Перворожденный (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна

Эрика скривилась.

— Да я его в глаза не видела. Только портрет. — Она снова повела голым плечом. — Вроде не урод. Хотя он, кстати, принц Гародеи, не наследный, но это тоже кое-что.

— Поздравляю.

— Рано, — рассмеялась Эрика, делая вид, что не понимает, что ей не рады. — Свадьба летом. Еще далеко до поздравлений. А правда, что мой брат притворялся простолюдином и даже обрезал волосы?

Верно, она же увидела его только за обеденным столом.

— Правда.

— Вот удумал. Эрик у нас, знаешь ли, — она покрутила ладонью у виска, — с причудами с детства. Наверно, отсутствие дара сказалось.

— И ты ему, конечно же, о его отсутствии постоянно напоминаешь? — догадался Нэйтан.

— Упоминаю, — усмехнулась Эрика. — Вряд ли он забывает. — После чего спрыгнула с кресла и пересела на кровать рядом с ним. Заглянула в глаза. — Я тебе совсем не нравлюсь?

При том, что его голова только что была занята мыслями о Лиссане, Эрика не нравилась ему ни в каком качестве. Да и не будь у него привязанности, связываться с хозяйской дочкой под носом у отца, он бы не стал. Не из-за того, что побоялся бы, а потому что имел свое понятие о законах гостеприимства, как со стороны хозяина, так и гостя.

— С чего ты взяла?

— Не делаешь мне комплиментов. — Эрика сморщила носик.

Нэйт усмехнулся.

— Ну хорошо…

Девушка в предвкушении вздохнула, отчего ее полная грудь под тонкой тканью колыхнулась.

— Ты красивая… — Он поднялся и встал напротив нее, Эрика смотрела на него в ожидании. — Веселая… Голая. — При последнем слове, Нэйт взялся за ворот ее халата и натянул обратно на плечо, после чего запахнул полы.

Девушка ахнула, сама схватилась за халат, сжала под горлом с таким видом, будто Нэйтан только что не одел ее, а наоборот, раздел, да еще и попытался взять силой.

— Ты… — выпалила она и задохнулась, не найдя слов. — Наглец!

Нэйт любезно улыбнулся.

— Дверь там, — указал пальцем направление.

Эрика фыркнула и, гордо задрав подбородок, с видом оскорбленной госпожи прошествовала к выходу.

Нэйтан даже ждал, что она стукнет дверью, но своей репутацией девушка дорожила — прикрыла аккуратно, без единого звука.

Нэйт сел на кровать и тихо рассмеялся.

ГЛАВА 27

Последнее, о чем Нэйт мечтал в своей жизни, так это попасть на похороны короля.

От расфуфыренных аристократов пестрило в глазах. Дамы надели свои лучшие платья, вытащили из шкатулок столько украшений, сколько сумели на себя нацепить. Мужчины тоже красовались в своих лучших камзолах (чаще подобранными под цвет наряда их спутниц), в высоких начищенных сапогах, как принято по последней моде.

Нэйтан смотрел на это и думал, что бы с ним сделала Лиссана, если бы он предложил ей купить одежду одного цвета. Нет уж, голова ему еще дорога.

От запаха парфюмерии уже свербело в носу и слезились глаза. Создавалось впечатление, что столичные модники и модницы вылили на себя весь годовой запас ароматических средств.

Нэйт повел плечами в неудобной одежде. После завтрака ему пришлось держать бой сразу со всеми Финистерами, которые победили числом и настояли, что в его одежде на церемонии появляться нельзя. Даже его лучшие вещи были обозваны слишком неформальными и опротестованы всеми жильцами дома.

К слову, Эрика, присутствующая при споре, смиренно молчала. Зато, когда никто не видел, поглядывала так, будто с удовольствием отобрала бы у него всю имеющуюся одежду и заставила ходить нагишом.

В итоге сошлись на том, что Нэйт одолжит камзол у Жореса Кнота, схожего с ним по комплекции. Удалось отстоять черный. И, о чудо, его собственные брюки и сапоги признали годными.

Нэйтан мог бы создать себе подходящий наряд с помощью магии, но не стал, чтобы лишний раз нe привлекать внимание к своему энергетическому резерву, рассудив, что за один день в вещах с чужого плеча от него не убудет.

К тому же пришлось воспользоваться одним из кожаных шнурков Эрика и собрать волосы сзади. Леди Дариэлла особо настаивала, убеждая, что простолюдины носят стрижки гораздо короче, а его длина вызовет ненужные вопросы.

Чего Нэйт не хотел, так это вопросов, пришлось согласиться. Впрочем, он подозревал, что слишком короткий хвост привлечет не меньше внимания, раз уж тут все помешаны на мелочах. Но высказываться на этот счет не стал, опасаясь, что его начнут донимать, требуя отрастить волосы или отрезать.

Гости собирались в Большом бальном зале королевского замка. Не будь Финистеры родственниками его величества, приближенными к трону, навряд ли бы им удалось провести с собой незнакомца, не заявленного ни в одном списке заранее. Но лорду Патриэлю было достаточно веско сообщить: «Этот человек со мной», — после чего стража послушно расступилась, не задав ни единого вопроса.

Охрана в замке не носила защитных амулетов, и Нэйт с наслаждением покопался в их мыслях. Многие из них были по-настоящему опечалены смертью своего господина, но большинство было расстроено по другому поводу — смена правителя могла повести за собой смену главы королевской стражи, сделав будущее нынешней охраны замка туманным, люди боялись потерять свои «теплые» места.

Нэйтан не удивился. Скользил из сознания в сознание, пытаясь разузнать что-то полезное. Но поверхностно не считывалось ничего интересного, а вряд ли было бы уместно, если бы он начал подходить и касаться каждого стражника, читая глубокие воспоминания. Для этого хотя бы нужно было найти конкретного подозреваемого, иначе его выведут из зала еще скорее, чем пропустили.

Тело короля Монэуса Галлахера покоилось на специально воздвигнутом возвышении в центре зала. Погибший правитель лежал на всеобщем обозрении в золотых одеждах. Лицо умиротворенное, руки сложены на груди поверх рукояти меча, возложенного вместе с ним.

Нэйт задержался взглядом на эфесе меча. Вычурный, украшенный драгоценными камнями. Гарда в мелких прозрачных камешках, должно быть, бриллиантах, навершие — огромный сапфир. Неужели король действительно пользовался этим при жизни?

— Не глазей так откровенно, — раздался тихий голос прямо возле уха.

Нэйтан бросил взгляд на подошедшего Эрика, отвернулся от мертвеца и вновь вернулся к изучению гостей.

— Ты что-нибудь почувствовал?

— Ага, как же, — прошипел Нэйт в ответ. — Тут, наверно, даже собаки с защитными амулетами.

Эрик огляделся.

— Стража вроде нет.

— Они все опечалены, и никто не злорадствует и не боится, короче, не испытывает ничего, что бы не соответствовало моменту.

— Опечалены, — тут же прицепился Финистер. — А ты говорил, что всем плевать.

Нэйтан позволил себе лишь один скептический взгляд и не стал спорить. Что толку повторять глухому?

— Пойдем, выпьем, — поманил его за собой Эрик, начиная движение в сторону столиков, установленных у колонн по периметру зала.

Отыскав стол, возле которого никто не топтался, Φинистер налил вино из графина в два бокала, один протянул Нэйту. Он автоматически взял.

— Кто придумал устраивать фуршет вокруг трупа, — прошептал Нэйтан, передернув плечами.

Эрик же пожал своими.

— Традиция. Сейчас все выпьют, закусят, поделятся соболезнованиями и воспоминаниями, а потом тело его величества поднимут и отнесут в семейный склеп. Все вернутся, выпьют и закусят снова.

Нэйтан склонил голову набок, изучая спутника.

— Откуда в вас появился цинизм, лорд Финистер?

— Я сказал, что это традиция, но не сказал, что хорошая, — Эрик залпом осушил бокал.

Свой Нэйт по-прежнему вертел в пальцах за тонкую ножку. Спиртное он не любил, да и потеря контроля над даром могла быть чревата.

— Ты хорошо его знал? — спросил, обозначив взглядом лежащую на возвышении фигуру.

— Он старше меня на тридцать лет, — ответил Эрик, потом помрачнел и добавил: — Был. Когда я был маленьким, часто виделись, выезжали семьями на природу, я даже звал его «дядя Монни». — Нэйт удивленно поднял брови. Эрик развел руками. — Мне было пять. Мать ругала, но сам «дядя Монни» находил это забавным, поэтому меня не наказывали и не запрещали. Перестал его так называть, только когда хватило своего ума понять, что королей так вольно не зовут.