Курс на жизнь (СИ) - Милоградская Галина

— Миссис Ридс?

Лора успела задремать, когда в палате появился высокий брюнет в чёрном костюме с максимально дружелюбной улыбкой на лице.

— Я — агент Дэвид Салливан. — Он кивнул, заметив, как вспыхнули глаза Лоры при звуке его имени. — Да, Крис был у меня вчера утром. Как вы себя чувствуете?

— Жить буду. — Лора слегка подтянулась на здоровой руке, устраиваясь на подушке. — Как Крис?

Дэвид тяжело вздохнул и посмотрел в окно, словно собираясь с силами перед тяжёлым разговором. За эти две секунды тишины Лора забыла, как дышать, прикусив губу и пытаясь прочесть на его лице свой приговор. Если с Крисом что-то случилось, как она сможет с этим жить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Он в порядке, — поспешил заверить Дэвид, заметив, как посерело лицо Лоры. — Жив и здоров, и даже не в тюрьме.

— Драматичные паузы — не ваш конёк, — не сдержав облегчённый вздох, пробормотала Лора.

— Дело в том, что официально Кристофера Лаберта нам пришлось убить.

— Что? — Лора даже привстала, но не рассчитала силы — закружилась голова, и пришлось спешно лечь обратно.

— Понимаете, — Дэвид замялся и посмотрел на свои руки, лежащие на коленях, — история с вашим мнимым похищением вызвала огромный резонанс. И если бы мы заявили о том, что это оказалось вымыслом, это имело бы слишком серьёзные последствия. Во-первых, пришлось бы объяснять, как именно в СМИ просочилась информация о похищении, не подтверждённая никакими фактами. Во-вторых, по какой причине кто-то вообще решил устроить эту травлю. Вы же понимаете, миссис Ридс, что в свете информации, которую вы с Крисом предоставили, раскрывать общественности раньше срока всё, что нам известно, мы просто не имеем права.

— И вы решили свалить всё на Криса, — тихо закончила за него Лора.

— Да. — Дэвид кивнул. — Поверьте, мне тоже крайне неприятна вся эта история, но так будет лучше для всех.

— Для Брэдфорда, Келли и тех, кто убил моего отца, тоже?

— Нет. Данные, что мы получили, бесценны. Но только в фильмах злодеев сажают после одной фотографии или анонимного звонка. Вы же понимаете, что речь идёт о людях, управляющих страной. Прежде чем их посадить, надо лишить неприкосновенности, а для этого составить такую линию обвинения, к которой не подкопается ни один адвокат. И это, увы, займёт не один месяц. И, возможно, даже не год. Потому что ударить надо по всем одновременно, чтобы никто не смог отвертеться.

Лора прикрыла глаза, слушая его. Желчь поднялась изнутри, загорчила во рту, вызывая желание сплюнуть. Она росла среди этого: грязные политические игры, игра в поддавки, лживые улыбки и скрытая ненависть. Вникать в то, от чего сбежала из дома, совершенно не хотелось. Особенно сейчас.

— А что со мной? — Лора открыла глаза и в упор посмотрела на Дэвида. Тот, впрочем, не смутился. Пожал плечами и бодро ответил:

— Мы сделаем всё, чтобы уверить тех, кто на вас охотился, в том, что вы ничего не знали. Простите, но придётся выставить вас обезумевшей от любви девицей, которая поехала за любовником, ввязавшись в авантюру. Для прессы вы останетесь жертвой, не волнуйтесь, — поспешно заверил он.

— У вас всё продумано, — горько сказала Лора, переходя на шёпот: — Всё, чтобы прикрыться Крисом.

— Он всё понимает, уверяю вас. — Теперь Дэвид смотрел на неё совершенно серьёзно. — Для него это тоже отличный шанс начать всё сначала. Никакой судимости. ФБР использует программу защиты свидетелей, сейчас ему создают новую личность: страховка, образование, счета, история. Он сможет начать жить заново.

«А как же я?» — забилось в голове у Лоры. Он начнёт жить сначала, но что делать ей? Словно прочитав её мысли, Дэвид тихо добавил:

— Я надеюсь, вы понимаете, что в ближайшее время возможности увидеться у вас не будет. За вами сейчас будут пристально наблюдать. Мы, конечно, приставим к вам агентов, они будут следить за вашей безопасностью, не привлекая внимания. Но люди, замешанные в убийстве сенатора Смита и покушении на вас, тоже будут неподалёку.

— Как… — Лора кашлянула, в горле внезапно пересохло. — Как долго это продлится?

— Не знаю, — честно ответил Дэвид и тихо вздохнул. — Несколько месяцев. Может, год.

Год. Внутри всё похолодело, оборвалось, и Лоре показалось, что она падает с бешеной скоростью в бездонную пропасть. Год, за который она не сможет не только увидеться, просто позвонить Крису. Услышать его голос. Перед глазами всё поплыло, задрожало, и Лора отвернулась, до боли закусив щёку, но слёзы всё же потекли из глаз, закапали на подушку. Заметив это, Дэвид деликатно кашлянул и поднялся.

— Я ещё навещу вас. Позже. Расскажу, что именно надо говорить на допросе и какое заявление сделать прессе. А ещё, — он помялся у дверей, — передам письмо от Криса.

«Если он захочет его написать». Дэвид не произнёс этого, но фраза так и повисла в воздухе, наполняя сердце оглушительной болью. Лора смотрела на стену перед собой, пока она не перестала расплываться перед глазами. Ощущение невосполнимой потери обрушилось так стремительно и придавило так сильно, что не осталось сил даже пошевелиться. Умом она прекрасно понимала, что в сложившихся обстоятельствах действительно лучший выход для Криса — умереть для всех. Но сердце отказывалось слушать, с каждым ударом разнося жгучую боль по венам. Чувство оглушительного одиночества поглотило, затягивая в чёрную дыру, из которой придётся выбираться, постепенно собирая себя по осколкам. Сам того не зная, Крис стал для неё всем: воздухом, жизнью, необходимостью, без которой невозможно существовать. И теперь его отняли у неё, не дав даже возможности попрощаться. Несправедливо. И страшно.

Дэвид действительно зашёл через два дня, принёс тонкую папку с протоколом, в котором сухими фразами сообщались выдуманные подробности её похищения. Ложь от начала и до конца, в которую теперь должны были поверить не только её друзья, коллеги и вся Америка, переживавшая за несчастного хирурга, похищенного убийцей и маньяком. В эту ложь прежде всего должна была поверить она сама, чтобы ни у кого не возникло и крохотного подозрения, что она может представлять опасность.

А ещё Дэвид, смущаясь, положил на тумбочку у кровати простой белый конверт. Лора бросила на него взгляд, и сердце встрепенулось, забилось так быстро, что стало тяжело дышать. Но она твёрдо пообещала себе, что сначала ознакомится со всем, что теперь следует говорить прессе и следователю, а после — дома, в больнице. И только когда Дэвид убедился, что она всё выучила, и ушёл, забрав с собой папку, Лора взяла в руки конверт и несколько минут просто смотрела на него, не решаясь открыть.

Почерк Криса оказался ровным, чётким, под идеальным наклоном — ничего лишнего. Лора никогда не думала о том, как чужой почерк может ассоциироваться с человеком, а теперь смотрела на строчки и моргала, прогоняя слёзы — показалось, что Крис сейчас сидит рядом и смотрит своим спокойным, непроницаемым взглядом тёмных, почти чёрных глаз. В груди вырос ком, объёмный, обширный, он заполнил собой всё, и Лора невольно прижала ладонь к горлу, пытаясь протолкнуть его, сделать короткий вдох.

Здравствуй. Думаю, нет смысла объяснять причину, по которой я не смог прийти — Дэвид наверняка всё тебе рассказал. Уверен, ты также понимаешь, что так будет лучше для всех, и прежде всего — для тебя. Для твоей безопасности. Ты заслужила спокойную, безопасную жизнь, уверен, теперь она у тебя будет. Время, которое я провёл рядом с тобой, навсегда останется в моей памяти. Ты самая удивительная и невероятная женщина, которую я когда-либо встречал. За каждый день, проведённый рядом, я буду вечно благодарить судьбу. Прошу, не пытайся меня искать, помни — за тобой будут следить, и следить пристально. Спасибо тебе за всё. Крис.

Лора снова и снова пробегала глазами строчки, пытаясь найти между них слова, которые он мог бы сказать при встрече и не пожелал доверять бумаге. Слова, которые хотел бы сказать. Искала и не находила. И тогда на смену тоске пришла обида. Сейчас, когда Лора наконец поняла, как сильно его любит, когда так нуждалась хотя бы в малейшем проявлении нежности с его стороны, в надежде, которая помогла бы перенести вынужденную разлуку, Крис прощался с ней. Сухо и почти официально. Все её страхи и сомнения нашли подтверждение в этих строках: она никогда не значила для него столько же, сколько он значил для неё. И теперь уже никогда не будет… Руки сжались в кулаки, письмо жалобно зашелестело и улетело, отброшенное дрожащей рукой, куда-то к ногам. Лора спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.