Диалоги - Диас Назихович Валеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А х м а д у л л и н а. Позавчера подошли четыре списанных парохода. Поселок я заселять пока не могу. И не буду.
Б а й к о в. Не можешь? Не будешь? (Снова вспыхивая.) Тогда сама и занимайся его строительством!
А х м а д у л л и н а. Если вы считаете, что у вашего зама по быту мало обязанностей и в его задачу входит еще строительство…
Б а й к о в (нажимая на кнопку звонка). Ломать вас надо, Дания Каримовна, ломать.
А х м а д у л л и н а. Ломайте. Гнуться как-то не способна!
Б а й к о в (морщась, со скрытым раздражением). Ладно! Отложим вселение на две недели.
Ахмадуллина уходит. Входит п о м о щ н и к.
Если зайца часто лупить по голове, то и он должен научиться спички зажигать, а? Должен же!
М у н и р. Не знаю. Я не заяц, Иннокентий Владимирович!
Б а й к о в. Не о тебе! Я вообще, вообще!.. Ладно, давай… докончим записку. (По селектору.) Никого не впускать! (Муниру.) Что там было? На чем остановились?
М у н и р (скороговоркой читая написанное). На стройке создалось тяжелое положение… Не можем набрать необходимого темпа работ…
Б а й к о в (перебивая и расхаживая по кабинету). Пиши! Детальной инженерной проработкой установлены просчеты, допущенные при формировании плана. Для ввода объектов, предусмотренных постановлением правительства, требуется дополнительно 56,9 миллиона рублей.
М у н и р. Дорого у нас все получается против проекта. Проектировщики, наверное, будут утверждать, что мы вводим в заблуждение Госплан. А, Иннокентий Владимирович?
Б а й к о в (уже в запале). Это они вводят в заблуждение плановые органы! Не рассуждай, а пиши!.. Победителей не судят. Точка. 56,9 миллиона рублей. Точка!..
I.3Панорама ночной степи. Звезды и движущиеся огни на земле. Группа п а р н е й и д е в у ш е к.
А ш о т. Где же здесь отдел кадров?
Ю р и й. Ничего, перекантуемся до утра! Гражданка, гражданочка, можно я вам помогу? Вы откудова? Случайно не из моей деревни? По-моему, мы где-то встречались?
Р у ш а н ь я. Ну, репей! На, неси!
Ю р и й. Ах ты моя заинька! Я сразу был тронут твоим видом, когда смотрел на тебя с верхней полки. Смотрю и думаю: лицо такое родное, милое. Лапочка ты моя!
Р у ш а н ь я. Я тебе не лапочка, я уже шесть лет баба!
Ю р и й. Баба! А мне как раз баба и нужна. Приехал строить завод и семью. А ты, сестренка? Как это тебя мама отпустила?
В е р а. Я сама.
Ю р и й. Такая, значит, самостоятельная?
Р у ш а н ь я. Ну, чего пристаешь к малолетке?
Ю р и й. Ты, моя лапочка, не ревнуй!.. Я тебя люблю, я тебе сказал уже. (Вере.) Дай, дай, понесу что-нибудь. А то у меня ни кола, ни двора, ни собственного чемодана.
В е р а. А вы мне… потом отдадите?
Ю р и й. Ух ты, моя маленькая! Как же я тебя обижу? Я только больших обижаю! Больших! Вот таких баб, таких крокодилов!.. Ишь какой крокодильчик!
Р у ш а н ь я. Трепло!
Д е в у ш к а. Огней-то! Не наврали в газетах!
Ю р и й. А это кто?
А ш о т. Преподавательница французского языка.
Ю р и й. Чего, чего?.. Слышишь, Ашот, — училка?! (Рушанье.) Вот! По-французски с тобой будем объясняться!
Все уходят. Шум останавливающихся машин. Лучи от фар, скрещивающиеся друг с другом. Появляется С а т т а р о в, затем Б а й к о в.
С а т т а р о в (увидев Байкова). Домой?
Б а й к о в. Домой.
С а т т а р о в. Машины гуляют с землей. Посмотреть вышел.
Б а й к о в. Два дня после отпуска уже, а еще по-настоящему не виделись.
С а т т а р о в. Здесь, где стоим, что будет?
Б а й к о в. Здесь?.. Завод тоже… Может, будет стоять заводской буфет и будут торговать пирожками… с луком и яйцами. Поесть бы!
С а т т а р о в. Вот… Хочешь?..
Б а й к о в (разламывая сухарь). Устал. С полшестого как заводная машина. Домой в одиннадцать, в двенадцать. Нажрешься, как удав. Сто граммов для расширения сосудов — и спать. Сколько лет — ни воскресений, ни отпусков. Деградируем мы так постепенно… Сутки бы. И ни о чем!..
С а т т а р о в. Ты не устал. Ты растерялся просто.
Б а й к о в. А ты не растерялся? Нас двое здесь сейчас… Построить за эти годы? Растерялся… Да! До осени надо сдать под монтаж около двух тысяч фундаментов. Это что, пустяки? Каждую ночь они на меня!.. Как в склепе, в этих фундаментах! Как заживо замурован в них, и мечешься, мечешься. Если в этом году не успею сделать жилье, не пущу предприятия стройиндустрии, железные и шоссейные дороги, не начну разворачивать работы на основных заводах, тогда хана! Хана! Знаешь, об инфаркте иногда мечтаю. Чтоб отдохнуть…
С а т т а р о в. Брось.
Б а й к о в. Жена не поймет. Перед подчиненными не будешь раздеваться. Но сколько можно душить в себе?
С а т т а р о в. У нас есть фундаменты Сатынского. Если их применить…
Б а й к о в. Пока еще дадут «добро»…
С а т т а р о в. Можно и поторопить.
Б а й к о в. Все только начинается. Эшелоны с оборудованием, техникой, продовольствием, даже пробившись сюда, ко мне, неделями стоят неразгруженные! Мало людей, нет еще жилья! Средний разряд у рабочих — два и шесть десятых! И эти два и шесть должны строить черт знает что! Чего вообще не строили в мире. Начальник производственного мальчишка, сопляк. В техническом отделе старый болтун и демагог. А я должен мириться с их бездарностью.
С а т т а р о в. Почему мириться?
Б а й к о в. А потому, что объект жареный. Потому что толковые люди боятся сюда идти, боятся сломать себе хребет! И только я, старый дурак и болван, сунул в этот хомут голову! Он уже петлей на мне!.. А с другой стороны… Хе-хе!.. Без этой петли…
С а т т а р о в. Я считаю, тебе есть на кого опереться. Не прибедняйся. Дунаев, например, а? Одна Ахмадуллина чего стоит.
Б а й к о в (морщась). А-а, Ахмадуллина! В постели, что ли, она чего стоит? Тебе о ней, конечно, лучше знать.
С а т т а р о в. Что?
Б а й к о в. Давно вы с
