Смертник из рода Валевских. Книга 6. - Василий Михайлович Маханенко

— Храм Скрона обещал доставить Максимилиана Валевского в Кострищ, — туманный служитель неожиданно для всех встал на мою сторону. — Командор Цитадели желает, чтобы мы нарушили данное слово?

— Мне нет дел до ваших слов и обещаний! — светлый не собирался сходить с выбранного пути. — Этот смертник отправится в Цитадель, где предстанет перед судом. И только он решит, что делать с ним дальше. Или Храм Скрона желает оспорить моё решение?

— Мастер Мерам? — туманный тёмный обернулся к рунописцу, что уселся неподалёку и что-то писал в своих книгах. Подняв голову, старик безучастным взглядом посмотрел на всех, после чего вернулся к своим записям, проигнорировав вопрос.

— Мастер Мерам! — повысил голос служитель Храма Скрона.

— Да что вам от меня надо? — раздражённо ответил старик, отвлекаясь от своих записей. — Валевский никуда не уйдёт, пока я не закончу разработку новой блокировки. Чтобы вы не смогли её выжечь тёмным огнём. Потом делайте с ним что хотите, мне без разницы. Не явится в этом году на обучение — пять лет его принимать не буду. Я всё сказал. Всё, умолкните все. Надоели отвлекать.

— Мне нужен портал в Цитадель, — потребовал командор. Удивительно, но противиться этому никто не посмел. Кроме рунописца. Мастер Мерам оторвался от своего блокнота и посмотрел на светлого:

— Я не ослышался? Цитадель решила игнорировать мои слова? Это официальная позиция церкви Света, или воля конкретного командора?

— Тёмный смертник отправится в Цитадель после того, как на него будут наложены печати, — светлый мгновенно сориентировался. — Портал нужен для того, чтобы тёмные не выкинули какой-нибудь сюрприз. Этот смертник предстанет перед анклавом!

— Так-то лучше, — фыркнул мастер Мерам, продолжая возиться с журналом. Служитель Храма Скрона молча смотрел на командора и между ними словно сражение велось на недоступных простым смертным уровнях.

— Храм Скрона соглашается с решением Цитадели. Покоритель разломов будет отправлен в Цитадель. Открыть портал!

— Наконец-то! — радостно воскликнул мастер Мерам. — Я понял! Вот теперь посмотрим, как вы справитесь с такими рунами! Тёмным огнём они решили тут всё выжечь. Не выйдет! Мастер Мерам и не с такими задачками справлялся. Так, Валевский, лежи смирно и не шевелись. Это может быть немного больно. Да что там — это будет больно. Потерпишь. Или нет. Мне всё равно. Зажмите его рот. Не люблю, когда кто-то орёт, пока я работаю. Эти символы придётся наносить на тело вручную.

Один из обращённых ринулся исполнять приказ зловредного старика, а у меня внутри всё сжалось. Меня не так страшило путешествие в Цитадель, как очередной блок по количеству разломов. Хотя суд, которым тут грозил командор, меня тоже не устраивал. От церкви Света я ничего хорошего не ждал. Как и от Храма Скрона. Только что они наглядно продемонстрировали, что даже на своей территории готовы прогибаться всего под одного командора, забыв о собственном обещании. Кто сказал, что они не будут отказываться от своих слов и потом, но уже по собственной воле? Прецедент уже случился.

Мастер Мерам наклонился надо мной и во взгляде старика читалось откровенное безумие. Его совсем не заботило моя боль, моё отношение к происходящему, мнение окружающих. Он делал только то, что хотел. И не делал того, чего не хотел. Почему к нему такое отношение? Неужели только из-за этих проклятых разломов? Неужели все готовы мириться с заскоками этого гада, лишь бы не топать в разлом самим? Сейчас этот старикашка избавиться от потенциального конкурента по разломам и вновь заживёт весело и радостно.

Как же надоело, что меня все воспринимают как послушного мальчика, которого можно использовать в своих целях! Довольно! В мире существует сорок два запечатанных разлома до двадцать пятого уровня, и кто знает, что с ними произойдёт, если мастера Мерама не станет? Насколько я помню, что все символы исчезают, если их автор погибает. Не помню, кто это говорил, но такая информация проскальзывала. Работает ли этот принцип с разломами? Возможно. Возможно и нет. Ибо это печати, а не просто какие-то символы на теле. Будь что будет! Раз и светлые, и тёмные зависимы от мастера Мерама, нужно сделать всё, чтобы они стали зависимы от меня!

Собрав в кулак все силы, что появились после зелий восстановления, я приготовился к одному единственному удару. Другого шанса у меня не будет. Мастер Мерам даже язык высунул от усердия, рисуя у меня на животе символы. Они жгли, но не так, чтобы я начал орать. Или это только начало и вскоре меня накроет окончательно? Рунописец пододвинулся ближе, чтобы ему стало удобней и в этот момент я нанёс удар.

Перчатка из мифрила с лёгкостью прошила грудь гнилого старика, словно это была бумага. Несколько раз ярко вспыхнуло — амулеты на блокирование смертельного урона пытались спасти своего хозяина, но тяжело это было сделать, когда сердце тёмного находилось вне тела. Загорелось бедро старика — там находился символ «Аз». Но даже эта абсолютная защита оказалась бессильной против мифриловой перчатки. Верховный обращённый, что держал меня, среагировал слишком поздно. Он отшвырнул меня в сторону только тогда, когда серый мастер Мерам рухнул на пол, уставившись в потолок стеклянными глазами. Я ударился о стену и потерял сознание. Последнее, что я увидел перед встречей с отдыхом, были сообщения перед глазами:

Навык «Рунописец» обновился.

Вот и всё. Видимо, моё обучение в Аль-Хорезме немного откладывается.

Глава 17

В сознание я возвращался крайне неохотно. Реальность постоянно ускользала от меня, словно девушка-вертихвостка. Казалось, вот-вот её поймаешь, но тьма была роднее и ближе. Она не желала меня отпускать, раз за разом погружая в себя. Было хорошо, уютно, приятно. Не давала покоя только одна мысль — где я, собственно, нахожусь? Меня всё же прикончили и это место, где будет встреча со Скроном или Светом? Если так, что это довольно странное место, потому что в нём звучал ехидный и крайне нежелательный голос Кималя Саренто:

— И долго ты будешь валяться? Вставай, герой самоучка, будем разбираться с тем, что ты тут наворотил.

Этого хватило, чтобы сознание ко мне всё же вернулось, и я открыл глаза. Настроение тут же ухнуло куда-то в земные недра — я находился в тюремной камере, стены, пол и потолок которой были изготовлены из чистой