановилась, обтекая особняк со всех сторон, и из машин высыпались вооруженные до зубов боевики. Хусейн Шарипов, справа от которого стоял державший наперевес свой АК-74 Аслан, с прищуром взглянул на дворец, в котором скрывался предатель - иначе не мог называться тот, кто стал верным рабом неверных.

- Шамиль! Исмаил!

Двое боевиков, названные своим амиром, выступили вперед. В руках у каждого из них было по противотанковому гранатомету РПГ-22 - старая модель, не годившаяся против современных танков, но для того, что они должны были сделать сейчас - хоть куда.

- Огонь!!!

Бандиты одновременно вскинули на плечи цилиндры транспортно-пусковых контейнеров, наведя их на широкие ворота, и нажали на спуск. С громкими хлопками, для самих стрелков показавшимися оглушительным громом, реактивные гранаты рванули к воротам. Сдвоенный взрыв кумулятивных боевых частей, когда-то рассчитанных на то, чтобы превращать в бесполезную груду металла самые настоящие танки, сорвал створки ворот, бросив их внутрь, и в освободившийся проем уже рвались, стреляя на ходу - не по врагу, просто для храбрости - боевики. И первым шел, выпрямившись во весь рост, сам Хусейн Шарипов.

О том, что в городе неспокойно, глава урус-мартановской администрации, а ныне - почти полновластный хозяин всего района, Ахмет Дадоев узнал не из донесений верных людей. Об этом ему сказала разорвавшая привычный городской шум стрельба - звуки автоматных очередей, хлопки гранатных разрывов, и гул, с которым взрывались расстрелянные в упор автомобили. И лишь потом запиликал мобильник.

- Амир, - голос заместителя командира отряда самообороны - командиром как раз был сам Дадоев - дрожал не то от страха, не то от возбуждения. - Амир, в городе ваххабиты! Отделение милиции обстреляно. Тут не меньше полусотни человек с пулеметами и РПГ!

- Шайтан!!! Что это значит?!

- Мы заняли оборону, ведем бой, но их слишком много, амир! Нам не выстоять!

Ахмет Дадоев почувствовал смятение, готовой перерасти в панический страх. За время, прошедшее с победы американцев, мэр Урус-Мартана, а заодно и глава самого сильного тейпа в этих краях, успел свыкнуться с властью, с тем, что выше его здесь нет никого. Сами американцы, выставившие пост на окраине города, не в счет - они подчеркнуто не вмешивались ни во что, происходящее за пределами их заставы, хотя и к себе близко никого не подпускали.

Глава городской администрации удивительным образом пользовался одновременно уважением местных, что было очень важно в Чечне, и доверием московских властей, сделавших ставку на бывшего боевика, добровольно решившего сотрудничать с федеральными силами. Просто Дадоев, успев побыть партизаном и повстанцем, знал, что творят страшные бомбы, которые русские называли объемно-детонирующими, а еще - "вакуумными". Также он знал, во что может превратиться селение, по которому отработает во все свои сорок стволов хотя бы одна установка "Град". И потому, когда Ахмет оказался перед выбором - сохранить верность ушедшим куда-то в Грузию, полевым командирам, или спасти свой родной город, вокруг которого уже занимала позицию русская артиллерия, никакого выбора не было.

Перейти на сторону врага, не запятнав себя явным предательством, не запачкав руки в крови своих братьев - это дорогого стоит, и Ахмет Дадоев смог поступить именно так. Ему поверили русские, и их доверия хватило ровно на столько, чтобы бывший боевик стал главой города. И пусть русские ушли, этот город по-прежнему мог принадлежать только ему. Но тут явились чужаки.

- Иса, Муса! - Ахмет Дадоев, чувствуя, как тело начинает колотить нервная дрожь, крикнул так, что голос его эхом прокатился по многочисленным комнатам роскошного особняка. И его сыновья услышали призыв отца.

Они появились через минуту, словно выросли из-под земли - девятнадцатилетний Иса, худощавый и очень высокий, на две головы выше своего отца, и Муса, пятнадцатилетний мальчишка, коренастый и широкоплечий.

- Отец?

- В городе стреляют, - коротко произнес Дадоев. - Муса, отведи мать и сестру в подвал, там безопасно. Будь с ними рядом! Иса, ты останешься со мной!

Младший из братьев опрометью бросился исполнять приказание отца. Сестра Лейла, семнадцатилетняя красавица, благосклонности которой добивались многие юноши Урус-Мартана, и верная Фатима, уже не такая красивая, как в юности, не так сильно распалявшая огонь страсти, но по-настоящему любимая, могли пересидеть любой бой в подвале. Это был не подвал даже - настоящий бункер, бетонные стены, армированные броневой сталью, стальные же двери, которые не пробить даже из гранатомета. Это было надежное убежище, и именно туда Муса отвел тех, кто был дороже всего для его отца - и для него самого.

- Отец, что случилось? - Иса, даром, что уже не мальчик, а мужчина, полноправный член рода, выглядел испуганным, в точности, как и старший Дадоев.

- Не знаю, - отмахнулся Ахмет, прислушиваясь к тому, что доносилось со стороны города, проникая за высокую стену из красного кирпича. - Ворвались какие-то бандиты. Возьми оружие!

В Чечне, не знавшей настоящего мира почти два десятилетия, любой мальчишка учится обращаться с оружием одновременно с тем, когда учится писать и читать. А Иса Дадоев не был мальчишкой. Он знал, где храниться в доме оружие - без него нельзя, это все равно, что добровольно сунуть голову в петлю - и потому не только взял свой АКМС, но подал второй автомат, почти новый АКМ, полученный когда-то с мобилизационных складов, отцу.

Ахмет Дадоев действовал уверенно и четко, на одном инстинкте. На то, чтобы примкнуть к "калашникову" рожок, снаряженный тридцатью патронами, взвести затвор и отключить предохранитель, у мэра Урус-Мартана ушло ровно три секунды. Никакой спешки, нервной дрожи в руках - каждое движение выверено до автоматизма. Он имел немалый опыт в таких делах, сроднившись с оружием еще в Грозном, когда отбивал атаку за атакой федералов, штурмовавших город в новогоднюю ночь девяносто пятого года. Тогда им пришлось оставить столицу - силы были слишком неравны, но затем Дадоев вернулся, оказавшись в первых рядах тех, кто отбил Грозный, вышвырнув русских прочь, заставив их умыться кровью. С тех пор изменилось многое, само отношение к этой войне, но полученный опыт остался.

- Сейчас я вызову кого-нибудь, надо... - закончить фразу Дадоев не успел - снаружи что-то грохнуло, так, что заложило уши, а затем по окнам второго этажа ударила автоматная очередь.

- Отец! - Иса, упав на пол, ползком двинулся в дальний угол, слыша, как над головой свистят пули, как свинец кромсает дорогой хрусталь, выбивает щепу из отделанных дорогим деревом стен, в клочья рвет роскошные ковры.

- Иса, к окнам! Стреляй!!!

Ахмет Дадоев тоже перемещался ползком, но не в безопасное место - а к одному из окон, стекол в котором уже не было. Встав на колени, глава городской администрации высунул в проем ствол АКМ, и, не глядя, выпустил, не глядя, длинную очередь, обдав прилегающий к особняку двор шквалом огня. В ответ по второму этажу разом ударили из нескольких стволов, и Дадоев упал, ткнувшись лицом в осколки битого стекла, и слыша, как визжат пули, влетающие в проем.

- Иса, стреляй в них, - крикнул Ахмет, обернувшись к своему сыну, в страхе забившемуся в угол за платяным шкафом, солидным сооружением из красного дерева, способным, пожалуй, остановить и пулю. - Стреляй! Не позорь наш род! Если умрем, то как мужчины, в бою, как умирали все наши предки!

По-прежнему ползком юноша, покрасневший от стыда и забывший на мгновение о собственном страхе, двинулся к окну. Снаружи не прекращали стрелять, не меньше десятка автоматов изрыгали свинец, и пули, словно стая рассерженных ос, метались по роскошным комнатам, вгрызаясь в отделанные мрамором потолки, вспарывая полотна дорогих картин, прежде так радовавших глаз хозяина дома.