Академия (не)красавиц (СИ) - Коняева Иринья

Несмотря на весь ужас моего положения, надежда на счастливый исход у меня есть. И если старшее поколение борется за будущее Арратора, я буду сражаться за себя. За свою любовь.

Интересно, что значит последняя фраза Луара? Он улыбался довольно ехидно, когда её произнёс.

«Жаль, не увижу твоего лица, когда ты разгадаешь всю головоломку»

Де Луар просто создан для Сантора, а Сантор — для него. Здесь никто ничего нормально не объясняет и не делает. Любимый принцип — намекнуть и смотреть, как бедные студенты корячатся. И делают. Несмотря ни на что или вопреки всему.

Приложила руку к одному из накопителей и с наслаждением выпила часть папиной силы. Тягучей. Мощной. Древней. В глазах прояснилось, из ушей пропал неприятный шум, я расправила плечи и вышла из приёмной с гордо поднятой головой.

Детским играм пришёл конец. На арене суровые, закалённые противники. И я. Не простая девчонка с улицы. Я — Серена де Виль. Я справлюсь с любой задачей. И если королева будет вставлять мне палки в колёса, я их заточу и превращу карету в боевую колесницу.

Ухмыльнулась. Мне можно читать вдохновляющие на победы лекции, честное магическое! Однако улыбка стекла с моего лица почти сразу. В коридоре было подозрительно тихо.

Выбежала к главной лестнице корпуса, на которой обожали встречаться студенты, сидеть, мешая пройти, стоять, опираясь на перила, или и вовсе кататься на них, если вдруг дежурные покинут помещение по какой-либо причине. Мы с Таяной уже дважды прокатились на ней, остальным девчонкам пока так не везло.

Ни-ко-го!

Сердце тревожно заколотилось в ритме «Таяна-я-убью-тебя-если-ты-жива» и в «а-если-нет-попрошу-Айрину-тебя-оживить-и-лично-удушу!»

В два счёта взлетела на перила и покатилась вниз, чтобы внизу быть подхваченной сильными мужскими руками.

- Я тебя жду, - произнёс Эйнар.

- Они влипли, да?

- Не то слово!

Глава 25

«Светопреставление в Санторе!

Дождь из ворон, восставшие из могил умертвия и внезапная боевая практика — всё это в настоящее время происходит в самой скандальной академии Арратора!

Следите за новостями Столичного Вестника!

Искренне ваша, фифа Лин Акройд»

— Что случилось? — спросила я звенящим от волнения голосом.

— Пока вы секретничали с ректором, твои безголовые подруги проникли в комнату Ника и влипли в паутину. Были они с ведьмами, которые, собственно, и доставили их к окну мужского общежития. Теперь одни висят в комнате, вторые — в метре от окна. Инсталляция «Ведьмы и ведьмы», хоть сейчас в музей современного искусства Арратора.

— Ник знает?

— Ник? Нет, конечно. Он второй час пытается вместе с Чоуром, Айриной и компанией упокоить пару сотен зомби разной категории, — совершенно спокойным голосом сообщил Эйнар, но глянул ехидно. Веселится, значит, ничего страшного.

Хотя…

— А Таяна?

Я не смогла скрыть тревогу в голосе. Леди Феар по натуре своей должна быть в эпицентре событий, а её имя до сих пор ни разу не прозвучало в рассказе боевика. Не к добру.

— Не волнуйся, у неё всё хорошо, она под присмотром.

— Боюсь спросить, чьим, — проглотив комок в горле, выдавила из себя.

— Её Зорг и леди Бон отпаивают чаем в библиотеке.

Что?

— Эйнар, не томи! — Я всерьёз разволновалась и, обернувшись к боевику, схватила мужчину за руку. — Что с ней? И почему ты здесь, а не выручаешь девчонок?

— Тлян с помощником ректора запретили. Сказали, если девицы сами справятся, останутся без наказания. Хм, — неожиданно выдал он и застыл, прислушиваясь к чему–то мне неведомому.

— Что?

— Да вот интересно: каждый раз, когда ты меня касаешься, все зелья словно выветриваются. Уже не в первый раз замечаю, — переключился на новую тему Ривард.

Признаюсь, в этот момент подумала лишь о том, что теперь–то он точно мне поможет, пока влюблён и благорасположен, только вот… не выльется ли это в трагедию? Де Луар чётко сказал — держать дистанцию, искусно имитировать ненависть, даже посоветовал выпить зелье или начать использовать актёрский дар в повседневной жизни. Не искушать судьбу или вернее сказать: фурию. Её величество и без того на взводе.

Для второго серьёзного разговора я была не готова, хотя и откладывать его в долгий ящик явно не стоило.

— Нам нужно будет поговорить без свидетелей, а пока «велено ненавидеть друг друга», — прошептала одними губами, зная, что он прочитает.

На мгновение лицо мужчины превратилось в непонимающе–удивлённую маску, но он почти сразу сообразил, что к чему, поджал губы недовольно и кивнул.

Однако рано я расслабилась и подумала, что всё схвачено, всё под контролем. Нас накрыл полог, напрочь отрезав от мира, даже воздуха стало маловато — абсолютная защита.

— Ты знаешь руну вызова? — спросил он и, дождавшись моего кивка, нарисовал руну на моей ладони. — Запомнила? Это рабочая. — Я кивнула ещё раз. В основном потому, что лёгкое щекочущее касание едва не выключило мозг напрочь. — Когда тебе будет удобно поговорить или если я буду нужен относительно срочно, чертишь эти две руны на любой поверхности, вливая каплю родовой магии, чтобы я опознал. Если у тебя экстренная ситуация и я нужен в то же мгновение, не для разговора, Серена, а спасать жизнь или что–то аналогичное, чертишь мою личную руну.

Ещё одно касание и я прилагаю мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не пойти на поводу у чувств. Он так близко. Непозволительно. Непристойно близко. Я ощущаю терпкий аромат его кожи, смешанный с лёгким запахом антидота…

«Серена! Очнись!» — заверещал здравый смысл.

— Ещё раз нарисуй, пожалуйста, — хрипло произнесла простейшую фразу. А усилий — словно трижды прошла от начала до конца полосу препятствий.

Смутилась этой предательской хрипотце в голосе, покраснела, даже головой потрясла. Наваждение какое–то, честное слово!

Твёрдые мужские губы растянулись в улыбке, а я почему–то не смогла оторвать от них взгляда.

— Хорошо, — произнёс боевик. И улыбка чувствовалась теперь и в голосе. — Только, Серена, милая, попробуй сосредоточиться. Хотя я этого совсем не хочу, — честно признался он.

Я вскинула взгляд. Эйнар смотрел… жадно. А я…

Закрыла глаза, сделала разделяющий нас шаг, чтобы тут же оказаться в загребущих лапах своего личного дракона. Пусть и без внутреннего зверя. Но с той же сущностью. Моё!

Я — его сокровище.

Только вот, пока нахожусь в чужой сокровищнице.

Вдохнула его тепло, потёрлась щекой о грубую чёрную ткань формы Сантора.

— Я этого не помню, но оказывается, мы с Ником обручены и связаны клятвой вечности, — прошептала, понимая, что это, возможно, последнее наше объятие.

Он замер. Не дышал.

Я прижалась к нему сильнее. Пальцами вцепилась в ткань на спине. Могла бы — и ногтями проткнула насквозь, чтобы впиться, проникнуть под кожу, никогда и ни за что не отпускать. Слёзы заскользили прохладными дорожками по щекам. И мне было ни капли не стыдно, хотя я рыдала едва не впервые в жизни.

Сейчас он разорвёт кольцо моих рук… посмотрит презрительно, надменно…

Только вот, боевик как–то вдруг выдохнул, расслабился, затем прижал меня к себе ещё сильнее, на считанное мгновение, чтобы я тоже ослабила хватку.

Мои руки оказались в его руках.

— Подними голову и посмотри на меня, — попросил он почему–то шёпотом.

— Ыкы, — произнесла я нечто невразумительное, но головой покачала несогласно.

Если бы он сказал: «Серена, я знаю, что нужно сделать, чтобы Ник отдал тебе что угодно добровольно и с песней», я бы вскинула голову в то же мгновение.

— Мы справимся, найдём выход. Я тебя не отдам. Если нужно, спрячу там, где они никогда не найдут, где никакие клятвы и проклятия не действуют.

— Ты наследник герцога, Эйнар, — сообщила очевидное всем присутствующим. — Мы поставим семьи под угрозу.

— Доверься мне.

— Кто, я? - Посмотрела на него в недоумении.

Эйнар рассмеялся, вновь прижал меня к себе, погладил по голове как маленького ребёнка, только вот мне было вовсе не обидно и не оскорбительно. Каждое касание, каждый жест, нежный, заботливый — всё наполняло душу теплом. Жаль, и горечью тоже.