Стервы - Джиллиан Ларкин

— Лоррен, тебе плохо? — спросила Клара, но даже на расстоянии учуяла сильный запах спиртного.

Гости и репортеры окружили их, словно вышедших на ринг боксеров. Кларе необходимо было обезвредить бомбу, в которую превратилась Лоррен.

— Рен, может, пойдем куда-нибудь в тихий уголок, поговорим?..

— Нет! Пусть все слышат, что я сейчас скажу. — Рен едва стояла на ногах, а слова выговаривала с немалым трудом. — Пусть все знают, какая ты мошенница.

Клара не успела ничего сказать — к бывшей подруге подбежала Глория. Лицо у нее было встревоженное.

— Тебя не приглашали на прием! — крикнула она, испепеляя Лоррен взглядом. — Уходи сию же минуту!

— Это все она! — Лоррен ткнула в Клару обвиняющим перстом так, будто сейчас был самый разгар охоты на сейлемских ведьм[126]. — Это ее не нужно было приглашать. Это она все разболтала Бастиану. Она продала тебя с потрохами, рассказала ему про «Зеленую мельницу». Не я, Глория, клянусь. Ты его только спроси…

— Она лжет! — твердо сказала Клара и повернулась к Глории. — Клянусь тебе, Глория, я ничего не говорила Бастиану. Это ты лгунья, Лоррен.

— Ах, так! — Лицо Лоррен перекосилось. — Тогда что же здесь делает один из сильных мира сего, мистер Гаррис Браун? Давай, объясни всем! Вот тогда и видно будет, кто из нас — отвратительная лгунья!

Лоррен указала пальцем на кого-то за спиной Клары. Но той не было необходимости оборачиваться, чтобы понять, кто именно там стоит. По толпе прокатилась волна шепотков, журналисты лихорадочно застрочили в блокнотах. Лоррен пробилась через толпу, расталкивая людей локтями.

— Когда я увидела тебя в «Зеленой мельнице», Клара, рядом с Гаррисом Брауном, я подумала: «Откуда может знать такого крупного нью-йоркского политика эта деревенская дура из Пенсильвании, которая провоняла навозом и не умеет отличить ленточку от ленточной змеи?»

— Ты пьяна, Лоррен, — перебила ее Глория. — Пожалуйста, пусть кто-нибудь из крепких джентльменов вынесет эту дрянь отсюда. — Она огляделась в поисках Бастиана, но того нигде не было видно.

— Ах-ах-ах! — воскликнула Лоррен, увернувшись от единственного мужчины, внявшего просьбе Глории. — Я позвонила кое-кому из знакомых в Барнарде — я говорила, что поступила в колледж Барнарда? Он находится в Нью-Йорке. Недалеко от Гарлема, что очень огорчает моего папу.

— Мы знаем, где находится колледж Барнарда, — раздался голос Маркуса.

— Моя подруга Шелли, которая за версту чует всяких негодяев, знает, какими похождениями знаменит Гаррис Браун.

— Перестань, — только и смогла вымолвить Клара, чувствуя себя так, словно рот у нее был забит ватой. Ей хотелось, чтобы хоть кто-нибудь заставил Лоррен умолкнуть. Она переводила взгляд с Глории на Маркуса, с Маркуса на миссис Кармоди, потом на случайных гостей, с которыми она даже не была знакома. Все они молчали и только смотрели на Клару широко раскрытыми глазами, ожидая, что она ответит.

— Угадайте, что мне удалось разузнать! Вы удивитесь! Клара Ноулз вовсе не такая, за какую себя выдает! — Лоррен не удержалась на ногах и с грохотом повалилась на пол.

Толпа гостей взволнованно загудела, фотографы снова защелкали аппаратами.

Лоррен барахталась на полу, юбка у нее задралась, открывая взглядам розовое белье в цветочках. Она быстро перекатилась, встала на колени, потом выпрямилась и указала на Клару подрагивающим пальцем.

— Ты ночная бабочка, Клара Ноулз. Бесстыжая стерва. Что ты на это возразишь? — Лоррен приложила руку к груди и не сдержала отрыжки. — Извините.

Клара похолодела. Понятно, Лоррен напилась в стельку, но говорит она правду. Значит, проведала про Гарриса. И разоблачила ее игру в Деревенскую Простушку. Что еще ей известно? У Клары задрожали коленки, и она, сама того не сознавая, стала пробиваться к Маркусу.

— Заставь ее умолкнуть, — проговорила она, потянув его за рукав и стараясь не разрыдаться. — Пожалуйста.

— Тебя не звали сюда, Лоррен, — вышел вперед Маркус. — Уходи немедленно…

Лоррен сделала коленце чарльстона посреди вестибюля. Никто не засмеялся — все были шокированы ее поведением, и чем отвратительнее она себя вела, тем сильнее нервничала Клара.

— Ах, Маркус, — проговорила Лоррен. — Мой миленький глупый Маркус. Мы как раз подходим к самому интересному, к тому, что тебя особенно заинтересует. — Она говорила с такой решимостью, что Маркус невольно попятился. У Клары голова стала совсем пустой и готова была, казалось, оторваться и поплыть по воздуху.

— Лоррен, умоляю тебя…

— Все думают, что это я такая плохая: слишком сильно накрашиваюсь, слишком коротко стригусь, многовато пью. — Она уставилась на Клару. — Но, леди и джентльмены, у милейшей невинной Клары Ноулз была интрижка с Гаррисом Брауном. Бац! Бум! Ба-бах! Несмотря даже на то, что он был помолвлен с той богатой француженкой, наследницей целого состояния. А хотите знать, чем завершилась эта постыдная интрижка? — Лоррен воздела палец к небу. — Она родила ему ребенка! Клара Ноулз родила ублюдка от Гарриса Брауна!

Клару словно ударили по лицу.

А потом ее ослепил свет, ее заживо сжигали на костре сотен вспышек магния, когда защелкали затворы полутора десятков фотоаппаратов, запечатлевая ее боль, смятение, стыд, чтобы затем разнести их по всему миру.

24

Лоррен

Не так все это должно было произойти. Этого не происходит!

И все же было так, а не иначе.

Перед глазами у нее все перемешалось, сливаясь в неразборчивые пятна: лица, отвисшие челюсти, собственное платье, заляпанное грязью, Маркус с Глорией и эта лживая, двуличная Клара. И еще доносился какой-то шум — то был ее голос, сорвавшийся на визг. Вот только что она говорила? Лоррен сама этого не понимала. Потом почувствовала, как кисло стало во рту от выпитого вина.

А Клара теперь плачет. Тяжелые слезы раскаяния катятся по влажным атласным щекам, придавая ей вид прекрасной мученицы. Похожая на Мэри Пикфорд[127] любимица прессы, неспособная ни на что дурное. Лоррен вспомнила, что именно сказала. Да-да, она все раскрыла — все! — и объявила на весь свет, что Клара Ноулз — мошенница, притворщица, обманщица.

Так отчего же Клара не убегает отсюда со стыдом?

— Это правда, — сказала Клара. — Все, что она говорит, — правда.

Такого поворота Лоррен не ожидала.

— Поэтому я могу во всем признаться прямо сейчас. Не желаю больше лгать.

В чем же, интересно, Клара еще может признаться?

Лоррен раскопала все, что можно. От своей подружки Шелли Монахейм из колледжа Барнарда она получила полную информацию. Брат Шелли учился с Гаррисом в Гарварде и знал его как свои пять пальцев — вот Шелли и сообщила ей все-все, самые грязные подробности. О романе Клары и Гарриса. О ребенке.

Кларе конец, и уж теперь Глория поймет, что именно Клара выболтала то, что касалось «Зеленой мельницы», что именно Клара обманывала всех встречных и поперечных, что предательницей была именно Клара. А Лоррен — единственная, кто по-настоящему привязан к Глории, так что лучшей подруге ничего не останется, как вернуться к ней.

Разве не так?

Но Клара продолжала говорить. Ну почему она не заткнется?

— Мне было тогда семнадцать лет, и я… я была совсем глупенькая. Я впервые оказалась в незнакомом городе, меня захватили его соблазны, его огни — и очаровал мужчина, это правда. Гаррис Браун. Он вскружил мне голову, и… — Клару душили рыдания, и Лоррен подумала: «Давно пора».

— Никому не интересны все эти мерзкие подробности, — воскликнула Лоррен, но язык ворочался у нее с трудом. Впрочем, на нее тут же все зашикали: Глория, Маркус, даже миссис Кармоди.

— И я забеременела. — Клара помолчала, глядя в пол и пытаясь вдохнуть воздух.

В толпе стали шептаться. И, кажется, в этих приглушенных разговорах сквозило сочувствие. Что же здесь творится?

— Шлюха она, — пробормотала Лоррен непослушными губами.

Теперь до нее стало доходить, что, собственно, происходит, и она вынуждена была признать, что перестаралась, подбадривая себя вином перед тем, как прийти сюда. Однако ее уже никто не слушал. Все внимание было обращено на Клару, которая сумела наконец справиться с голосом.

— Но я потеряла ребенка. — Она подняла глаза, смахнула слезы. — Я потеряла ее. На тринадцатой неделе у меня случился выкидыш. — Она высморкалась и повернулась к Лоррен. — Спасибо тебе, Лоррен, за то, что напомнила мне о том, какой я была раньше. Я думала, что, приехав в Чикаго, сумею спрятаться от душевных терзаний прошлого, но теперь вижу, что ошибалась.

Лоррен изо всех сил снова попыталась постичь, что же все-таки происходит. Окружившая их толпа о чем-то переговаривалась вполголоса: до Лоррен долетали нелестные комментарии в ее адрес, и это было нестерпимо. Почему это ее выставляют таким чудовищем? А Клара тем временем обратилась к Глории: