Прикосновение - Колин Маккалоу

Губы Элизабет изогнулись в улыбке.

— Нам с Александром вы нисколько не помешаете, Маргарет.

А через два дня состояние Элизабет резко ухудшилось: вместе с приступом эклампсии начались преждевременные роды. Александр дал срочную телеграмму сэру Эдварду в Сидней, но узнал, что приезд врача откладывается на целые сутки. Задачу спасения Элизабет и ребенка возложили на леди Уайлер, а она выбрала своей помощницей Руби. То же предчувствие, которое погнало сэра Эдварда в Кинросс-Хаус, заставило его снабдить жену всем необходимым — на случай, если во время родов самого врача не окажется рядом. Поэтому Маргарет Уайлер заняла место мужа, начала колоть роженице сульфат магния и усмирять судороги, а Руби поручила следить за процессом родов; работая, они перебрасывались отрывистыми и краткими замечаниями.

На этот раз судороги повторялись чаще, во время одного из приступов на свет появился младенец — крошечное, тщедушное существо, такое синюшное и безжизненное, что Маргарет Уайлер пришлось оставить Элизабет на попечение Яшмы, а самой вместе с Руби заняться оживлением новорожденной девочки. Пять минут обе женщины трясли и шлепали ее, без устали массировали хрупкую грудку, и наконец малышка вздрогнула, схватила ртом воздух и слабо заскулила. Дальше Руби предстояло действовать в одиночку: Маргарет снова занялась Элизабет. Наконец через два часа судороги прекратились; Элизабет была жива, роковую кому удалось предотвратить.

Повитухи решили перевести дух и проглотить по чашке чаю, который принесла им заплаканная Шелковый Цветок.

— Она выживет? — спросила измученная Руби, которой едва хватало сил сидеть, уронив голову на согнутые колени.

— Кажется, да. — Маргарет Уайлер неотрывно смотрела на собственные руки. — Тремор… никак не могу унять дрожь, — удивленно произнесла она. — Проклятая работа! Не хотела бы я вынести такое еще раз. — Она заставила себя улыбнуться и обратилась к Яшме, сидящей возле Элизабет: — Яшма, ты умница. Без тебя мы бы не справились.

Миниатюрная китаянка просияла, продолжая украдкой щупать пульс хозяйки.

— Ради нее я готова умереть, — выпалила она.

— Маргарет, посмотришь ребенка? — спросила Руби и поднялась.

— Да, сейчас же. Яшма, если заметишь хоть что-нибудь — зови сейчас же. — Леди Уайлер склонилась над колыбелькой, где лежало хнычущее сморщенное существо, синюшная кожа которого постепенно приобретала розовый оттенок. — Девочка, — произнесла она, откинув простынку, которой Руби укутала младенца. — Недоношенная — Ей месяцев восемь или чуть больше. Надо бы согреть ее, но Элизабет жара вредна. Жемчужина! — громко позвала она.

— Да, миледи.

— Растопи камин в детской, положи грелку в детскую кроватку. Потом принеси кирпич, нагрей его и заверни получше, чтобы не обжечь ребенка. Да поживее!

Жемчужина унеслась.

— Яшма, — продолжала Маргарет Уайлер, повернувшись к постели, — как только Жемчужина согреет кроватку, унеси ребенка в детскую, уложи и останься с ним. Следи, чтобы девочке было тепло, но не слишком жарко. Теперь ты отвечаешь за нее — мы с мисс Коствен не можем оставить без присмотра Элизабет. Будь начеку, и если малышка снова начнет синеть, зови нас. Уложите Нелл спать в комнате Крылышка Бабочки — пусть Жемчужина перенесет туда ее кроватку сразу же, как только приготовит детскую для ребенка.

Все было исполнено в мгновение ока; Яшма уступила свое место у кровати леди Уайлер, приняла из рук Руби ребенка и благоговейно залюбовалась искаженным от плача крошечным личиком.

— Малышка моя! — проворковала Яшма, нежно баюкая подопечную. — Вот она, моя девочка!

Она ушла, а леди Уайлер и Руби заняли места по обе стороны от узкой кровати, на которую перенесли Элизабет, едва начались схватки.

— Кажется, спит, — сказала Руби, переводя взгляд с неподвижной Элизабет на осунувшееся лицо акушерки.

— Пока — да. Но бдительность терять нельзя, Руби.

— Хватит с Элизабет детей, — заявила Руби.

— Верно.

— Маргарет, ты ведь мудрая женщина, — начала Руби, стараясь не оскорбить ненароком собеседницу. — то есть я хочу сказать, что ты повидала всякое.

— О да. Руби. Иногда мне думается, что лучше бы я этого не видела.

— И мне.

Сделав первый решительный ход, Руби умолкла, сосредоточенно кусая губы.

— Поверь, Руби, меня ничем не напугаешь и не шокируешь, — мягко произнесла леди Уайлер.

— Речь не обо мне. — Руби не сомневалась, что шокировать приличное общество способна только она сама. — Об Элизабет.

— Продолжай.

— Я про… близость, — выпалила Руби.

— Ты хочешь знать, можно ли теперь Элизабет вступать в близкие отношения с мужем?

— И да, и нет, — ответила Руби, — но можно начать и с этого. Мы обе понимаем, что Элизабет больше нельзя иметь детей. Значит ли это, что и близости с мужем она должна избегать?

Маргарет Уайлер нахмурилась, прикрыла глаза и вздохнула.

— Хотела бы я ответить, Руби, но не могу. Если женщина уверена, что половой акт не повлечет за собой зачатие, тогда да, она может вести нормальную половую жизнь. Но…

— Да знаю я все эти «но»! — перебила Руби. — Я содержала бордель, а кому, как не бандерше, лучше знать, как избежать зачатия? Все эти спринцевания, подсчеты дней, прерванный акт… Но беда в том, что иногда никакие ухищрения не помогают. Остается шесть недель пить настой спорыньи и молиться, чтобы он подействовал.

— В таком случае ты уже знаешь ответ на свой вопрос. Единственный надежный способ — полный отказ от близости.

— Дело дрянь, — отозвалась Руби и распрямила плечи. — Внизу ждет ее муж. Что мне ему сказать?

— Пусть подождет еще час, — ответила леди Уайлер. — Если за это время состояние Элизабет не изменится, скажем ему, что с ней все в порядке.

Спустя еще час Руби негромко постучалась в дверь и вошла в библиотеку, отделанную в тускло-зеленых тонах клана Мюрреев.

Александр сидел на своем любимом месте — у большого окна, откуда открывался вид на Кинросс и далекие холмы. Еще не стемнело, но Руби, свидетельнице мучений Элизабет, минувшие девять часов показались вечностью. На коленях Александра лежала книга, на лицо падал отблеск заходящего солнца, невидящий взгляд был устремлен в гневно-багровое небо. От неожиданного стука в дверь он вздрогнул, обернулся и неуклюже поднялся.

— Жива, — тихо сказала Руби, взяв его за руку. — Еще в опасности, но нам с Маргарет кажется, что она поправится. А у тебя родилась еще одна девочка, дорогой.

Обмякнув, он резко сел на прежнее место. Руби заняла кресло, стоящее напротив него, и с трудом улыбнулась. За последнее время Александр постарел, поседел, осунулся, будто растратил все силы на борьбу с противником и проиграл.