Восставшая Луна - Роберт Хайнлайн

Слим нервно сглотнул:

— Судья… я не думаю, что у нас наберётся столько денег! По крайней мере, у меня больше нет.

— У вас неделя на то, чтобы выплатить мне деньги, иначе я перешлю ваши имена в Старый Купол. Знаете, где находится салон красоты «Бонтон», тот, что возле дополнительного шлюза номер тринадцать? Это салон моей жены; заплатите ей. Заседание суда окончено. Слим, не уходи. И ты тоже, Тиш. Господин Ла Жуа, давайте возьмём этих молодых людей наверх, угостим их выпивкой и познакомимся с ними поближе.

Его глаза опять вспыхнули тем странным восторгом, который напоминал мне о профе.

— Великолепная идея, судья!

— Я уже больше не судья. Местечко, которое я имею в виду, расположено на два яруса выше, поэтому я думаю, что вам следует предложить Тиш руку.

Он поклонился и сказал:

— Моя леди! Могу ли я?.. — и предложил ей согнутую в локте руку.

В мгновение ока Тиш сделалась очень взрослой.

— Спасибо, господин! Я очень рада.

Я отвёл их в дорогое заведение, одно из тех, где их нелепая одежда и слишком яркий грим выглядели совершенно не к месту. Они очень нервничали. Я попытался заставить их расслабиться. Ла Жуа приложил ещё больше усилий, которые увенчались большим успехом, чем мои. Я записал их имена и адреса.

Наконец стиляги расправились со своими напитками, встали, поблагодарили нас и ушли. Мы с Ла Жуа остались.

— Господин, — сказал он спустя какое-то время, — вы чуть раньше использовали одно странное слово — я имею в виду, что оно было странным для меня.

— Ребятки уже ушли, поэтому зовите меня Мани. Какое именно слово?

— Это было, когда вы настаивали на том, что эта… гм, юная леди, Тиш, тоже должна расплатиться с вами. Вы сказали «без неба» или что-то типа этого.

— А, «бзавнеб». Это означает «бесплатных завтраков не бывает». И их действительно не бывает, — добавил я, указывая на натянутый поперёк комнаты транспарант с надписью: «БЕСПЛАТНЫЕ ЗАВТРАКИ». — Если бы такие вещи, как бесплатные завтраки, существовали, то выпивка в этом заведении стоила бы в два раза дешевле. Я просто напомнил ей, что за всё бесплатное в конечном итоге приходится платить в два раза дороже, или вещь оказывается совершенно бесполезной.

— Интересная философия.

— Это не философия, а факт. За всё приходится платить тем или иным способом. — Я махнул рукой. — Я был однажды на Земной стороне, и там мне приходилось слышать выражение «дармовой, как воздух». Здесь у нас воздух не дармовой, здесь приходится платить за каждый вдох.

— Действительно? Но меня ещё никто не просил платить за то, что я дышу. — Он улыбнулся. — Возможно, мне стоит перестать дышать?

— Это вполне может произойти. Сегодня ночью вы чуть не надышались вакуумом. Платы за воздух с вас не требуют потому, что вы уже за него заплатили. В вашем случае плата за воздух является частью стоимости вашего тура. Я же плачу за воздух ежеквартально.

Я начал втолковывать ему, как моя семья осуществляет куплю-продажу воздуха, но пришёл к выводу, что это слишком сложно объяснить.

Ла Жуа выглядел задумчивым, но довольным.

— Да, я понимаю экономическую необходимость. Просто для меня это ново. Скажите мне… гм, Мани, — кстати, называйте меня Стью, — мне действительно грозила опасность «надышаться вакуумом»?

— Мне нужно было взять с вас больше денег.

— Извините?

— Вы так ничего и не поняли. Я заставил парней выложить всё, что они были в состоянии наскрести, и к тому же оштрафовал их, чтобы заставить призадуматься. Я не мог взять с них больше, чем с вас. Мне следовало взять с вас побольше, потому что вы думаете, что это не более чем шутка.

— Поверьте мне, сэр. Я отнюдь не думаю, что это была шутка. Я просто никак не могу взять в толк, что ваши местные законы позволяют приговаривать человека к смерти вот так вот запросто… за такой незначительный проступок.

Я вздохнул. Откуда начинать объяснения, когда из того, что человек говорит, сразу становится ясным, что он не имеет ни малейшего представления о сути проблемы.

— Стью, — сказал я. — Давайте разберёмся по порядку. Не существует никаких местных законов, поэтому никто не может вас приговорить к смерти по закону. И то, что вы сделали, не было незначительным проступком. Я просто принял во внимание ваше невежество. И сделать это они хотели отнюдь не «запросто», в противном случае парни просто-напросто дотащили бы вас до ближайшего шлюза с нулевым давлением и засунули бы вас туда. Вместо этого они — славные ребята! — решили соблюсти все формальности и заплатили из своего кармана за то, чтобы вас судили. И не стали скандалить, когда оказалось, что вердикт и близко не лежит к тому, чего они требовали. Что-то ещё осталось неясным?

Он ухмыльнулся, и на его щеках появились ямочки — в точности как у профа. От этого он стал мне ещё симпатичнее.

— Боюсь, что всё осталось неясным. Я не могу отделаться от впечатления, что нахожусь в Зазеркалье.

Именно это я и предполагал. Я был на Земле и кое-что знаю о том, как именно у них работает голова. Земляной червяк полагает, что для любой ситуации можно отыскать подходящий закон — причём печатный закон. У них есть законы, регулирующие даже частные дела, например контракты. Это действительно так. Но кто же будет иметь дело с человеком, если на его слово нельзя положиться? Неужели его репутация ничего не значит?

— У нас тут нет законов, — сказал я. — Нам никогда не позволялось их иметь. У нас есть обычаи, но они неписаные и никто их нам не навязывает — они просто-напросто показывают, как и что должно быть при сложившихся обстоятельствах. Можно сказать, что наши обычаи представляют собой законы природы, потому что, если человек хочет остаться в живых, его поведение должно им соответствовать. В эту передрягу с Тиш вы попали именно потому, что нарушили один из законов природы… и это привело к тому, что вы чуть не «надышались вакуумом».

Он задумчиво прищурился:

— Не могли бы вы объяснить, какой именно закон природы я нарушил? Мне кажется, будет лучше, если я пойму это, — в противном случае мне остаётся только вернуться на корабль и до отлёта оставаться на его борту, чтобы остаться в живых.

— Конечно. Он настолько прост, что, как только вы поймёте, в чём дело, вы никогда больше не попадёте в опасную ситуацию. Здесь у нас два миллиона мужчин и менее одного миллиона женщин. Это простой физический факт, столь же основополагающий, как скалы или вакуум. Затем добавьте сюда понятие «бзавнеб». Когда какая-нибудь вещь является дефицитом, цена на неё возрастает. Здесь дефицитом являются женщины — на всех их не хватает. Именно это делает их самой большой ценностью Луны.