Полководческое искусство - Гуго фон Фрайтаг-Лорингховен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Схема 6. Осенняя кампания. 1813 г.
Позиции Наполеона по истечении перемирия были обеспечены – не считая находившегося на нижней Эльбе корпуса Даву – имея форму остроугольного треугольника, основу которого составлял участок Эльбы от Кёнигштейна до Виттенберга, а конец его был под Лигницем. Решившись пока что главными силами выжидать, император при этом предполагал активно вести оборону. Его упрекают за то, что он вообще начал наступление на Берлин. Маршал Мармон утверждал в своих мемуарах, что его к этому побудили эмоции, стремление построже наказать Пруссию. Но теперь захват прусской столицы имел бы немалое моральное значение, а Наполеон сомневался в возможности использования прусских ландверных частей в открытом поле, а потому считал их боеспособность слишком незначительной, и оценивал в целом верно. Он не ждал от командования союзной Северной армии крупных свершений, ведь Гросс-Беерен все же был победой не Бернадота[338]. Однако император при этом возлагал слишком крупные надежды на успех взаимодействия трех отделенных друг от друга группировок Удино, Жирара и Даву. А все эти соображения в войне таковы, что на них сложно рассчитывать, их оценивают позже, после победы. Но если даже не считать эти факторы и понятного желания Наполеона выручить гарнизоны крепостей на Одере и в Данциге, то уже из геометрического начертания развертывания французов вытекает необходимость расширения театра военных действий к северу. Только так был прикрыт фланг и тылы главных сил, стоявших в Силезии и в Лаузице.
Здесь вновь проявилось общее значение геометрической составляющей. Это сказывается, если иметь в виду положение Наполеона, находившегося в центре дуги, образованной силами противника. По отношению к ним он был на внутренней линии. Однако само по себе это лишь геометрическое понятие, термин, проясняющий дело. Операция на внутренних линиях никогда не начинается по доброй воле, однако к ней может привести общая обстановка. Так было с нами в ходе Мировой войны, а благодаря превосходству наших войск в боеспособности оставалась возможность быстро перебрасывать их с одного театра военных действий на другой, что было обеспечено провозоспособностью германских железных дорог. Таким образом, мы смогли оказать сопротивление, которого противник не ожидал.
2. Оборона
Оборона страны в целом. Значение крепостей
В осенней кампании 1813 г. Наполеон использовал Эльбу как базу и позднее одновременно как оборонительный рубеж. Двойной тет-де-пон на ней прикрывал богатые склады, которые должны были обеспечить на некоторое время независимость от подвоза с Рейна. Дрезден, укрепления которого были восстановлены, являлся главным пунктом маневров на Эльбе. Там было три моста. Вместе с крепостью Кёнигштейн, построенной напротив Лиленштейна, позицией для защиты второго моста и крепким замком Зонненштейн под Пирной, Дрезден находился в укрепленном районе, который позволял в любой момент переправлять крупные массы войск. Пониже Дрездена под Мейсеном был наведен временный мост, также снабженный укреплениями. Торгау и Виттенберг были достаточно защищены от вражеской полевой армии. Оба пункта не предоставляли особенно благоприятных возможностей для переправы крупных сил, а вот Магдебург был во всех отношениях позицией первостепенной. Опорный пункт стоявшей отдельно от главных сил левофланговой группы – Гамбург – за время перемирия был превращен маршлом Даву в крепость, которую в общем и целом можно было удерживать. Наполеон придавал большое значение Гамбургу. Для него это был не только укрепленный пункт в центре его владений на нижней Эльбе, но он же мешал Англии вступить в прямой контакт с ее союзниками. На всем протяжении реки на берегах ее была оборудована цепь блокгаузов и приспособленных к обороне строений для наблюдения за рекой и отражения попыток переправиться.
В этой подготовке театра военных действий при учете тогдашнего уровня технического развития Наполеон в кратчайшее время добился мастерского результата. Мы привыкли видеть в нем разрушителя старых европейских монархий, завоевателя мира и сторонника наступления без оглядки. Однако при этом не следует упускать из виду, что он в целом образцово действовал и при организации обороны. Он не игнорировал возможность ведения оборонительной войны не только тогда, когда против него объединилась вся Европа, а его силы уже стали сдавать, но и на вершине своих успехов. Он всегда ценил те плюсы, которые предоставляет хорошо развитая система крепостей. Это особенно проявляется в указаниях, переданных им для организации обороны северной Италии. Там речь шла о закреплении завоеванных территорий. Если с одной стороны можно было предположить, что Австрия должна будет двинуть все свои силы на отвоевание своих итальянских владений, то с другой стороны Италия для императора со времен Люневильского мира 1801 года была лишь второстепенным театром военных действий. Поэтому в данном случае дело было в целесообразном обустройстве имеющихся крепостей и соответствующей их достройке для обороны как можно меньшими силами долины По, отделенной Альпами как от Германского театра военных действий, так и от Франции. Алессандрия должна была стать центральной крепостью для контроля за Пьемонтом, четырехугольник крепостей Леньяно – Верона – Мантуя – Пескьера послужить обороне Ломбардии на укрепленном участке Адидже. При этом Наполеон был далек от того, чтобы переоценивать крепости. Так в 1809 г. он писал: «От укрепленной линии можно получить лишь то преимущество, что положение противника стало бы столь сложным, чтобы он неверно действовал: его более слабые силы будут разбиты, или, если будет более талантливый командующий, можно вынудить его методически преодолевать препятствия, создаваемые ему специально. Тем самым будет выиграно время». Старое, господствующее еще со Средних веков представление, что укрепления должны в первую очередь располагаться в населенных пунктах, для него не действовало. Во всех вопросах, касающихся фортификации, император имел в целом вполне современные представления, если не считать имевшиеся в его время вооружения и прочие, отличающиеся от современных, условия. Крепости для него всегда были лишь средством к цели. Он писал: «Как и пушки, крепости – лишь оружие, которое не может само по себе добиться цели, его следует должным образом использовать и обращаться с ним»[339]. Для него в отношении сооружения крепостей действуют те же принципы, что и по комплектованию войск. Полевая и крепостная война для него сохраняют тесную связь. Поэтому
