Центурион - Елена Долгова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толстой, болтливой тетке Полли не следовало отказывать в наблюдательности – бывший сардар тщательно избегал бесчисленных грязных, веселых и заплеванных таверн предместья. Отчасти из брезгливости, отчасти…
Всякий раз, когда Стриж тайно, в одиночестве прикасался к бутылке дешевого коньяка, он давал себе слово, что этот раз – последний. С начала осени таких последних набралось уже полтора десятка…
“А впереди не дни – годы.” Дезет подошел к двери.
– Нина!
– Я здесь, папа! Я еще погуляю…
– Не выходи за ограду.
“И все-таки мне повезло,” – подумал Стриж. “Займись они вплотную Ниной, я бы сдался… Я бы подписал, сказал и сделал все, что угодно – любую низость.” “Любую?” – съехидничал внутренний голос. – “Не ври. Ради будущего Нины ты обязан сейчас ползать у ног принцепса. В конце концов, старик не хочет от тебя ничего особенного, кроме нежного удовлетворения его больного самолюбия…”
– Не ври мне ты, лукавый голос. Старик измажет меня в собственном дерьме, сделает из меня подстилку, устроит мне мою вторую Ахара. С одной разницей: в прошлый раз я верил, пусть не во благость – в целесообразность кровавой бани. Сейчас больше не верю.
Голос смутился и умолк. Стриж достал початую бутылку коньяка, тщательно отмерил минимальную дозу. Маленький ребристы стаканчик одиноко стоял на голом деревянном столе.
– За здоровье его величия, доктора права, известного гуманиста, принцепса Иллирианского Союза, великого и милосердного ублюдка Оттона! Да ляжет ему земля под ноги колдобинами на долгие годы.
Дезет поднял стакан и выпил порцию залпом – темно-чайная, огненная влага обожгла горло. Сердито затренькал единственный ценный предмет в комнате – недавно купленный на задаток пенсии уником. Стриж нехотя потянулся к прибору.
– Да.
Неопределенного пола голос оператора отдавал металлом и обидой:
– Абонент, почему вы неделю не принимали текстовые сообщения?
– Не понял…
– В вашем стандарт-контракте с компанией сказано, что мы не доставляем вам данные текстового приема, пока вы не запросите их сами. Вы обязались забирать их раз в три дня и исчезли на неделю. И что прикажете делать с избыточной информацией? По правилам автомат уже должен был удалить ее, не знаю, какой технический стих заставляет сайбер-Систему тщательно хранить ваши бросовые сообщения. Я делал профилактику уником-сети и обнаружил эту странность. Мне пришлось вмешаться, взяв управление на себя.
Стриж потер виски.
– Простите, Разума ради. Я понятия не имел, что мне кто-то пишет.
– Всего неделя – и уже нарушения. Вы бывший военный? Льготный клиент… Таким следует быть более аккуратными – мы вас обслуживаем в убыток себе. Стало быть, вы не возражаете против удаления?
– Нет… Впрочем… Постойте! Много там писем?
– Одно.
– Тогда включи передачу, парень. Забираю.
Оператор что-то недовольно пробормотал, отсоединяясь. Экранчик уникома ожил, высветив идентификатор отправителя – длинный, совершенно незнакомый номер. Строчка идентификатора убежала вверх, уступая место дате и тексту сообщения. Дезет ощутил резкий толчок – сердце, затрепыхавшись, уперлось в ребра, он с удивлением смотрел на четкую, жесткую, лаконичную запись недельной давности:
SOS!!!
– Космос и Разум…
Стриж списал номер на оборотную сторону неоплаченного счета, погасил экран, убрал коньяк.
– Не может быть… Ерунда.
Он сорвался с места, дошел до двери и тут же вернулся к столу.
– Спокойно, Стриж, спокойно. Это ловушка. Это мог послать кто угодно. Прето. Агенты Оттона. Случайный шутник. Тебя надувают, парень. Не надо дергаться.
Дезет переждал, пока успокоится зачастивший пульс, не торопясь встал, с трудом сохраняя маску спокойствия и вышел во двор.
– Леди Полина!
– Что, мастер Дезет?
– Я отлучусь ненадолго, присмотрите за Ниной. Вы можете взять ее к себе в дом? Мне так будет спокойнее.
– Давайте девочку сюда.
Стриж поднял ребенка на руки, передал в сильные, широкие руки прачки, потом, чуть подумав, перебросил через заборчик и собаку.
– Ну, я пошел.
Он отпер калитку, вышел на пыльную, узкую, мощеную битой плиткой улицу. Редкие кроны пирамидальных деревьев не трепетали – над нищей окраиной Порт-Иллири застыло томительное безветрие. Смог каров, казалось, повис в воздухе навек. “Мне надо срочно войти в сайбер-сеть. И ни в коем случае не через свой уником,” – подумал Стриж. “Я мог бы пожаловать в публичный университет, но что-то мне говорит – светиться не стоит. Пожалуй, ныне я склонен доверять таинственным голосам. Итак, университет отпадает. Офисы уником-сетей тоже. Что, если…”
Он круто развернулся и широко зашагал на юго-запад, в сторону складов и портовых контор. Вскоре избитая мостовая кончилась, сменившись плотно укатанной грунтовой дорогой. Район трущоб разительно отличался от фешенебельно-имперской роскоши центра Порт-Иллири – никаких арок, портиков, фонтанов и статуй. Хибары из дешевой псевдо-фанеры громоздились в два этажа, кое-какие из них заметно завалились и сейчас стояли, поддерживаемые толстыми подпорками, на которые явно пустили обрубки украденных в порту балок. В трущобах шла своя, осторожная и диковатая жизнь. Солнце едва перевалило к полудню, но группки молодых мужчин, слонявшихся без дела, попадались там и сям. Некоторые покуривали в тени, прислонясь к ветхим стенам, двое сосредоточенно возились у полуразобранного, в ободранной краске кара со сбитыми идентификаторами. Эти двое нехотя оторвались от работы и проводили Стрижа настороженными взглядами.
Поперек узких улиц, от дома к дому протянулись веревки, провисшие под гроздьями мокрого белья. Витали ароматы пеленок, сомнительной выпивки и пережаренного лука. В подвальчиках нечто копошилось, то ли в полуподземных этажах держали дешевый нарко-блудоторий, то ли там промышлял сомнительными пси-наводками нелегальный сенс. Из обшарпанных дверей то и дело выныривали потертые субъекты с остановившимися глазами и бледными лицами.
Стриж шел мимо, стараясь не смотреть по сторонам. Публика такого сорта обычно воспринимала прямой взгляд как вызов на драку. Ближе к морю хибары поредели, сменились пустырями, длинными сараями из рифленого металла, аккуратными, безликими домиками портовых рабочих. Приближались доки. Дезет остановился, припоминая дорогу. Справа маячил покосившийся, заляпанный грязью и высохшими брызгами дождя указатель:
СЕСТРИНСТВО СВЯТОГО РАЗУМА.
Храм N 11
Он двинулся напрямую, перепрыгивая через вырытые кем-то, да так и забытые канавы. Храм оказался маленьким, выстроенным из пенобетона зданием с плоской крышей. Молитвенный дом, общежитие монашек и небольшую площадку для каров окружала изгородь из металлической сетки с низкими, запертыми на задвижку воротами. Стриж вздохнул и придавил кнопку звонка. Ему открыла молодая монашенка – некрасивая, изможденная рыженькая девушка в лиловом колпаке.
– Могу я видеть мать Наан?
– Она принимает кающихся.
Дезет подавил улыбку – воскресший пережиток древних культов Матери, обычай ставить исповедницами пожилых целомудренных женщин, представлялся бывшему сардару чрезвычайно забавным.
– Может быть, она примет меня?
– Вы хотите исповедоваться?
“Нет,” – подумал Стриж и утвердительно кивнул.
– Да, разумеется!
Монашка провела Дезета в легкий сумрак маленького храма и степенно указала в сторону зашторенной кабинки.
– Туда.
Стриж отдернул шторку. Свет падал откуда-то слева и сверху, широкое решетчатое окошечко благоразумно отделяло кающихся грешников от исповедницы.
– Добрый день!
– А, это вы…
Стриж поневоле поежился – желтые, словно у совы глаза монашенки не мигая, смотрели сквозь решетку.
– Простите, мать Наан, мой невольный грех – я обманул вашу служку. Мне не нужна исповедь, но у меня есть просьба… Вы принимаете смиренные просьбы закоренелых грешников?
– Чего вам надо, святотатец?
– Можно мне воспользоваться вашим выходом в сайбер-сеть? Клянусь душой – ничего противозаконного. Просто частное дело. Я хотел бы разрешить его наилучшим образом. Быть может, святая атмосфера этого дома…
Монашка прервала его резким жестом сухой руки.
– Хватит! Не глумитесь над тем, чего не понимаете. Роза! Роза!
На крик поспешно явилась уже знакомая Стрижу рыжеволосая послушница.
– Проводи мастера Дезета. Нет, не на выход – в читальню, пусть воспользуется моим терминалом. Потом покажешь ему выход. И позаботься, чтобы он не остался здесь дольше положенного.
Роза в лиловом колпаке, смиренно опустив раскосые козьи глаза, засеменила куда-то вглубь храма.
– Сюда.
Стриж вошел в убогую комнатушку, заставленную шкафами с духовной пищей – отсутствие пыли на томах проповедей указывало на то, что ими пользовались довольно часто. Терминал сайбер-сети притулился в углу. Дезет устроился на колченогом стуле. Монашка, по-видимому, и не собиралась уходить.
