Троянская лошадка - Андрей Дышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слушает Вацура!
Мой абонент тоже выждал паузу, внутренне собираясь, и тоже постарался придать голосу спокойный тон. Разговаривая по телефону, люди часто вводят друг друга в заблуждение своими неестественными голосами.
– Это я, Кирилл… Я, Ирэн…
– Ирина?! – крикнул я и невольно вскочил на ноги, крепко ударившись темечком о бетонную плиту. – Ты где? Ты откуда звонишь?
– А ты где?
Вводить меня в заблуждение ей становилось труднее с каждой секундой. Я уже слышал ее частое и прерывистое дыхание, улавливал дрожь в голосе, и слезы, море слез, готовых вот-вот прорвать плотину воли и низвергнуться.
– Я? – Оглянулся по сторонам, придумывая, как бы коротко объяснить свое местонахождение. – Я тут… эээ… под плитами. В общем, за колючей проволокой…
Она не дослушала. Подробности ее не интересовали. Ей было достаточно, что я жив и нахожусь на Земле. Торопливо, боясь, что слезы хлынут и не дадут внятно сказать то, что сказать было необходимо, Ирэн заговорила:
– Кирилл, я попала в очень плохую ситуацию. Меня держат взаперти, в каком-то подвале… Я ничего не понимаю! Я не знаю, кто эти люди и чего они от меня хотят. Я не знаю, что делать. Я уже схожу с ума. У меня начинается истерика…
– Ирэн! Погоди, Ирэн! – громко, даже слишком громко заговорил я, перебивая, потому что Ирэн, как все испуганные и отчаявшиеся женщины, не знала, что мне следовало бы сообщить в первую очередь. – Я тоже ничего не понимаю! В каком ты подвале? В каком городе? В какой стране?
– Я не знаю! – со стоном протянула она.
– Бррр! – прорычал я и схватился за волосы. – Постой! Где Морфичев?
– Его избили и куда-то уволокли! Я требовала, чтобы обо мне сообщили представителю российского посольства, но никто…
– Молчи! Вы с Морфичевым шли по маршруту?
– Да!
– Ограждение из колючей проволоки, поле, вышки…
– Да, да! – воскликнула она. – Мы все это прошли! Потом нас обступили какие-то вооруженные люди. Морфичева стали бить ногами, а мне связали руки и кинули в подвал! Кирилл, родненький, что делать? Мне очень страшно. Я уже ничего не понимаю. У меня в голове сплошной кавардак…
– Так. Тихо. Спокойно. Спокойно, – бормотал я, потому как сам еще не знал, что нужно делать, и по этой причине старался успокоить сначала себя. – Дай мне какой-нибудь ориентир. Подвал, подвал… А до подвала каким путем тебя вели? Улицы, дома, мосты… Что ты запомнила?
– Да какие мосты, господи! – Она все-таки заплакала и стала говорить в нос, как при насморке. – Там были одни сараи. Машину видела, ну, типа военного джипа… Труба была…
– Какая труба? Железная, высотой с дерево, на растяжках?
– Да, да, да! Вот в этом здании, откуда торчит эта труба, я и сижу!
– Что там? Дверь? Решетка?
– Маленькая решетка выходит на улицу. А дверь железная. Снаружи засов.
– В общем, так, Ирина, милая моя! Слушай меня. Ничего без меня не делай. Ничего не предпринимай. Сиди тихо, как мышь. Замри! Затаись! Я сейчас к тебе приду. Обязательно приду, ты даже не сомневайся…
– Кирилл, пожалуйста, будь осторожен!
Я отключил телефон и вытер ладонью взмокший лоб.
– Вот это, блин, Игра!
И посмотрел на Марго. О, какое удовольствие было видеть сейчас Марго! Она отвела взгляд. На губах появился гордый излом. Она выхватила из моих рук мобильник, с брезгливым выражением вытерла его о подол футболки и затолкала в чехол. Потом вытащила из-под головы мою куртку и швырнула ее мне.
– Она так провоняла твоим потом, что у меня уже асфиксия начинается!
Я, конечно, сделал вид, что не вижу лежащей под ногами куртки.
– Марго, пока будь здесь. Я тебе оставляю рюкзак, там медикаменты…
– Ты собрался куда-то идти? – перебила она. – Так иди! А за меня не беспокойся. Я позвоню в службу спасения. У меня огромный список телефонов экстренной помощи… В общем, сама о себе побеспокоюсь. Прощай! Удачи тебе и успехов в личной жизни!
Марго меня посылала, причем почти открытым текстом. Говорить с ней больше было не о чем. Честно говоря, я ожидал от нее других слов и другой интонации. Но… но разве это сейчас самое важное? Я сделал для нее все, что мог. Моя роль в ее игре сыграна до конца. Теперь надо подумать об Ирэн.
Я ничего не ответил, молча повернулся и пошел по лабиринту между плит. Мне в спину полетел камешек и стукнул в лопатку.
Глава 28
Без базара, братан!
Хорошо, что тогда я почти ничего не знал ни о поле, ни о вышках, ни о здании с трубой. И не понимал смысла всего происходящего. Иначе я бы просто захлебнулся обильной и ядовитой информацией, как человек, тонущий в цистерне с бензином. Ползком километр – пустяк. Тем более что луна снова спряталась за тучами, и гроза, передохнув, принялась буянить над землей с удвоенной силой. Без рюкзака и Марго я чувствовал себя сторожевым псом, которого вдруг спустили с цепи. У меня была цель; я дрожал от нетерпения. Ни страха, ни сомнений! Одно из прекраснейших мгновений в моей жизни, когда я выполнял суровую мужскую работу, и выполнял ее ради женщины.
Добравшись до угла здания с трубой, я поднялся на ноги. Вымазанный в черной глине, я был чернее ночи, и вряд ли кто мог меня заметить. Дождь громко барабанил по металлической крыше, стекал ручьями вниз, и один из них лился мне прямо за ворот. Я не шевелился, лишь вращал зрачками из стороны в сторону. Я различал смутные силуэты низких построек с плоскими крышами, гаражи с распахнутыми настежь воротами, врытые в землю полосатые столбы, блестящие дорожки из старого, потрескавшегося асфальта и несколько древних ржавых грузовиков, стоящих на голых ободьях. Очень похоже на военный гарнизон. Вот только людей не видно. Тишина жуткая… Прижимаюсь к стене. Стараюсь не дышать. Слух напряжен до предела. От раскатов грома вздрагиваю. Медленно продвигаюсь вдоль стены приставным шагом…. А вот и решетка! Чуть побольше сливного канализационного отверстия и на уровне моих колен. За ней – мрак. Опускаюсь на корточки. Из подвала тянет затхлым сырым воздухом.
– Ирэн!
Мой шепот кажется мне таким же громким, как и раскаты грома. Оглядываюсь. Нельзя торопиться. Исправить ошибку значительно сложнее, чем не допустить ее… Сердце вдруг замирает в груди. Из-за угла дома, где я только что стоял, показалась фигура человека. Я не видел ничего – ни лица, ни рук. Только черный силуэт. Похоже, на нем широкий и длинный плащ с капюшоном. Человек стоит неподвижно. Знать бы, куда он смотрит. Я затаился. Это ужасная пытка – не шевелиться. Особенно, когда очень стараешься не шевелиться. Кажется, не пожалел бы никаких денег за то, чтобы покрутить головой, наклониться, почесаться… Ах, как щекочет водяная струя кончик уха… Человек идет дальше – беззвучно, словно плывет над землей. Нижний край плаща волочится по лужам. Наконец скрывается за полуразрушенной кирпичной стеной. Я хватаюсь руками за решетку и снова прижимаюсь к ней лбом.
– Ирэн! Ты здесь?
И вдруг из темноты подвала на меня быстро надвигается страшное, бледное, щетинистое лицо мужчины с уродливым кривым носом. Крик едва не вырывается из моей груди…
– О! Как хорошо, что ты здесь… Слушай, братан, помоги…
Фу! Нельзя же так! Это же боксер! Акулов!.. Я еще раз огляделся.
– Говори тише! – прошептал я. – Ты один?
– Один, один… За тобой, около кучи угля, лебедка с тросом. Я ее давно приметил. Давай прицепим трос к решетке…
Акулов… Нет, я не его собирался здесь увидеть. А впрочем, чему я удивляюсь? Все игроки, кто выжил, должны были прийти сюда. «Чистилище».
– Ты Ирэн видел?
– Кого?.. А, Ирину! Я покажу, покажу… Давай трос, только быстро, пока охранка не нагрянула!
Он говорил скороговоркой, с каким-то сдержанным азартом и озорством. Мне понравилась его выдержка. Ни страха, ни отчаянья. Глаза быстрые, подвижные, с молниеносным взглядом. Лицо немного подпухло от укусов мошкары, засохшая царапина под глазом. А так по его виду не скажешь, что человек пережил тяжкие испытания. Мне хотелось расспросить его о многом и сравнить его рассказ с тем, что рассказала тетя Алла. Я должен был получить подтверждение своих выводов или же опровергнуть их… Я метнулся к лебедке. Чтобы конец троса достал до решетки, пришлось сделать несколько оборотов рычагом. Лебедка щелкала. Мне приходилось замирать и прислушиваться.
– Давай, давай! Крути! – сдавленным голосом шептал из-за решетки Акулов. – Нет тут никого! Главное, все сделать быстро…
Распушившийся стальными жилками конец я просунул в решетку. Акулов схватился за него и стал наматывать его на прут. Я смотрел на его руки, будто хотел представить в них пистолет и определить, насколько естественно он бы в них смотрелся.
– А за что тебя сюда упекли? – спросил я и сам ужаснулся тому, насколько глупо прозвучал этот вопрос.
– Как за что, братишка? – недоуменно произнес Акулов, затягивая узел. – В каком смысле, за что?.. Так ведь играем, да? Или как?
Он или прикидывался, или на самом деле считал, что все происходящее – это продолжение Игры. Я вернулся к лебедке и взялся за рычаг. А правильно ли я делаю, что освобождаю Акулова?
