Командировочные расходы - Николай Бенгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Резко повернувшись, есаул вытащил из кобуры пистолет и зашагал в сторону зеркальной арки, за которой повис тот самый мост меж двух водопадов, проще говоря, к выходу из каюты. Потрясающий вид гигантских водопадов, не вызвал в нем даже раздражения. Он бы и на крики командора не стал реагировать, но за спиной послышалось только негромкое восклицание. Мельком глянув на зеркальную поверхность арки, он увидел, что командор стоит, уставившись в собственный браслет с выражением полной растерянности на лице.
Глава 12
Запал при броске гранаты надо держать в той руке, которая менее нужна…
(Военная хитрость)Двери лифтовой капсулы распахнулись, открывая выход на Четвертый уровень. По сравнению с ночным сиянием Третьего здесь все выглядело тускло, но есаулу было не до красот. Он шел в четыреста первый номер, шел без подготовки и прикрытия за спиной, потому что уже не было времени ни на то, ни на другое. Мотылек колотил шелковыми крылышками, но теперь не в голове, а снаружи, деликатно похлопывая и щекоча кожу на лбу. Васильковый муар чуть переливался на границах зрения, а если закрыть глаза, то совсем исчезал, вместе с мотыльком. Штимер и не думал убирать пистолет в кобуру. В дивизионе чуть ли не все считали его отчаянным везунчиком, но выручало его не столько везение, хотя, конечно, грех жаловаться, сколько острое чутье на опасность. И если оно тихо шептало предупреждение, есаул становился осторожней пугливой барышни, угодившей на Праздник Любви в незнакомом городе. Сейчас оно просто орало благим матом, но есаул твердо знал одно: он должен остановить то, из-за чего возник и поплыл куда-то на сторону фиолетовый мрак, потому что это конец всему. Возможно, что он опоздал, и на самом деле поздно что-то пытаться, но другого шанса уже точно не будет.
Есаул помотал головой, отгоняя ненужные мысли. До него вдруг дошло, что Четвертый уровень выглядит как-то чересчур скучно. Безлюдный коридор с отключенными генераторами иллюзий освещался редкими дежурными светильниками, как внутренний отсек какого-нибудь сухогруза. У Штимера на миг возникло ощущение, что весь лайнер эвакуирован, и он остался здесь в полном одиночестве среди дорабатывающих свой ресурс механизмов.
Мотылек порхал, и муар все сильнее переливался в уголках глаз, значит, враг был где-то рядом. Штимер на ходу прицелился в дальнюю стенку и тронул курок. На цели вспыхнули два красных маркера. Он подавил искушение нажать курок до конца, чтоб выстрел мгновенно прорезал стену от маркера до маркера… или не прорезал, а так, только поцарапал. «К сожалению, здесь нет стрельбища», – вспомнились ему слова Лиса. «А жаль, посмотрел бы хоть, на что рассчитывать. Сектор удара – градусов десять, судя по маркерам. Дальность – он говорил – восемь метров. Оставим как есть, а вот одиночный выстрел не годится», – Штимер щелкнул переводчиком огня и скосил глаз на дисплей.
– Громоздкая машинка, но хорошая, – бормотал он, – четыре выстрела в секунду – это прилично, если и правда – удар, как у штурмового лазера.
Он вышел к небольшому лифтовому холлу, такому же безлико-серому, как коридор, но здесь, по крайней мере, были люди. Из створок спустившейся капсулы вышли двое в сверкающих алмазных накидках. Один, с брюзгливо выпяченной нижней губой, скользнул взглядом по есаулу, как через пустое пространство.
– Нет, ну ты только посмотри, они выключили свои дурацкие миражи. Сарай, а не лайнер. Я просто удивляюсь. Как можно летать на такой рухляди?!
– Не нравится мне это, – буркнул второй. – Давай вернемся?
– Нет, финальный бой Двутавра с Вазелином я не пропущу. Пусть хоть удавятся. Деньги за что плачены?!
– Да ну его в пропасть, – продолжал настаивать второй, тем не менее послушно идя следом. – Я чувствую: что-то не так.
«А ведь это место мне знакомо, – сообразил Штимер, глядя вслед удаляющимся топ-королям, – в ту сторону будет каюта связи с капитаном, здесь – симпатичный барчик, где меня Ольга нашла, дальше проход к суперингу… И кто это там? – Штимер пригляделся к двум фигурам, расслабленно подпиравшим стенку по обе стороны входа в суперинг. – Похожи на командоровых ассистентов. И что им здесь надо?»
– Есаул, вы не меня ищете?
Муар окрасился алым, а мотылек на лбу сдох, превратившись в твердый кусок льда. Штимер медленно повернулся. В глубине того самого бара, теперь, в отсутствие иллюзий, по-спартански унылого, сидел плотный беловолосый человек и, улыбаясь половиной лица, приглашающе махал правой рукой. В левой он, по-видимому, держал что-то скорострельное. Со своего места Штимер не мог как следует разглядеть ни полускрытой за повязкой физиономии, ни оружия, но… «Лазерник у меня в руке и снят с предохранителя… Если резко качнуться в сторону…»
– Несколько моих знакомых, – негромко и благожелательно заговорил Философ, – сомневались – умею ли я хорошо стрелять? Теперь они уже не сомневаются. Навсегда.
– А-а, господин Блох! – Штимер сунул пистолет в кобуру и шагнул в распахнутые двери бара. – Вас и не узнать. Что такое с вашим лицом?
– Присаживайтесь… Ничего хорошего с ним не случилось. А ваши как дела? Как, к примеру, камушки?
– Так себе, – есаул плюхнулся в кресло и демонстративно вытянул ноги через проход между столиками, – думал отдохнуть тут, расслабиться за казенный счет. Так ведь нет… И камешков тоже нет.
– У меня бы спросили.
– Ладно зубы-то заговаривать. Небось, сам ищешь. Ничего, если на ты перейдем?
– Мы перейдем гораздо дальше, особенно ты.
– Кстати, об угрозах. Что за оружие, разреши полюбопытствовать? – Штимер попытался разглядеть пистолет Философа, но мешала скатерть. – Издалека показалось – бластер, а вблизи – вроде не похоже.
– Новейшая модель. Потом покажу – тебе понравится. – Философ убрал левую руку совсем под стол, а правой дотронулся до грязноватой повязки на лице, из-под нее на секунду выглянула багрово-черная рана. – А Блох был неплох, верно?
– Если б ты меня тогда не разозлил, я бы в Старый Город не потащился, тем более вниз. Твои люди, может быть, и уцелели.
– Да, с того все и началось, но ты так смешно притворялся поэтом-подпольщиком, я просто не мог не побыть полчасика искусствоведом.
– Значит, получил удовольствие?
– Честно говоря, на твоей Коронке скучновато. Бедность, серость, художники или портреты начальства малюют, или нищенствуют…
– Тебя только не хватало для праздника.
– Когда в том ресторанчике, неподалеку от Старого Города, господин Блох рассказывал тебе, что гениальные строки не нуждаются в ритме…
– Только не заводись снова.
– …А ты с заговорщицким видом кивал и все косился на дверь, подстерегая этого глупого Философа…
– А ты все так же умничал.
– Мы оба не понимали, что подошли к точке бифуркации. Все остальное лишь строгие следствия. Я неизбежно обвел тебя вокруг пальца. Ты обиделся и помчался следом, натравил свору пещерных мышей…
– Ага. Дрессировщик Штимер.
«Если б мышиная свора не проскочила прямиком в зал с «блаженными», я б тогда черта с два ноги унес, – хмыкнул про себя есаул, – но, что же, черт побери, теперь-то делать?»
– Не прибедняйся, ты все грамотно исполнил – один выстрел в бочку с аэрозолем, другой – в гнездо с мышками, и потом спокойно отошел в сторону… ребята даже не поняли, что происходит.
– Во как.
– Я, без вариантов, сиганул вниз, прямо в вашу местную задницу мира. Вы ж никогда ниже Нижних ярусов не спускаетесь. И правильно делаете.
– Не выдумывай, под Нижними ничего нет, на то они и…
– И там набрел на Инструмент, или, может, он меня дождался, – Философ еще раз поправил повязку. – К сожалению, при нем не было инструкции.
– Это шар, с которым ты таскался?
– Можно сказать и так. Знаешь, что мне нравится? Ты – фанатик. В тебе нет сомнений, а все потому, что не отвлекают никакие посторонние мысли. Вот, к примеру, сейчас в пол-уха слушаешь, а сам все ждешь момента – как бы меня на месте ухлопать. Всегда приятно иметь дело с чем-то незамутненным.
– А ты чего ждешь?
– Друзей… а, дай, пожалуйста, браслет.
– С чего это, вдруг?
– Тебе жалко?
– Да не особенно…
– Я имею в виду руку. Я возьму браслет просто так или вместе с твоей рукой. Выбирай.
В поверхности столика, за которым они расположились, возникло отверстие величиной с апельсин. Ни удара, ни искр или шипения лазера, только сочный низкий звук, как будто оперные голоса коротко пропели «О-о-м-м!», и вокруг овальной дыры выступила изморозь.
– Кц. К-кц. Я знал, что тебе понравится, – заметил Философ, разглядывая ошарашенную физиономию есаула. Штимер молча протянул пассажирский браслет. Он почти ничего не видел сквозь яростное мельтешение звездочек перед глазами. Невидимая кувалда только что вдребезги разнесла несуществующий кусок льда на лбу, муар превратился в алый фейерверк. Сейчас ему больше всего на свете хотелось прилечь.
