Последний гамбит - Внутренний СССР

— Знала ли она сама что-либо об этом сценарии?

— В этом я сильно сомневаюсь, как и сомневаюсь в способности членов редколлегии сформировать материалы газеты таким образом, чтобы на её обратной стороне оказался репертуар из шести фильмов, на которые вы, Ватсон, обратили внимание в своём расследовании.

— А как же тогда, Холмс, эти фильмы там оказались и к тому же дали столь точное определение каждому из пяти дней путча?

— Всё это, Ватсон, матричные проявления, в рамках которых тогда действовали, в той или иной мере все, принимавшие участие в путче. В этом смысле и действия Чапли—ной — тоже результат матричных проявлений объемлющей «пикники» матрицы «Пиковой дамы», поскольку, в первой главе повести есть упоминание персонажа по фамилии Чапли—цкий, над которым сжалилась графиня и дала ему тайну трёх карт. Тот, насколько я помню, в отличие от Германна, поставил не на 47, а на 50 тысяч и выиграл «три раза сряду», получив в сумме четыреста тысяч; рассчитался с долгом в триста тысяч и ещё остался в выигрыше.

— Таким образом, через числовую меру Пушкин показал, чего не хватало концепции, на основе которой действовала матрица «игры» Германна?

— Верно, Ватсон! 50 — 47 = 3. Это — как раз то, что в концепции, альтернативной библейской, получило название «триединства материи, информации и меры». И потому мне нечего добавить к рассказу Гальбы, расставившего в хронологическом порядке «камни» первого «пикника» так, чтобы «коварный никто» взгромоздил статую Зевса-Ельцина на вершину пирамиды власти. Однако, и эта кукла-статуя не могла выйти в своей деятельности за рамки пушкинской матрицы, выраженной в определённой символике «Пиковой дамы».

Холмс взял со стола томик повестей Пушкина, открыл нужную страницу и зачитал:

«Он был человек лет шестидесяти, самой почтенной наружности; голова покрыта была серебряной сединой; полное и свежее лицо изображало добродушие; глаза блистали, оживленные всегдашнею улыбкою»

— Согласитесь, Ватсон, что этот портрет Чекалинского, данный Пушкиным в начале шестой главы, сильно напоминает Ельцина, каким его показывали Западу в первые годы после путча. А теперь вот это место в конце шестой главы: «Чекалинский стал метать, руки его тряслись. Направо легла дама, налево — туз». Кого в этот момент напоминает Чекалинский?

— Главу ГКЧП, вице-президента СССР Янаева во время его выступления в составе ГКЧП по телевидению.

— Совершенно верно, Ватсон. Это и означает, что пушкинская матрица является объемлющей по отношению к действиям и Ельцина, и условно противостоящего ему ГКЧП. Ничего в этом нет удивительного: ведь все они — из одной управленческой «элиты», имевшей абривиатуру ЦК КПСС, которая (об этом мне рассказали в Испании) раскрывается, как — Центральный Комитет Капитулянтской Партии Самоликвидации Социализма. И в вашей беседе Гальба был прав: возможно, если не они сами то, их «кукловоды» просто договорились, кому править в новых условиях, а кому после короткого пребывания в тюрьме, идти на заслуженный отдых, предварительно обеспечив себе ореол «страдальцев за счастье народное», а «кукловодам» — возможность легитимного возвращения к сценарию политики «социализма» в будущем. Ведь, согласитесь, если после победы Ельцина юристы обосновали незаконность ГКЧП, так при необходимости другая команда юристов не менее строго обоснует факт государственной измены Горбачева и его сподвижников и, соответственно, — правомочность и законность ГКЧП, чья вина при этом будет состоять только в том, что они не достигли успеха. Ведь после того, что мы оба знаем о концептуальной власти, мы должны исходить из того, что всякое законодательство — рубеж обороны, на котором одна концепция защищает себя от осуществления в том же самом обществе другой, принципиально несовместимой с нею концепции. В концептуально же не определившемся обществе, каким был СССР в последние годы своего существования, в одном законодательстве выражались взаимоисключающие друг друга концепции. Именно поэтому на его основе, определившись концептуально, можно юридически безупречно обосновать обвинительное заключение и против Горбачева, и против ГКЧП, и против Ельцина и команды реформаторов эпохи «Гайдара — Черномырдина». Правда и нам надо быть скромнее, памятуя о том, что говорим об этом мы только под давлением того факта, что Россия стала концептуально определяться. А это — явление глобальной значимости.

— А совпадение числовых мер «Исторического пикника» и «Пиковой дамы»?

— О! этого сколько угодно, Ватсон. Достаточно взглянуть на номер заказа этой газеты — № 9113. И к тому же, Ватсон, — пять картинок «Исторического пикника» содержат 9 пальм.

— Но я всё-таки не могу понять, Холмс, для чего были опубликованы эти картинки? Ведь даже сейчас по прошествии десяти лет их содержание не совсем ясно, а тогда за два месяца до путча, я более, чем уверен, — их почти никто не понял.

— Дорогой Ватсон, я уже говорил, что картинки «пикников» — овеществлённое выражение матрицы, которая успела сложиться к тому времени и в русле которой впоследствии протекали события в России. Соответственно, если какое-то событие имело место в реальности, то это означает, что оно фактически состоялось несколько ранее в мерной -матричной — составляющей Жизни тогда, когда в результате психической деятельности самих людей сформировалась соответствующая матрица-сценарий эгрегориальной алгоритмики, впоследствии приведшей к этому событию.

Если наступление некоего события не предопределено Богом как однозначно неизбежное, то его можно предотвратить, так или иначе развалив матрицу на не стыкующиеся между собой фрагменты, энергетически опустошив её, либо преобразовав матрицу-сценарий эгрегориальной алгоритмики, ведущей к нему, так чтобы результаты осуществления матрицы-сценария были хотя бы приемлемы, а ещё лучше — желанны. После того, как матрица-сценарий сформировалась, до того момента, как соответственно ей осуществятся какие-то события, проходит некоторое время, в течение которого матрица-сценарий энергетически наполняется, в неё вовлекаются участники, она синхронизируется с объемлющими уже осуществляющимися матрицами-сценариями и т.п. В течение этого времени на матрицу-сценарий и на процессы осуществления свойственных ей событий можно воздействовать, подчиняя их (матрицу и события) нравственно обусловленной целесообразности.

— Извините, Холмс, но этого нет в ваших записях.

— В моих записях, Ватсон, есть только то, что я понял на момент осмысления рассказанного мне. Но после бесед в разных странах происходило много других событий, и у меня было время подумать над ними и соотнести их с уже существующими у меня представлениями о них. При этом что-то получало подтверждение самой жизнью, а что-то требовало критического подхода и нового осмысления. Что касается картинок «пикников», то, как мне кажется, они играли роль синхронизаторов бессознательной коллективной деятельности многих участников событий. Плотность упаковки информации в символах и образах во много раз превышает плотность информации, передаваемой в лексике; тираж газеты — несколько сот тысяч; читатели газеты машинально просмотрели газету и картинки «пикника» запечатлелись на бессознательных уровнях их психики. Всякие образы, когда «всплывают» с бессознательных уровней психики на уровень сознания, требуют, как хотя бы вот вы сейчас, Ватсон, от меня, адекватной лексики, чтобы, соединившись со словом, они обрели смысловую нагрузку, то есть превратились в понятие. Люди гуляют, ездят по городу и перед их взором мелькают афиши кинофильмов, некоторые названия которых подходят, например, к картинкам «Исторического пикника». Происходит что-то вроде замыкания информационной (образной) составляющей триединства на её мерную (лексическую), и в результате люди совершают, как принято говорить у психологов, «немотивированные поступки», хотя на самом деле они — мотивированы в матрице вероятных событий, которую возможно сами энергетически и накачали. Такими примерно я вижу события августа 1991 года. При этом, обратите внимание, Ватсон, что если в первом «пикнике» основное место занимают картинки, перемежающие символику древнего Египта с символикой времён Советского Союза, а лексики — минимум, то в «Оборонном пикнике» всё наоборот: основное место занимает лексика, а картинок-символов — минимум и все картинки принадлежат эпохе СССР. Количество кинофильмов — по числу дней октябрьского путча 1993 года. И здесь ваш собеседник Гальба в основном раскрыл матрицу-сценарий второго «пикника». Он только не прокомментировал картинку в левом углу «пикника» с пушкой, слева от ствола которой стоит надпись «за бугром», а ещё чуть левее нарисован взрыв. Весь ребус может иметь прочтение — «За бугром будет взрыв». В лексике советского обывателя слова «за бугром» означают — «за границей». Другими словами, во втором «пикнике» на матричном уровне заложен алгоритм «черного вторника» Нью-Йорка, как самого большого «забугорного» символа. Хорошо ещё, что картинка не реализовалась в полной мере: на ней изображён «гриб» ядерного взрыва, а один из самолётов, как известно, не долетел до АЭС в Пенсильвании. И ещё: Гальба сказал, что второй путч пошёл не так, и в связи с этим процитировал «Неизвестного» из «Маскарада» Лермонтова.