Черным по черному - Тим Пауэрс

Ирландец последовал его примеру.

— Но почему она станет недоступной? Разве полночь и полдень вскоре не наступят вновь?

— Нет, но когда два адепта, таких, как Ибрагим и я, сходятся в ближнем бою, для магии возникает мертвая зона — как если два противника с ножами захватывают друг другу руки. Категории высшей магии подавляются дисгармонией наших перехлестнувшихся аур. Когда такое случается, дело решают уже мечи и пушки — магия затухает. — Аврелиан повернул коня и легким ударом пятками направил его вверх по берегу на простор травянистой равнины.

— Ага, — сказал Даффи, выезжая следом и щурясь под лучами солнца. — Значит, когда турки доберутся сюда, ты не сможешь, к примеру, наслать на них рой гигантских ос или разверзнуть землю под их ногами?

— Боюсь, что нет. На самом деле как бы сегодняшнее волшебство не оказалось последним до той поры, когда все закончится. Я уже заметил сопротивление самым простеньким своим чарам.

— Вроде того, как вышло со свечой несколько недель назад, когда она взорвалась?

— Да. В мертвой зоне противостоящих адептов простая кухонная магия еще может сработать, но и она дается с большим трудом. А серьезная магия, как я сказал, не действует.

— Тогда не возьму в толк, зачем старым умникам вроде вас вообще объявляться? — заметил Даффи. — Что от вас толку, если такая мертвая зона совершенно непреодолима?

— Вернее… реально непреодолима, — поправил Аврелиан. — Ну, наверное, чтобы советовать таким, как вы. Думаю, все то время, пока будет происходить твое превращение в Артура, тебе… ему… не помешает добрый совет.

Даффи тогда ничего не ответил, однако задумался, а ко времени их возвращения к Циммерману уже принял решение. Забрав немногочисленные пожитки и меч Эйлифа, он тихонько освободил помещение. Эйлиф был счастлив записать ирландца в свой отряд, и Даффи поместился вместе с ландскнехтами, которые в то время квартировали в северных казармах рядом с Вользелле. Примерно через месяц в Европу дошли официальные вести, что Сулейман ведет на Австрию силу в семьдесят пять тысяч человек. Карл был слишком занят войной с французским королем, чтобы посылать в Вену свою армию, так что его брат Фердинанд отправился на Конгресс Шпилей молить о помощи князей Священной Римской империи, упирая на то, что если Австрия падет, то турки без промедления двинутся на Баварию. И, несмотря на довлеющие лютеранские разногласия, протестанты и католики согласились собрать объединенное воинство, рейхсшильфе, и направить его на защиту империи. Сборы заняли месяц, но в итоге двадцать четвертого сентября 1529 года в Вену прибыли восемь тысяч испытанных воинов под командой графа Николаса фон Зальма, который возглавил оборону города. Он опередил Сулеймана всего на три дня, и, если бы не необъяснимо сильные дожди, что следовали за Сулейманом на всем пути вдоль Дуная, фон Зальм мог бы остаться не более чем сторонним наблюдателем осады Вены.

Теперь же Даффи тряхнул головой и встал, с удовольствием ощутив еще не выветрившийся винный хмель. Уже несколько месяцев он имел обыкновение напиваться вином — не «Херцвестенским» пивом — для исцеления и предотвращения озерных видений и явлений Артура, и, судя по их полному отсутствию с тех пор, средство возымело действие.

Пронзительный звук горна перекрыл гомон на площади, и наемники начали строиться в шеренги. Надев свой венецианский шлем, ирландец опустил забрало, чтобы прикрыть нос, щеки и подбородок. Затем натянул толстые перчатки, поднял с земли аркебузу и помчался к месту сбора отряда Эйлифа. Бурлящая толпа солдат разделилась на четыре колонны, примерно по сорок человек в каждой, где некоторые были разодеты даже пышнее юноши с мандрагоровым корнем, а некоторые были в обносках хуже, чем у Даффи. Теперь почти все разговоры стихли. Запальщики каждого отряда с длинными факелами в руках прохаживались вдоль шеренг, останавливаясь против каждого, чтобы тот мог поджечь конец фитиля. Даффи велел запальщику Эйлифа поджечь ему фитиль с обоих концов, поскольку помнил случаи, когда внезапное падение гасило тлеющий конец фитиля.

Эйлиф и Бобо отделились от группы собравшихся командиров и направились через площадь к своим людям.

— Мы будем сопровождать пятьдесят рыцарей фон Зальма в их вылазке на турецкую позицию, — рявкнул Эйлиф, — которая, как вы могли видеть со стен, вон на том холме с каменной стеной на вершине. Смысл в том, чтобы выбить турок оттуда под огонь наших пушек, а затем отбросить к основным силам. Мы же останемся за стеной так долго, чтобы показать, что можем при желании ее удержать, затем возвратимся назад в город, в первую очередь рыцари. Нам отведено место на левом фланге, и я хочу, чтобы вы там и оставались, а не сновали туда-сюда. И держите марку — завтра утром в трактире Циммермана все капитаны и лейтенанты ландскнехтов встретятся с фон Зальмом и городским советом, чтобы просить прибавку к жалованью, так что я хочу, чтобы вы, ребята, выглядели безупречными профессионалами. Так?

— Так! — хором проревел весь отряд.

— Хорошо. Значит, не теряйте головы, давайте товарищам позади вас время перезарядить оружие, а туркам оказаться там, где вы можете их убить. И без ненужного героизма — это еще не последняя битва.

Вновь протрубил горн, и ландскнехты строем вышли с площади на Картнерштрассе, где повернули налево. Уже сидевшие в седлах рыцари собрались в дворике перед воротами, и солнечный луч то сверкал на отполированном шлеме или латной рукавице, то играл на раскачивающемся плюмаже. Среди прочих выделялась одетая в латы высокая фигура самого фон Зальма, раздающего воинам последние советы.

Ландскнехты двинулись двумя колоннами, окружавшими рыцарей. Сами рыцари тоже были испытанными воинами, ветеранами Крестьянских войн, Токая и дюжины других кампаний. Они давно уже преодолели презрительное отношение начинающих кавалеристов к пехоте, слишком часто побывав свидетелями незавидной участи сброшенных с коней рыцарей, которые без помощи дружественной пехоты оказывались в роли перевернутой черепахи.

Большое облако, подобное некой серой твари из морской пучины, проползло по лику солнца; когда священник стал рядом с фон Зальмом, чтобы произнести благословение, несколько воинов выругались и прикрыли фитили рукой, приняв капли святой воды в пыли за начинающийся дождь. Поспешно подбежавший конюх поставил скрепленные приставные ступеньки рядом с украшенной богатой попоной белой лошадью; фон Зальм взошел по ним и уселся в седло, высокими передней и задней луками походившее на испанский галеон. Даже со своего места Даффи мог различить две прикрепленные спереди к стременам осколочные бомбы с глубокой насечкой. Граф поднял руку — с вершины стены ударили пушки, и громадный засов Коринфских ворот сначала со скрежетом повернулся на трещотке назад, затем развернулся вперед. Отряд двинулся через ворота по четыре пехотинца и два рыцаря в ряд, и грохот усилился стуком подков и кованых каблуков по мостовой.