Обитель Варн - Райдо Витич

— И в киллеры тоже. Ты спецагент и должна уметь все. Первое убийство? Нет, Лиса,

рядовая ликвидация, коих по пятаку в сутки. Честь? Да, если хочешь. Сама же

хотела помочь матери, обеспечить братьев. А за такие задания суммы большие

капают…

— Не хочу я таких денег для матери…

— Ах, какие мы ранимые и высоконравственные… — навис над Алисой с каменной

физиономией и колюче-холодным взглядом. — Ты солдат и стоишь на защите

интересов Родины! Не нравится — застрелись! Похерь два года ада на радость быдла.

Пускай сволочи гуляют по земле, а твоя мать тянет детей из последних сил и

оплакивает дочь — дуру, что решила обновить моральный кодекс человеко-зверей!

— Игнат, убийство — прерогатива именно человеко-зверей. Ты все перепутал…

— А добро должно быть с кулаками! Классик, между прочим, сказал, — осадил ее

мужчина. — Хватит мяться и высасывать из пальца заповеди типа не убий! Нашлась

мне кисейная барышня, святоша! Да — это убийство! Да, первое, но уверяю не

последнее! А ты что думала? На твое обучение потрачена колоссальная сумма, и для

чего? Для того, чтоб посадить тебя в штаб для ублажения местных кобельков? Тебя

постельная карьера интересует? Дорога быдла, тупого скота? Я думал, тебе

нравится независимость, хорошее обеспечение, карьера элитного спецагента,

мастера экстра класса. Я ошибся? Нет? Тогда в чем дело? Неужели не ясно, что

лучше убить с десяток таких, чем этот десяток положит тысячу! Ты ведь защитник,

опора державы! Мне и это объяснять?! Все! Есть приказ, и он не обсуждается! Я

твой начальник, старший по званию — постельные дела в звании тебя не повышают, а

вот эти — да! — капитан ткнул пальцем в фотографию женщины и снова вперил

холодный взгляд в поникшую, расстроенную Алису. — Хватит мне психику своими

слезливыми сантиментами расшатывать! Еще раз замечу подобные колебания — спишу!

Пойдешь древнюю профессию осваивать, в ведомство Словина, полковой шлюшкой.

Подобрала слюни и пошла работать! Все, разбор полетов закончен! Надеюсь, мне

больше не придется повторяться? Кричать, чтоб лучше дошло?

— Нет, — качнула головой Алиса, вставая с постели, и в упор посмотрев в глаза

Гнездевского, спокойно предупредила. — Еще раз повысишь на меня голос и

посмеешь пугать, как какую-то малолетку, я тебя убью. Без сантиментов.

Игнат внимательно посмотрел на нее и скривился, изобразив смущение. Может,

конечно, оно было искренним, но после услышанного Алиса уже не могла верить

капитану. Уяснила два пункта: она пешка, которую будут двигать, как вздумается,

и Игнат слова не скажет в защиту своей игрушки. Вывод прост и тривиален до

противности — она одна. Последняя иллюзия помахала ей белым платочком —

Гнездевский ей не друг и не любимый — всего лишь суррогат детской мечты и страха

перед реальностью. Еще один миф, придуманный ею самой и ею же развенчанный. Не к

кому прислониться, не на кого надеяться, не к кому плыть, не к чему стремиться.

Впрочем, у нее есть мама. Ради нее она выплывет, поможет не себе, так ей. Лучше

гордиться своей дочерью — защитницей Родины, отважной агенткой СВОН, стоящей на

страже интересов любимого Отечества, чем скорбеть о том, что родила убийцу.

Нет, никогда мама не узнает, чем на самом деле занималась ее дочь-патриотка. И

гордится ею, молится за нее, благословляет, а не плюется в спину и не плачет от

горя.

— Я выполню приказ. Вопросов больше не будет, — произнесла безжизненным

голосом.

— Ну, вот и хорошо, славно… Ты извини, я вспылил, но я ведь о тебе беспокоюсь,

о твоей родне. Чтоб всем хорошо было, понимаешь, Алисия? Ты пойми, обратной

дороги нет, теперь только вперед, а там солнце, радуга, птички, травка, а шаг в

сторону и мрак. Обоим венок на могилку и прощальный салют. Ты в особо секретном

отделе. С этого поезда не спрыгнуть. Если только под колеса.

— Я поняла. Давай комп, буду работать.

— Справишься?

— Обижаешь.

Игнат обнял девушку, зашептал с искренним сопереживанием:

— Трудно первый раз, потом проще. Главное, сразу понять, что это не только

неизбежно, но и необходимо, и не для тебя, понимаешь? Для твоих братьев, для

твоей матери, для многих, многих, кого мы обязаны защищать. Если ты поймешь это,

примешь как единственно непреложную истину, сомнений больше не будет. Служба

Родине — твой долг, а теперь и призвание. Увы, нельзя достигнуть чистых целей с

чистыми руками.

— Перестань меня уговаривать, это излишне, и патетика не к месту. Я же сказала

— все поняла. Не мучайся — задание будет исполнено.

Сталеску отодвинулась от мужчины, взяла компьютер и принялась изучать нюансы

дела. Через час она знала свою новую автобиографию, как родную, а еще через час

поняла, как устранит объект.

На следующий день в 14.00 она вошла в контрольный тоннель вокзала. Две минуты на

эскалаторе и двери таможни распахнулись перед ней.

— Сюда, пожалуйста, — указал охранник на ленту, ведущую через изовизор. Ее

просветили от молекул строения плащевки до костного мозга скелета. То же самое с

багажом.

Контроль над рейсами и всей таможенной службой любых пунктов передвижения давно

осуществлял СВОН. Он же обеспечивал безопасность пассажиров. В каждом вагоне, в

каждом салоне стояли чувствительные аппараты по контролю за климатом,

воздухоочистительной системой и отношениями меж пассажирами. Ни пожары, ни

выхлопы ядовитых газов, ни какие-либо трения меж путешественниками были

невозможны, пресекались в зачатке, если не аппаратурой, то вызванным ею же

сотрудником охраны. Любые подозрительные вещи, опасные для жизни вещества и

запрещенные законом предметы изымались на таможне. Включая аптечки — на каждом

маршруте работала бригада медиков с полным оснащением. Любой медикаментозный

препарат, что выдавался бесплатно и незамедлительно, стоило только нажать кнопку

на панели в купе. Поэтому Лиса сразу отмела варианты с отравлением, как

снотворным, так и ядом. Все колюще-режущие предметы также были оставлены в

номере — с ними бы она не дошла до поезда. Да, и зачем привлекать внимание

таможенников древним оружием, если есть такое чудесное средство, как накладные