Розеттский ключ - Уильям Дитрих

— Теперь у меня сложилось более четкое понимание цели, что обычно улучшает настроение. Я не отказался от мысли переубедить вас, американец. И по-прежнему надеюсь, что мы сумеем переделать мир к лучшему.

— Неужели бойня в Яффе стала шагом на пути таких переделок?

— Иногда жестокость спасает миллионы жизней, Гейдж. Я дал понять оттоманцам, какой опасностью может обернуться сопротивление, чтобы мы быстрее покончили с этой войной. Если бы их не поддерживали такие фанатики, как Смит и Фелипо, изменник своего же народа, то они могли бы попросту сдать город, и тогда не пролилось бы больше ничьей крови. Не позволяйте их недальновидности заловить вас в ловушку Акры. Отправляйтесь к Силано и Астизе и узнайте все возможное, а потом примите решение ученого о том, как распорядиться полученными знаниями. Я сам член Института, как вы помните. Моя верность науке безгранична. Не так ли, Гаспар?

Математик выдавил слабую улыбку.

— Никто из нас, генерал, не сделал больше вас для объединения науки, политики и военной стратегии.

— И никто не работал усерднее для блага Франции, чем наш доктор Монж, которому я лично помог справиться с недавним недугом. Он тверд в своих привязанностях. Учитесь у него, Гейдж! Итак, учитывая вашу странную историю, вы сами понимаете, что я должен назначить вам эскорт. Полагаю, вам будет даже интересно последить друг за другом.

И тут из темноты выступил Пьер Нажак, ничуть не изменивший со времени нашей последней встречи своего неряшливого и кровожадного вида.

— Вы, должно быть, шутите.

— Напротив, охрана назначена ему в наказание за то, что прежде он обходился с вами неразумно жестоко, — сказал Бонапарт. — Вы все поняли, Пьер?

— Я доставлю его к Силано живым и невредимым, — проворчал негодяй.

Мне слишком хорошо помнились ожоги и избиения.

— Этот мучитель всего лишь презренный грабитель. Мне не нужен такой эскорт.

— Но мне нужен, — отрезал Наполеон. — Я устал от ваших блужданий. Вы отправитесь под охраной Нажака или останетесь здесь. Он ваш единственный путь к этой женщине, Гейдж.

Нажак сплюнул.

— Не переживайте. После того как мы найдем то, что ищем, у вас появится шанс убить меня. Впрочем, у меня также появится шанс убить вас.

Я взглянул на его экипировку.

— Не из моей винтовки, надеюсь.

Наполеон изумился.

— Вашей винтовки?

— Я помогал делать ее в Иерусалиме. А потом этот бандит украл ее.

— Я обезоружил вас. Вы же попали ко мне в плен!

— А теперь мы вновь стали союзниками, хочу я того или нет. Так что пора отдать ее обратно.

— Будь я проклят, если вы получите ее!

— Я не буду помогать, если вы не вернете мне оружие.

Бонапарт выглядел очень довольным.

— Будете, Гейдж, еще как будете. Вы сделаете это ради той женщины, и, более того, будучи азартным игроком, вы не сможете отказаться от шанса удачной разгадки тайны. Нажак по-своему прав, ведь он взял вас в плен. Ваше ружье стало его трофеем.

— Да не так уж она и хороша, — добавил этот мерзкий тип. — Палит, куда попало, мажет почище дряхлых мушкетонов.

— Точность стрельбы зависит от умения стрелка, — ответил я, отлично зная, что она стреляет дьявольски точно. — Что вы понимаете в ее оптическом прицеле?

— Дурацкое приспособление. Я снял вашу подзорную трубку.

— Мне ее подарили. Если мы собираемся искать сокровища, то подзорная труба мне просто необходима.

— Это справедливо, — рассудил Наполеон. — Отдайте ему трубу.

Нажак неохотно выполнил распоряжение.

— И мой томагавк тоже.

Я знал, что он должен быть у него.

— Этому американцу опасно доверять оружие, — предупредил Нажак.

— Это не оружие, а орудие.

— Верните ему топорик, Нажак. Если вы с дюжиной людей не уследите за нашим американцем из-за одного топора, то мне придется отправить вас обратно и сдать в руки полиции.

Нажак скривился, но выполнил приказание.

— Этот инструмент подходит скорей дикарям, чем ученым, — проворчал он. — С ним вы выглядите как неотесанный мужлан.

Я взвесил на руке приятную тяжесть томагавка.

— А вы выглядите как грабитель, ни черта не понимающий в достоинствах чужой винтовки.

— Как только мы найдем ваш треклятый секрет, Гейдж, я разберусь с вами раз и навсегда.

— Поживем — увидим.

На моей винтовке уже появились грязные пятна и зазубрины — неряшливость Нажака распространялась не только на одежду, но и на оружие, — но тем не менее она еще не потеряла исходной гладкости и изящества линий. Я соскучился по ней, почти как по женщине.

— Сделайте мне одолжение, Нажак. Сопровождайте меня на расстоянии, чтобы мне не приходилось вдыхать исходящую от вас вонь.

— Но учтите, вы постоянно будете в пределах дальности выстрела.

— Объединения всегда чреваты некоторыми сложностями, — саркастически заметил Наполеон. — Однако Нажак теперь распоряжается винтовкой, а вы, Гейдж, — подзорной трубой. Объединив усилия, вы попадете точно в цель!

Раздраженный шуткой генерала, я счел нужным ответить ему тем же.

— И я полагаю, вам необходимо, чтобы мы вернулись как можно скорее? — сказал я, махнув в сторону больных.

— С чего вы взяли?

— Чума. Она должна посеять панику в ваших войсках.

Но мне никогда не удавалось вывести его из равновесия.

— Она придает решительность их натиску. Но не стоит переживать по поводу сроков моей кампании. Грядут куда более важные события. От ваших поисков зависит судьба не столько Сирии, сколько Европы. А моего скорейшего возвращения ждет сама Франция.

ГЛАВА 16

Мне казалось, что мы с головорезами Нажака отправимся прямиком к горе Нево, но он рассмеялся, когда я высказал такое предположение.

— Тогда нам пришлось бы отбиваться от половины оттоманской армии!

После вторжения Наполеона в Палестину Блистательная Порта в Константинополе сразу набрала новых рекрутов в свои войска, чтобы остановить французов. Галилея, сообщил мне Нажак, кишит отрядами турецкой и мамелюкской кавалерии. Святая земля восприняла галльскую свободу с тем же «воодушевлением», что и Египет. Сейчас дивизии генерала Жана Батиста Клебера, высадившейся около года тому назад вместе с Бонапартом на берега Александрии, предстояло избавиться от этих мусульман. А нашей поисковой группе надлежало проследовать вместе с его войсками на восток до реки Иордан, что течет на юг от Галилейского моря, или Тивериадского озера, в сторону Мертвого моря. После чего мы могли продолжить поход самостоятельно и, проехав по берегам легендарного Иордана, достичь в итоге подножия горы Нево.