Садовник (история одного маньяка) - Нина Бархат

Едва они вошли в дом, он отнес ее в спальню и принялся раздевать.

С необъяснимой жадностью Эд искал улики. Чувствуя себя старым беспомощным псом, не способным взять след…

Он срывал покров за покровом, обнажая медовую кожу, заставляя Нику отмахиваться через сон…

Искал и не находил. Искал и не находил…

В воздухе повисла неопределенность.

Она сквозила во всем: в пыльном оттенке травы на обочинах улиц, в войлоке туч, подпирающих горизонт, в крадущихся движениях кошек… Она обосновалась в душах людей, вынуждая их застывать некстати, глядя в новое бездонное небо, тосковать неизвестно о чем, а некоторых - собираться в далекий, полный опасностей путь…

Как и всегда - в сезон перелетов.

На городских дорогах обострились ремонтные работы. Подвозя Нику по утрам в институт, Эд с затаенной ненавистью косился на бесчисленные знаки «STOP». Вызывающе красные (само воплощение власти), они возвышались над всеми, перегораживали путь, заглядывая в лобовое стекло с издевательским тайным подтекстом - не упустить машину с преступниками-рецидивистами… Ну, по крайней мере с одним - точно.

Внимание к его персоне резко возросло.

Слишком много людей в форме стояло на перекрестках, где он обычно проезжал. Слишком часто у него спрашивали документы. Даже бабки, сидящие дни напролет на лавочке у подъезда его съемной квартиры, вдруг начали с ним здороваться. Хотя он ни разу не подал для этого повода! Знакомые стали интересоваться, как он провел лето, с нездоровым, полным болезненного любопытства блеском в глазах.

Он молчал. Или отвечал односложно. Но все равно ощущал за спиной их ядовитые ухмылки и обмен многозначительными взглядами…

Неужели знают? Видели? Или кто-то из них - его «коллега», так же считающий удары сердца до встречи со своим преступным счастьем?…

Ему до дрожи хотелось неожиданно обернуться и, поймав одного из них на перемигивании, впечатать зубы в горло - ощутить, наконец, на своих пальцах кровь живого, уязвимого врага!…

А однажды он направлялся знакомиться к очередному клиенту в солидную компанию, расположенную в центре города. Недалеко от «Шарman'щика». Припарковавшись у здания, сиявшего новизной, он невольно засмотрелся в поисках вывески… Впрочем, на месте ли она еще? Ведь все так быстро меняется, а он не был там…

- Ну надо же!

Эд вздрогнул и оглянулся. Уже понимая, что зря задержался. Предчувствуя, что разговор выйдет натужным.

Игорь - тот, с кем он провел немало славного времени за зеленым сукном и кого (вот уж точно!) никогда не хотел видеть вне клуба.

Но щуплый мужчина в заношенной куртке протягивал ему руку, заискивающе улыбаясь.

- Привет! Давненько не виделись.

- Да, дела… - Эд выдерживал паузу, надеясь сократить бессмысленный разговор, насколько это возможно. - Извини, я спешу.

- Ну да, ну да… - с жалкой готовностью закивал Игорь. - Ладно. Приходи все равно, - и указал своей тщедушной аристократической лапкой в сторону «Шарman'щика». - Без тебя игра не клеится.

Мгновение Эд смотрел на него, пытаясь понять, что ему так откровенно не нравится в этом невинном предложении… Сплюнул под ноги. Еще раз пожал Игорю руку и поспешно, ощущая затылком его внимательный взгляд, взбежал по ступенькам к зеркальным дверям…

С того дня мир, сговорившись, усилил давление.

Суета, аварии, бесконечные пробки… Очереди в булочной, заполненные по большей части пустыми, но иногда - и глубоко содержательными разговорами.

«Слышал? Маньяк объявился! - долговязый тип за его плечом воровато оглядывался и брызгал слюной, наклоняясь ближе к своему невидимому собеседнику. - Да, девушек молоденьких того… Убивает. Но самое странное… - горячее дыхание щекотало затылок Эда, вызывая тихое бешенство. - Не насилует!»

Он ловил себя на желании врезать. И на кривой, зловещей усмешке…

Даже работа - его любимый антидепрессант стала источником раздражения. Простейшие модули, которые раньше складывались быстро и с неизменной точностью, теперь вдруг оказывались немощными колченогими ублюдками от программирования, не способными даже на элементарные действия.

Эд рычал, швырял на пол клавиатуру, утрамбовывал очередной окурок в переполненную пепельницу и снова, снова до полного изнеможения вертел опостылевшую головоломку!… Но ничего путного не получалось. И он возвращался к Нике издерганным, заранее «предвкушая», что ждет его дома…

В последнее время она была рассеянной. В смысле - еще больше. Часто застывала в полушаге, словно прислушиваясь к чему-то, звучащему лишь для нее одной. Склоняла голову набок и долго стояла, глядя в пространство. На вопрос, повторенный Эдом в невыносимый пятый раз, отвечала слабой блуждающей улыбкой. И безразлично обходя его - уже на грани, готового взорваться, еле заметно пританцовывала. И тихо напевала что-то цыганское.

А еще она стала задерживаться.

С самого начала учебного года - своего последнего года в стенах храма искусств Ника регулярно задерживалась. Все дольше.

Умножая череду окурков за окном машины и изнывая от голодного урчания в желудке, Эд пытался мысленно отследить ее маршрут…

Ведь если занятия должны окончиться час назад… Но она просила его приехать на сорок минут позже… Правда, он приехал раньше… Только вот раньше - которого срока?… Тогда, может, она не опаздывает? Но ведь он точно знает, что после окончания пары минуло уже…

Он путался, чертыхаясь сквозь зубы. Снова прокручивал в памяти утренний разговор, и постепенно нотки неуверенности начинали проступать в ее словах - кажется, она отводила глаза в сторону и несколько раз повторила: ничего особенного, просто дополнительные занятия… Хотя ей-то дополнительные занятия вроде ни к чему?!

Демоны ревности насмехались над романтиком всласть…

А мимо открытого окна проплывали группы студенток, обдавая Эда дешевыми парфюмерными запахами и ощущением чего-то безнадежно утраченного. С серого неба сеялся мелкий противный дождь, навевая невольную ностальгию о лучезарном удушающем лете с его простыми житейскими заботами и днями, яркими, как детские переводные картинки…

Вдали мелькнул край синей курточки (наконец-то!).

Ника шла под огромным угольно-черным зонтом, но золотистые пряди все равно не умещались под куполом - прыгали при ходьбе, купались в дожде. Маленькие круглоносые лакированные туфельки смешно семенили, огибая лужи по самому краю… И Эд уже приготовился было распахнуть ей навстречу дверь в спасительный уют машины, как вдруг понял, что под зонтом она не одна.

Ее рука покоилась на мощном локте. А шаги попадали в такт лыжеподобным ботинкам.