Черные Вороны. Реквием - Ульяна Соболева

— Верно, я чего-то хочу. Точнее у меня вначале к тебе вопрос — за что ты его так любишь? Назови мне хоть одну причину и, возможно, я подумаю о том, как пойти тебе на уступки. Что в нем есть, кроме молодости? Постоянно стоящий член? Деньги? Власть? Что тебя к нему так тянет? Почему ты не смогла забыть его все эти годы, несмотря на то, что я дал тебе все?

Теперь усмехнулась я:

— Если я назову тебе хоть одну причину — это уже будет не любовь. Не любят за что-то, Герман, любят потому что любят.

Наверное, я попала в цель, потому что он болезненно поморщился. Только что я еще раз подтвердила, что все это время я его использовала.

— Хорошо. Ты права. Но для меня этот ответ неудовлетворительный. Значит так — ты возвращаешься ко мне навсегда, и мы завтра же уезжаем в Европу. Через время, когда я разберусь с разводом, ты выйдешь за меня замуж. В обмен на это твой Чернышев получит пять лет, а при хорошем поведении выйдет через три года. Я могу гарантировать, что там его не тронут, и он останется целым и невредимым и никакие отверстия на его теле не пострадают. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?

Я тяжело вздохнула и пошла ва-банк:

— Я уеду с тобой и выйду за тебя замуж, а с Артура снимут все обвинения.

Герман затушил сигару и положил ногу на ногу.

— Я не волшебник. Не выйдет, Вась, ничего не выйдет — механизм запущен. Дело достали из архива и им заинтересовались в верхах — нераскрытое преступление, выплывшее через восемь лет — вызов для правосудия. Самое лучшее, что я могу сделать — это найти ему хорошего адвоката и заткнуть рот вдове потерпевшего. Чернышев отсидит за непреднамеренное убийство и выйдет с чистой совестью. Это все что я теперь могу сделать.

Я понимала, что он прав. Он не лжет мне, это и правда самое лучшее, что может произойти в такой ситуации. Только Герман не понимал, что я просто так не сдамся, пусть он сейчас победил и я вынуждена уехать с ним, но я найду способ сбежать от него. Я не брошу Артура, в этот раз все будет по — другому.

— Я согласна.

— Конечно, согласна — у тебя просто нет другого выбора. Стоп — выбор есть всегда. Ты можешь остаться здесь и ждать его десять лет, он выйдет закоренелым зеком, и вы заживете весело и счастливо, если за это время он не сдохнет в тюрьме. Ведь ты понимаешь, что у меня достаточно связей, чтобы превратить его пребывание там в ад?

Я все понимала. Герман сделал домашнее задание лучше, чем я когда-то. Он учел все и направил мое же оружие против меня, он завершил начатое мной возмездие.

— Хорошо, я согласна. Я на все согласна, Герман, ты прав. Позволь мне только встретиться с ним последний раз и…

— Нет! — это был единственный раз, когда Герман крикнул на меня. — Нет! Пусть думает, что ты его бросила, как и он тебя когда-то. Ведь ты хотела причинить ему боль — вуаля — твоя мечта исполнилась. И не говори, что папочка не заботиться о своей маленькой птичке.

Сволочь. Он продумал даже это.

— Тогда позволь мне попрощаться с Иваном Владимировичем и…

— Чтобы ты передала записку своему любимому? Нет, Василиса, с Иваном Владимировичем попрощаешься при мне по телефону. Еще пожелания?

Я стиснула зубы:

— Нет. Только вопрос.

— Спрашивай.

— Кто сказал тебе о нас с Артуром?

— Алена.

Я кивнула. Конечно, кто же еще, эта ведьма всегда умела испортить мне жизнь, вот кому нужно было мстить в первую очередь.

— Из-за этой суки умер мой ребенок, — пробормотала я, и слеза скатилась у меня по щеке. Герман привлек меня к себе. Я не сопротивлялась. Да и смысла сопротивляться не было.

— Я накажу любого, кто причинит боль моей девочке.

— И Рахманенко тоже?

— И его тоже. Рано или поздно. И не говори, что я о тебе не забочусь. Давай все забудем, Инга. Поцелуй меня, моя хорошая. Я ужасно изголодался по тебе.

А вот это уже слишком.

— Я устала, Герман. Давай покончим со всем этим и уедем.

Я высвободилась из его объятий. Новицкий прищурился, как всегда когда начинал злиться. Внезапно он ударил меня по щеке так сильно, что в голове зашумело:

— Шлюха. Ему ты давала всегда и везде. Пошла отсюда! Пошла вон! — зашипел он и его глаза налились кровью. Впервые он поднял на меня руку. Я медленно пошла наверх, в спальню. Щека горела, но на душе было больнее, там разразился панический ураган.

В эту ночь я не могла уснуть, я думала об Артуре, который наверняка меня ждал. Одинокий, брошенный всеми, без гроша в кармане. Ничего, я что-нибудь придумаю. Герман ударил меня ниже пояса без предупреждения. Я приду в себя и дам сдачи. Не сейчас, спустя время, но обязательно дам.

Глава 22

Артур облокотился о холодную обшарпанную стену и закрыл глаза. Сколько времени осталось до суда? Две недели? Три? Месяц?

До сегодняшнего дня он ждал. Каждый день ждал, что она с ним свяжется. Хоть как — то. Единственный звонок, который ему позволили сделать был к ней — Инга не ответила, просто не подняла трубку. Через пару дней появился адвокат — прилизанный полноватый тип с залысинами. Артур слышал его имя и раньше — адвокат не из бесплатных, слишком известный, слишком хороший адвокат, только кто его нанял? Рахманенко? Алена? Инга? На этот вопрос Аркадий Юрьевич Собко Артуру не ответил. Сказал, что это не имеет значения. Пока что Чернышев прибывал в СИЗо. Адвокат настоял на изоляции подследственного до вынесения приговора. Какие причины указал — неизвестно, но Артур не попал ни в "маломестку"*1, ни в "многоместку"*2 — пока что его содержали в одиночке. Артур понимал, что это временная отсрочка и рано или поздно вливаться в "коллектив" придется. Чернышев хотел знать, кто именно нанял Собко для защиты. Если это Рахманенко или Алена — он собирался отказаться от адвоката. Обязанным им он больше быть не хотел. Лучше в "многоместку" и отмотать полный срок, чем снова попасть на крючок. Артур "прописки"*3 не боялся, он хорошо помнил, как это было в детской колонии. Правила тоже помнил. В него их вбили сапогами по голове. Больше всего Артур ждал суда и не потому что так хотел определенности, а он надеялся, что увидит Ингу. Его мучили сомнения. Разумом он понимал, что скорей всего Инга завершила начатое и посадила его за решетку. Из головы не выходила записка, посланная ею вместе со снимками: "за все в жизни нужно платить". Но с другой стороны, не могла же она так притворяться, уехать собирать вещи, найти с ним квартиру. Было больно. Впервые больно. Тоска, как крыса, подтачивала изнутри. Осознание, что все, что было между ним и Ингой — просто ее изощренная игра, сводило его с ума. Чем больше он думал и анализировал ее поступки, тем больше убеждался, что истина именно в этом. Больше никто не мог вытащить на свет дело восьмилетней давности и предъявить ему новые обвинения. Кроме Инги и Рахманенко с Аленой у него нет врагов. Кроме того, только эти трое знали о проклятой аварии все. Артур хотел, чтобы виновником его неприятностей оказались жена и тесть, но понимал, что Алене это не нужно. Припугнуть — да, но реально посадить? Только Инга способна на такой безжалостный удар в спину. Она не скрывала, что ненавидит его так люто, что не побрезгует ни чем. Женщина вынашивала планы мести восемь лет. Она продумала каждый свой шаг и расставила ловушки повсюду. Если бы Артуру не было так больно — он бы аплодировал ей стоя. Только Инга играла не только с его жизнью, но и с его чувствами. Она вывернула ему душу наизнанку, она заставила его полюбить. Впервые в жизни. Вот такой была ее месть — вернула ему долг сторицей и тем же оружием.