Вельяминовы. Время бури. Книга вторая - Нелли Шульман

Тетя Юджиния попыталась отвести Констанцу в отдел женской галантереи, в Harrods. Девушку обмерили. Продавщица развела руками:

– К сожалению, мадам, модные дома не шьют белья для двенадцатилетних девочек.

Они стояли с Юджинией в кабинке. Констанца скосила глаза вниз:

– Тетя, я прекрасно без таких вещей обходилась, и дальше собираюсь… – Юджиния посмотрела на плоскую грудь:

– Милая, можно пойти в частную мастерскую… – Констанца, наотрез, отказалась:

– Тетя, незачем тратить деньги на то, что я никогда не надену.

Юджиния настояла на шелковом пеньюаре, халате и пижаме. Вещи лежали в ящике комода, в кембриджской квартире девушки. Спала Констанца в старой, школьной пижаме. Таким же древним был и халат, из потрепанной шотландки.

Доктор Кроу не любила навещать Лондон еще и потому, что, по настоянию дяди, ее всегда сопровождал незаметный мужчина, из так называемых технических работников лаборатории. Констанцу спутник немного стеснял.

После неожиданной смерти Резерфорда, Констанца долго отказывалась от поста главы отдела исследований атомного ядра. Девушка предлагала Лео Силарда. Дядя, коротко, сказал:

– Мистер Силард, рано или поздно, уедет в Америку… – Джон указал на потолок ее квартиры:

– Они считают, что отдел должен возглавлять англичанин. Англичанка, – торопливо добавил герцог.

– Косность, дядя Джон, – сочно сказала девушка:

– У науки нет гражданства. Если вы не доверяете Лео потому, что он из Германии, то все ерунда. Лео еврей, он ненавидит Гитлера… – спорить с дядей было бесполезно. Должность, в общем, оказалась необременительной. Административными делами занимались представители военного ведомства. Ученые были свободны, для исследований.

Констанца сидела на месте пассажира, в ягуаре брата, изучая листы бумаги, покрытые формулами. Дворники мерно двигались по стеклу, смывая мокрый снег. Мимо проносились покрытые серой крошкой поля. Над шоссе повисло хмурое небо конца зимы.

Стивен позвонил с базы Бриз-Нортон. Брат хотел заехать к ней, по дороге в Лондон. Констанца обрадовалась: «Подвезешь меня. Дядя Джон разрешил. Мне надо с Маленьким Джоном встретиться, касательно поездки в Рим».

Констанца заметила, что брат после Испании изменился. Стивен долго отмалчивался, но признался сестре, что потерял любимую девушку, в бомбежке Мадрида:

– Она с кузеном Мишелем работала, в Прадо, – вздохнул летчик, – мы в музее познакомились. И Тони больше нет, – они сидели у горящего камина, в комнатах Констанцы. Когда Стивен привез вести о гибели Тони, Констанца предложила дяде Джону забрать вещи кузины в Банбери. Герцог помолчал:

– Зачем, милая? Пусть все остается на месте. Ты к обстановке привыкла… – увидев, как заблестели глаза дяди, Констанца не стала настаивать.

– Жалко его, – девушка чиркнула спичкой:

– И Стивена жалко… – большие руки брата уверенно лежали на руле. Стивен попросил: «Мне тоже прикури». На пальце тускло блестел металл кольца. У майора до сих пор не сошел испанский загар. Девушка передала брату сигарету:

– Двадцать шестой год ему. Не поговоришь, насчет женитьбы. Он отмахивается. Война скоро работа у него опасная… – король Георг пока не летал. Эскадрилья брата занималась испытаниями новых машин.

Стивен рассказал Констанце, как его спас русский авиатор. Лазоревые глаза майора помрачнели:

– Я ему был никто, сестричка, а он меня утешал, когда Изабелла погибла. Он ради меня жизнью пожертвовал. Товарищ Янсон был коммунистом. Видишь, даже среди них есть достойные люди. Взять, хотя бы, Мишеля, – Стивен присел на подоконник. За окном играл осенний закат, солнце заходило за шпили Кембриджа. Ветер гнал по пустынной улице сухие листья:

– Как одиноко, – понял майор, – без нее.

Стивен снилась Изабелла, но не безжизненным телом у него в руках, на Пласа Майор. Он открывал глаза ночью, чувствуя ее поцелуи, слыша шепот:

– Ворон, мой Ворон… – Стивен вытирал слезы с глаз:

– Если бы я тогда, на площади, укрыл бы ее, защитил… – уезжая из Мадрида, он оставил кузена Джона в городе. Несмотря на гибель сестры, юноша отказался бросать товарищей в батальоне Тельмана.

– Джон тоже изменился, – Стивен, искоса посмотрел на сестру. Констанца опять углубилась в свои формулы: «Война всех меняет». Она подняла рыжую, коротко стриженую голову: «Зачем ты в Лондон едешь?».

Почувствовав, что краснеет, майор буркнул: «По авиационным делам».

Это было только частью правды. После доклада в военном ведомстве, Стивен собирался с приятелями в театр:

– После театра, – он сбросил скорость, въезжая в деревню, – мы тоже кое-куда пойдем. Видит Бог, я бы такого не делал. Словно я Изабеллу предаю. Но надо жить дальше… – майор подавил вздох:

– Я встречу девушку, которую полюблю, и все закончится. Только вот, где ее встретить? Кузина Эстер разводится. Тетя говорила, они с Давидом только через адвокатов общаются. Можно разлюбить женщину, но зачем так себя вести… – он услышал рассеянный голос Констанцы: «Хочу кофе».

– Я принесу, – припарковав ягуар у деревенской кондитерской, Стивен взял с заднего сиденья летную куртку.

Дверь машины хлопнула. Констанца посмотрела вслед широкой спине брата. Дворники остановились, ветровое стекло залепил мокрый снег. Глаза цвета жженого сахара спокойно бегали по ровным рядам цифр.

– Любовь моя, – читала Констанца, – осталось совсем немного. Твой кузен ничего не заподозрит. Ты просто исчезнешь из гостиницы. Мы отправимся в Неаполь, а оттуда, в Палермо, где преподает мой соученик. Поженимся в мэрии, и вернемся обратно в Рим, а потом поедем в Лондон. Вечно твой, Этторе.

Дома Констанца вытащила из гардероба школьных времен саквояж. Она долго вертела шелковый пеньюар:

– Зачем-то женщины их носят. Этторе такое неважно… – девушка хорошо понимала, что не стоит просить разрешения на брак с подданным фашистской Италии. Констанца яростно бросила тонкий шелк в ящик:

– Этторе ненавидит Муссолини и Гитлера. Он ученик Ферми. Ферми ждет Нобелевской премии. Его выпустят из Италии, и он, не оглядываясь, уедет в Америку. Этторе будет работать здесь, в Кембридже, но надо быть осторожными. Если я хотя бы открою рот, дядя Джон меня не только в Рим не пустит, но и запрет где-нибудь в глухой Шотландии, под охраной батальона полицейских… – визит в Рим, судя по всему, долго согласовывался. Констанца настаивала, что ей необходимо поработать с Ферми и его учениками.

– Дядя Джон, – терпеливо сказала девушка, – мистер Ферми, великий физик. Он гений, как покойный Резерфорд. Я не могу сидеть, одна, в лаборатории. Я должна обмениваться идеями с другими учеными… – герцог открыл рот. Констанца подняла руку:

– Пошлите со мной сопровождающего, если вы мне не доверяете, – темные глаза девушки блеснули холодом. Она выставила вперед острый подбородок.

Герцог взглянул на «Подвиг сэра Стивена Кроу в порту Картахены». Ворон стоял на палубе пылающего корабля, в окружении мешков с порохом. Джон поворошил кедровые поленья в камине серого мрамора:

– Портретов первой леди Констанцы, не сохранилось, а жаль. Наша девочка, кажется, на нее похожа… – он, неожиданно, поцеловал племянницу в рыжий затылок:

– Все тебе доверяют, наше дорогое национальное достояние. Маленький Джон с тобой отправится. Он неплохой математик, – Джон подмигнул племяннице, – посчитает вам что-нибудь.

– Мы и сами можем, – тонкие губы улыбнулись, – но да, дядя Джон, он способный юноша.

Герцог, было, хотел сказать, что Джон старше Констанцы на три года, однако напомнил себе:

– У нее два доктората, в девятнадцать лет. Ладно, пусть едет. Джон будет начеку.

Брат принес два картонных стаканчика с кофе. Здесь его делали из дешевого порошка. Устроившись на месте водителя, Стивен вытянул ноги. По возвращении из Мадрида он сменил старую машину на более просторную модель:

– Кроме машины, – майор потер гладко выбритый подбородок, – у меня и нет ничего. Летная куртка, кортик Ворона и кольцо. Но хорошей девушке такое неважно, – Стивен снимал маленький домик в деревне Бриз-Нортон. Кортик висел на потрепанном ковре, в спальне. На столе громоздились чертежи самолетов, пол усеивали книги. Майор много читал, не только технические издания, но и романы. Сестра всегда удивлялась: «Как ты время находишь?».

Стивен положил руку на том Экзюпери:

– Наверху, – он посмотрел в окно, – когда ты один, Констанца, среди огромного неба, поневоле думаешь о чем-то… – он повел рукой, – вечном. Мы с Янсоном о Бахе говорили. Он его тоже любил… – Стивен заглянул в бумаги сестры: «Что здесь написано?».

– Примером может служить невозбуждённый атом лития, у которого два электрона находятся на 1S орбитали, при этом у них отличаются собственные моменты импульса, и третий электрон не может занимать 1S орбиталь… – отчеканила Констанца, отдав брату пустой стаканчик. Майор, шутливо, закатил глаза.