Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа - Михаил Зефиров

На улице Коммунаров, в частном секторе города, был выявлен нелегальный пункт, занимавшийся скупкой лома цветных и черных металлов. Металлолом хранился прямо на огороде одного из домов, причем кому и куда он предназначался, никто из задержанных толком ответить не смог. Попутно сотрудники НКВД задержали двух граждан – Никитина и Сидоренко, собиравшихся продать две болванки от 160-мм реактивных снарядов. Как оказалось, последние были каким-то образом вывезены ими с территории завода № 80.[384]

Трудовое рабство

Советская власть вообще любила заставлять людей работать бесплатно. Собственно и сама идея «коммунизма» состояла в том, чтобы зарплата не зависела от количества и качества работы. Утопический лозунг: «От каждого по способности, каждому по потребности», на деле имел цель вытравить из людей основные движущие чувства – алчность и корысть. Считалось, что человек должен работать не ради денег и благ, а «ради Родины». И советская пропаганда в послевоенные годы пыталась выдать желаемое за действительное, то есть, что люди якобы трудились на военных заводах не по принуждению, не ради карточек и зарплаты, а только ради победы над врагом. Конечно, политическая мотивация граждан играла важную роль, но едва ли была решающей. Тем более что выбора-то людям просто не давали.

Помимо всех прочих трудностей, в годы войны существовала и так называемая «трудовая повинность», которая была введена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. Уклоняющихся карали штрафом до 3000 руб. либо административным арестом на срок до шести месяцев.[385] Иногда применялись и более суровые меры. К примеру, 28 февраля 1942 г. в газете «Московский большевик» был опубликован материал о жительнице Подольского района Московской области гражданке И. Н. Горбах, которая дважды отказывалась принять повестку на лесозаготовки. В итоге «дезертирка» получила три года лишения свободы.[386]

Пользуясь полученными широкими полномочиями, местные власти стали по любому поводу привлекать население ко всякого рода работам. Так, Ленгорисполком уже 27 июня 1941 г. приказал привлечь к строительству укреплений и прочим работам всех трудоспособных жителей Ленинграда и окрестных городов в возрасте от 16 до 50 лет для мужчин и в возрасте от 16 до 45 лет для женщин. Исключение составляли только рабочие военных предприятий. К работам привлекались даже беременные женщины до семимесячного срока, а также матери малолетних детей от двухмесячного возраста! Неработающие граждане обязаны были бесплатно трудиться по восемь часов в сутки, учащиеся и работающие – три часа после работы или учебы.[387]

Мобилизованное население на строительстве оборонительного рубежа

Правда, формально оплата в период мобилизации существовала, но составляла она, как правило, сущие копейки. Так, в июле 1941 г. на строительстве укреплений в районе Москвы людям платили по 8 руб. за двенадцатичасовой рабочий день. То есть, работая по полусуток в грязи и пыли, человек, скажем, за две недели мог заработать аж 112 рублей.[388] И это при том, что в случае мобилизации на оборонные работы, зарплата по месту постоянной работы, как правило, не сохранялась.[389]

Самыми тяжелыми были работы по строительству укреплений и укрепрайонов, к которым также широко привлекалось гражданское население. Так, 13-е управление оборонительных работ, строившее осенью 1941 г. рубежи вдоль рек Ока и Волга, 19 ноября издало приказ, согласно которому для мобилизованных устанавливался 10-часовой рабочий день с началом в 07.00 и завершением в 18.00. С 12.00 до 13.00 устанавливался обеденный перерыв. За пять минут до начала работы надо было выстраивать рабочих и проводить перекличку, после чего объявлять «боевую» задачу. И все это в открытом поле на ветрах и морозе. Правда, в данном случае за работниками сохранялся заработок по основному месту работы.[390] В народе работа на строительстве оборонительных рубежей получила короткое название «на окопах».

Условия труда были исключительно тяжелыми. Не хватало спецодежды, лопат и топоров, рыть мерзлую землю приходилось чуть ли не голыми руками. Нередки были и несчастные случаи. К примеру, 24 ноября 1941 г. на строительстве 1-го участка 2-го района 4-го полевого строительства в результате взрыва фугаса погибли четыре человека, еще 16 получили ранения.

Мобилизованные жители на земляных работах

Во время строительства проводились показательные процессы над «дезертирами». Обычно такие дела рассматривались в один-два дня, максимум – неделю. Так, 17 ноября 1941 г. был арестован 21-летний М. Ф. Данилин. По данным органов, он был мобилизован на строительство 4 ноября, во время работы «вел себя вызывающе, играл в карты и хулиганил», а также агитировал других рабочих на бегство. 13 ноября Данилин сбежал с работ вместе с группой колхозников. В обвинительном заключении говорилось, что он «будучи послан в порядке трудовой повинности на строительство военного объекта в район города Мурома, в условиях военного времени со строительства позорно бежал и увлек за собой всех колхозников Четвертаковского колхоза».

24 ноября Данилин был приговорен к пяти годам лишения свободы.[391] А рабочий завода № 392 Рогожин за такое же деяние получил сразу восемь лет лагерей! Домохозяйки Коршунова и Сергеева, отказавшиеся получать повестки на мобилизацию, были осуждены на пять лет лишения свободы каждая. Нередко на показательных судилищах присутствовали до 700 человек. Это, по мнению властей, должно было напугать потенциальных дезертиров. Но тем не менее бегство нередко принимало массовый характер. Например, 15 и 16 ноября с одного из участков 13-го УОР сбежала половина из 1400 работавших. В основном это были учащиеся школ и ремесленных училищ.

За прогул – семь лет лишения свободы

А уж к тем, кто осмеливался нарушить «трудовую дисциплину», применялись меры, даже не снившиеся эксплуататорам времен дикого капитализма, которых так любила клеймить советская история. Вот лишь несколько примеров.

По воспоминаниям Анатолия Коровина в сентябре 1942 г. молодая работница артиллерийского завода им. Сталина Любовь Кравцова три дня не появлялась на работе, а по возвращении сказала, что копала картошку. Сотрудники НКВД в целях устрашения всех остальных устроили над ней показательный суд прямо в цеху и приговорили «по законам военного времени» к семи годам лишения свободы. 28 января 1942 г. Московский военный трибунал за самовольный уход с оборонного предприятия приговорил рабочего Ф. И. Туфанова к восьми годам лишения свободы.[392] 12 апреля 1944 г. пятеро работниц Павловского завода автотракторного инструмента: Артамонова, Калягина, Пошлова, Соколова и Широкова, за однократный невыход на работу получили по восемь лет![393] В Горьком с момента выхода Указа о дезертирстве и по 22 февраля 1942 г., то есть за два месяца, были осуждены 106 человек, из них 76 – заочно.

Но полностью запугать народ этими карательными методами было невозможно. Количество нарушений трудовой дисциплины оставалось высоким на протяжении всей войны. Так, за второй, еще предвоенный, квартал 41-го года по Указу от 26 июня 1940 г. в Горьком были осуждены 12 000 человек – в среднем по четыре тысячи в месяц. Затем в июле 1941 г. в городе наметился всплеск прогулов и самовольных уходов, – только за первую половину этого месяца число осужденных достигло 2223 человек. Проверка, проведенная в ноябре того же года Горьковской областной прокуратурой, снова выявила на ряде заводов массовые уходы с работы. В частности, на химическом заводе им. Свердлова из 1844 завербованных в августе и сентябре сбежали 450 человек. С завода № 92 за август – октябрь «дезертировали» 2085 человек, а с завода № 112–964. Кроме того, на предприятиях участились случаи, по-армейски говоря, «самострелов», то есть умышленного причинения себе травм с целью отказа от работы.[394]

В блокадном Ленинграде с 1 июля 1941 г. по 1 августа 1943 г. все по тому же Указу от 26 июня 1940 г. за самовольный уход с предприятий и прогулы были осуждены 40 596 человек и еще 750 – за трудовое дезертирство.[395]

26 марта 1943 г. УНКВД по Горьковской области докладывало в ГУМ НКВД СССР о росте дезертирства в военной промышленности. Если в январе того года поступило приговоров военных трибуналов на розыск 449 дезертиров и постановлений прокуроров на розыск 1163 человек, то в феврале число разыскиваемых беглецов достигло 2544. Главную причину этого роста энкавэдэшники видели в плохих социально-бытовых условиях: «Подавляющее большинство дезертиров падает на рабочих-одиночек, мобилизованных из других областей СССР и районов области, живущих в общежитиях и бараках. Происходит это главным образом вследствие бездушного отношения к материально-бытовым нуждам рабочих-одиночек со стороны домохозяйственных и партийных органов некоторых промышленных предприятий».[396]