Альфа и Омега - Дмитрий Дивеевский

Собакин исчез, а Филофей задумался. Невидимый лаз между тем и этим миром постепенно затягивался. Все меньше знакомцев из прошлого появлялось перед его очами. Невидимая рука закрывала дверь, как бы дав очевидцам удостовериться в неприкаянности и бессмысленности их земной безбожной жизни.

34. Охота за «Каратом»

У человека, играющего в смертельную игру, всегда обострено ощущение опасности. Он тонко улавливает все нюансы поведения окружающих, и порой по одному неосторожно брошенному взгляду может о многом догадаться. Джон Рочестер имел все основания опасаться, что в случае разоблачения его ждет немилосердное наказание. СИС не прибегает к физической расправе над предателями из собственных рядов, но и без этого в ее руках довольно рычагов, способных сделать жизнь человека невыносимой. Здесь действует негласный принцип мести до самого конца, не ограничиваясь решением судебных органов. Изменников следует травить через все имеющиеся возможности, доводить их до психушки или самоубийства. Джон знал, что в этой службе не только за предательство, но и за простой бунт можно заплатить очень высокую цену. Разведка Ее Величества по своему внутреннему укладу очень близка к масонской ложе. Однажды вступившему в нее лучше с ней не ссориться. Правда, эта безжалостность мало помогала ей и она не раз терпела громкий позор предательства от самых лучших своих работников. Было время, когда Москва в деталях знала обо всех интригах Уинстона Черчилля, а также его преемников. Может быть, из-за этого позора СИС так болезненно реагирует на любую возможность измены, внимательно вынюхивает любой ее признак и, заподозрив, тут же начинает копать с ретивостью полицейского бульдога.

Началось с того, что «Карат» обратил внимание на изменившийся взгляд резидента. Дональд Крейзи стал в разговорах с ним как-то необычно отводить глаза в сторону, словно опасаясь выдать взглядом некую особую мысль, о существовании которой Джон не должен знать. Рочестеру это не понравилось. Он стал по вечерам записывать беседы с резидентом и выделять в них те вопросы, которые тот задавал ему по работе среди иностранных дипломатов. Каждый вечер Джон аккуратно заносил столбиком проведенные днем диалоги и многократно перечитывал их. В результате проявилось, что шеф, как бы невзначай, неоднократно касался его контактов в дипкорпусе, выясняя точное время встреч и других мероприятий. И хотя о русских никогда не заходила речь, Рочестер заподозрил, что дело касается именно их. Ведь можно провести сопоставление всех выходов «Карата» в город с выходами в то же время советских разведчиков. Тут необходима помощь немецкой контрразведки, которая ведет тщательный учет всех передвижений русских, какие только можно зарегистрировать. Затем несложная компьютерная программа выдаст список всех сотрудников русской резидентуры, покидавших посольство в те же дни, что и Рочестер. Из них отсеиваются те, кто быстро вернулся или участвовал в официальных мероприятиях. Остаются только отлучившиеся надолго и вынырнувшие примерно в то же время, что и Джон. Таких будет от силы один-два, а скорее всего – один, скажем, Иванов. Немецкая наружка за ним не пошла, но это не значит, что о его поведении в городе не сохранилось никаких сведений. В электронных базах контрразведки имеются материалы наблюдения за всеми основными развязками города. По ним обратной отмоткой можно восстановить прохождение автомашины данного русского. Компьютер покажет, что в тот самый день, когда Иванов покинул посольство, его машина была засечена рядом видеокамер, в том числе и при въезде, к примеру, в район Кепеник. Туда же с другой стороны въехала и автомашина британского дипломата Джона Рочестера. Вот и весь фокус. А если Джон скажет шефу, что в тот самый день он встречался с испанским дипломатом в кафе на Музейном острове, то можно брать его в разработку.

Давно дремавший в глубине души Рочестера червячок поднял голову и неожиданно больно вонзил свои зубки в сердце. «Карат» почувствовал беспокойство. Сначала он пытался отогнать подозрения. Работа с Булаем строилась чисто. Никаких сбоев, никаких ошибок. Оба знали свое ремесло и делали дело по всем его правилам. Но чувство опасности не покидало Джона. Будто прилетела через приоткрытую дверь в его дом какая-то злобная химера и угнездилась под потолком, лишая своим невидимым присутствием сна и покоя. К тому времени Рочестер уже получил развод и жил в одиночестве. Всего за четверть месячного оклада Иветта оставила его в покое. Она хотела, конечно, больше, но судья не отреагировал на ее призывно-томные взгляды, зато предположил, что достойный мистер Рочестер ведет себя по-джентельменски, великодушно утаивая проделки этой ямайской обезьяны. Результатом незримого взаимопонимания двух джентельменов стало минимальное пособие для бедной женщины. Сейчас у Джона образовалось достаточно свободного времени, чтобы разобраться с нахлынувшими на него подозрениями. Нет, в Берлине прокола быть не могло. Более вероятна расшифровка в Москве. Он знал из рассказов коллег, что црушники стали называть Москву шпионским Диснейлендом. О вседозволенности российских чиновников ходили легенды. Впервые за всю советскую историю России, западные разведки нахватали в Москве большое количество источников. Такого не было никогда. КГБ сторожил секреты как цербер, и вербовки русских агентов здесь были редким и опасным делом. А теперь продажный чиновник сам шел на ловца. Хотя качество большинства агентов оставляло желать лучшего. Среди этой публики встречалось много людей разложившихся и непригодных для серьезного сотрудничества. Тем не менее, секретная информация из ПГУ к ним порой попадала, и именно они могли дать утечку.

Рочестер не хотел праздновать труса в глазах Булая потому, что у него не было никаких реальных зацепок для подозрений. Только интуиция. А он знал, как часто интуиция обманывает агентуру, ведь она работает на очень высоком нервном напряжении, и тут подсознание может давать сбои. Нет, Джон не хотел показаться Даниле трусоватым. Между ними уже выработалась некая особая, слегка саркастическая манера общения. Каждый видел в другом профессионала хорошей пробы, не способного срываться по мелким поводам. Джон даже предполагал, что Булай может отреагировать на его опасения в насмешливой манере. Но ночные муки стали невыносимыми, и он решился поделиться с Булаем. Они встречались нечасто. Основная переписка шла через тайники. Агентам уровня Рочестера, как правило, не дают специальной техники для связи. Слишком близко они находятся от специалистов этого дела, и хорошо проведенный негласный обыск может выявить такую спецтехнику. Другое дело – тайники, мало чем отличающиеся от своих древних предков. Человек сверлит ручной дрелью отверстие в деревяшке, закладывает туда свернутый в трубочку листок с текстом или фотопленку, заливает вход бытовым клеем и бросает это сокровище в условном месте в условное время. Точно также он получает и ответные послания. От случайностей и здесь никто не даст гарантии, зато негласный обыск дома, уж точно, ничего не выявит. Вместе с тем, у тайников есть и свои недостатки. Переписка идет довольно медленно, и когда нужен быстрый обмен информацией, они для этого не очень подходят. На такие случаи предусмотрен вызов на экстренную встречу. Его Рочестер когда-то предложил Булаю сам. Помимо этого, существовал еще и сигнал опасности, который предусматривал прекращение связи на длительный период.

Однако до этого ситуация еще не дошла, и «Карат» решил провести с Булаем личную встречу.

Вечером Рочестер вышел на свою ежевечернюю прогулку и направился к Александерплатц. Он шел не спеша, зорко посматривая по сторонам, но ничего подозрительного не замечал. Унтер ден Линден была полна оживленных пешеходов, вечернее солнце отражалось в цветных стеклах Дворца Республики, наступавшие сумерки были по-немецки покойны и наполнены домашним уютом. Джон не видел ничего подозрительного, но ощущал чьи-то глаза, наблюдавшие за ним со стороны. Нет, нет, он не обманывался. Это чувство посещает профессионалов именно тогда, когда появляются такие глаза. Есть в природе что-то неосязаемое, что-то неуловимое, долетающее до наших органов чувств и предупреждающее нас об опасности. То самое, что заставляет нас неожиданно для самих себя изменить решение и потом тысячу раз возблагодарить это чувство за то, что оно во время к нам подоспело. Да, глаза неуловимо плыли где-то рядом. Потом он пошел к месту постановки сигнала, сел на лавку неподалеку от фонтана с Нептуном и нимфами, достал свой карманный блокнот, и углубился в него, делая пометки карандашиком. Посидев минут пятнадцать, Рочестер встал и пошел дальше. Он знал, что наблюдающие не подходили к нему на близкое расстояние, в этом не было никакой нужды. Поэтому он без труда сумел провести карандашиком по скамейке и оставить на сиденье небольшую полоску. Завтра в семь утра Булай протопает мимо рысью неисправимого охотника за инфарктом и увидит этот сигнал. Значит, поздно вечером они встретятся у лодочной станции на берегу Меггельзее. Там в эту пору нет ни души и можно будет поговорить без свидетелей.