Демоны ночи - Алексей Атеев

Павел открыл глаза и непонимающе уставился на Лидию Михайловну. Он все еще пребывал посреди застилаемого снегом поля. Перед глазами – трупы, лежащие в яме. Короткий, хлесткий звук выстрела. Пороховая гарь щекочет ноздри. Очередное тело дергается, не то сдвинутое пулей, не то в последней конвульсии. А снег все падает, падает…

Только что всплывшее из глубин памяти меркло, растворялось, превращалось в несвязные обрывки. Он включил диктофон на воспроизведение и прослушал запись.

– Итак? – спросила Лидия Михайловна, пристально глядя в глаза Павла.

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Не понимаю…

– А мне все же кажется, это чисто книжные реминисценции.

– Очень может быть. Только откуда? Из какой книги?

– Не обязательно из книги. Газетная статья, телепередача, возможно, обрывок разговора. Да мало ли… На нас валится колоссальный объем информации.

Перед мысленным взором Павла вновь возник снегопад на безымянном поле. Мокрые хлопья, слепящие глаза, едкий дымок от выстрела… Все словно во сне – и в то же время наяву. Даже запах пороха до сих пор щекочет ноздри…

Интересно, есть ли в нем кто-то еще? Он взглянул на часы. Почти шесть. Наверное, надоел со своими вопросами? Или ей тоже интересно? Павел перевел взгляд на Лидию Михайловну:

– Попробуем в последний раз или я вас утомил?

– Нет. Отчего же?.. Я, честно говоря, не ожидала такого эффекта. Весьма любопытно. Впрочем… Ну, хорошо. Давайте еще раз. Итак, смотрите на кулон. Искорка внутри камня манит вас своим огнем. Концентрирует внимание. Сосредоточьтесь на ней. Вглядитесь в нее! Раз! Два! Три!.. Что, не получается? Попробуйте еще раз. Не отвлекайтесь. Думайте только об искорке, о пламени в ее глубине. Раз! Вы засыпаете. Окружающая обстановка меркнет, превращается в сумрак. Только огонь внутри камня. Он поглощает вас, вы растворяетесь в нем. Два! Вы уже внутри камня. Ведь так? Три! Состояние транса. Итак, кто вы на этот раз?

– Я… я… Не могу понять. Очень знакомое… кто же… Квартира… большая… Зеркала. Кровать. Ага, ага. Кровь. Руки в крови. А на кровати… Нет, не могу! Нет сил!

– Кто вы?!

– Не знаю. Тяжело. Нет, нет! Я не могу. Очень больно! Все это уже было. Не могу войти. И выйти. Пустите! Я не хочу… Прекратите! – Павел тяжело задышал, задергался в кресле.

– Хорошо, хорошо! – закричала Лидия Михайловна. – Я заканчиваю! Все! Вы выходите. – Она щелкнула пальцами. – Вы снова в реальном мире.

Павел все еще не мог прийти в себя. Лицо было бледно, глаза его закатились, рот полуоткрыт, в уголках губ пузырились капельки слюны. Он затряс головой. Сознание медленно возвращалось к нему.

– Наверное, мы несколько переборщили, – предположила Лидия Михайловна. – Слишком много попыток для одного раза. Мы занимаемся вызыванием духов больше трех часов. Последний раз был самым коротким и самым неудачным. Но вы можете хоть что-то вспомнить?

– Не знаю. Все в каком-то красноватом тумане. Словно потоки крови… Но почему опять кровь?! Все время одно и то же. В каждом случае – только кровь.

– И все же, думаю, все это – искаженная реальность. А кровь?.. Но ведь это ваша тема! Вы каждый день сталкиваетесь с преступлениями, с их жертвами… Вот и результат. И, как мне кажется, сколько ни экспериментируй, результат будет один и тот же.

– Все понял, – сказал Павел. – Просто в подсознании живут кошматы окружающего мира. Нажмешь секретную кнопку, и они выскакивают, как чертики из табакерки. Но почему тогда такие странные совпадения? Почему они громоздятся вокруг меня? Впрочем, вопрос не к вам. Ладно. Я и так отнял у вас слишком много времени. – Он поднялся. Протянул руку за материалом.

– Я позвоню вашему главному, – поспешно, словно стесняясь чего-то, произнесла Лидия Михайловна.

Павел молча кивнул, попрощался и направился к выходу.

Дорогой он размышлял над произошедшим. Все стало еще более запутанным. Случилось ли все на самом деле? Эта дама сомневается. Возможно, она и права. А что бы сказала шаманка Катя? Зря он с ними поругался. Впрочем, почему поругался. Просто ушел. Мысли вновь перескочили на прошлые воплощения. Действительно ли в нем жили все эти личности? И Мосол, и казак, и расстрельщик… Допустим, так оно и было. И все трое только и делали, что убивали. Убивали просто так, походя. Не странно ли? Почему все они воплотились именно в него? А если все-таки психиатр права, и всплывшие откуда ни возьмись образы – просто плод фантазии? Но почему, почему?! Он ведь человек мирный, никогда никого не убивал, более того, в мыслях подобного не имел. «Как же не имел? – вмешался доселе молчавший внутренний голос. – А Скуратов – Поручик Голицын? Ведь ты же его заказал!»

«Но это просто шутка, – неуверенно возразил Павел. – Я лишь хотел проверить… Не может же на самом деле…»

«А если может? – возразил внутренний голос. – Если все-таки жизни Скуратова действительно угрожает реальная опасность? Какая разница: убил ли сам или использовал для этого чужие руки или голову. Суть-то одна. А мотивы?.. Так ведь и у этих не имелось никаких мотивов. Приканчивали человека на ходу, словно муху давили, и дальше топали. Возможно, в этом-то и разгадка. Ты обрек на смерть человека без каких-либо видимых причин. Просто потому, что тебе стало интересно: а можно ли лишить жизни с помощью потусторонних сил? Да! Ты и мысли не допускал, что это возможно. А если все-таки возможно? Что тогда?! Как отмоешься?»

ГЛАВА 13

Когда на следующее утро Павел явился в редакцию, то первое, о чем он узнал, было известие о смерти Поручика Голицына. Новость повергла его в шок. Самые страшные предчувствия неожиданно сбылись.

– Отмучился, бедолага, – сочувственно произнес фотокорреспондент Владимир Михайлович.

– Когда он умер? – содрогаясь, спросил Павел.

– Вчера. А хоронить будем сегодня. Прямо из конторы на кладбище свезут. Дома-то и места мало, да и вообще… Словом, часа через два прибудут.

– А от чего он умер? Диагноз-то какой?

– Говорят, двусторонняя пневмония. Воспаление легких то есть… А я думаю, надорвался.

– Надорвался?!

– Водочки много потреблял. Причем не закусывая. Вот организм и не выдержал. Конечно, может, и воспаление… Не знаю. Но сколько я его помню, никогда трезвым не был. Всю жизнь полупьян. А так – неплохой мужик. Беззлобный. Иной раз вроде просыпался. Зашумит, бывало. Руками замашет. А потом примет на грудь и успокоится. – Владимир Михайлович поморщился, будто откусил лимон, и закурил. – Увольнять его, говорят, хотели, – после паузы произнес он. – Однако не успели. Сам ушел.

Павел зашел в секретариат, вручил ответсеку материал, который сделал по заказу шефа. Тот поднял на него глаза:

– Слышал, дружок-то твой концы отдал.