Прыжок через невозможное - Николай Томан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так точно, знаю, товарищ капитан. Пригласить его к вам?
— Нет, зачем же старика беспокоить. Мы можем и сами съездить к нему. Вызовите мою машину.
…Рощина Шубин застал за просушкой сетей на берегу реки. Старик приветливо поклонился ему, сняв белый парусиновый картуз.
— Ну, как жизнь, папаша? Как рыбачите? — спросил его капитан.
— Ничего себе. Жаловаться не на что.
Присмотревшись, Шубин заметил старую лодку, до половины вытащенную на берег, и сказал сочувственно:
— Плоховата лодочка-то у вас.
— Верно говорите, — согласился старик. — Хорошую фашисты угнали при отступлении. Офицер ихний вдобавок еще по зубам мне надавал.
— Зачем же им лодка понадобилась?
— А кто их знает! Ящиками они ее какими-то нагрузили. Помнится, очень уж осторожно укладывали, будто хрупкую посуду. Я так и подумал тогда: не иначе как добро награбленное куда-то переправляют.
— Ну, а еще у них было что-нибудь, не помните? Может быть, инструменты какие?
— Было, кажись, и еще что-то, да я уж запамятовал. А вот ящики запомнились, потому как уж больно они церемонились с ними.
Капитан Шубин слушал рыбака, задумчиво прохаживаясь вдоль развешанных на шестах сырых сетей. Остановившись перед стариком, он спросил:
— А направились-то они куда: вниз или вверх по течению?
— Вниз, — уверенно ответил рыбак. — Это я точно помню.
— Ну, спасибо, папаша! — Шубин протянул Рощину руку. — Извините за беспокойство.
Трудная задача
За столом, заваленным справочниками, таблицами и номограммами, сидел майор Воеводин. На книгах лежала целая стопа исписанной бумаги, но дело не шло на лад. Расчет на подрывание заводов никак не совпадал с цифрами отчета, составленного Гербстом. Вес указанных им зарядов казался ничтожным. Что можно было взорвать таким количеством взрывчатки? К тому же было непонятно, почему поставил он шесть зарядов одинакового веса.
В подрывном деле есть свои жесткие правила, пренебречь которыми может только человек, незнакомый с техникой подрывания. Но Воеводин знал: минирование производил саперный офицер, к тому же немец, следовательно, он должен был с особенной педантичностью соблюдать эти законы. Не мог же он, начинив фугас 168 килограммами взрывчатого вещества, рассчитывать разрушить им мощный заводской корпус? Чтобы подорвать завод, ему потребовались бы многие сотни килограммов. Даже если допустить, что он применил взрывчатые вещества повышенной мощности, как, например, гексоген, то и этого оказалось бы недостаточно.
«Нет, — решительно тряхнул головой майор, — так далеко не уйдешь. Вес взрывчатки нужно пока оставить в покое…»
И он снова принялся размышлять о количестве зарядов. Целесообразно ли было минировать завод шестью одинаковыми по весу зарядами?
Майор развернул схемы заводов и попытался разместить в фундаменте их шесть пакетов взрывчатки, но убедился вскоре в полной неосуществимости этой затеи. Воеводин знал все способы подрывания каменных и железобетонных зданий, однако способ, примененный Гербстом, был беспримерным. Он больше подходил для минирования мостов.
И тут на мгновение мелькнула мысль: «А что, если в самом деле мост?»
Нет, это нелепо… Какой мост? Река огибала город в двух километрах от его восточной окраины, и лишь в трех местах ее стояли деревянные четырехпролетные мосты. И потом, какое отношение имели мосты к заводам? Нет, уж если допустить, что заминирован не завод, а какой-то другой объект, то он непременно должен иметь отношение к заводам. Если тут действовал тот же самый Гербст, со стилем которого он познакомился в Ольшанских шахтах, то обер-лейтенант именно так и запутал бы все. Разными хитрыми ходами отвел бы он внимание от главного. Скольких трудов стоило тогда, в Ольшанских шахтах, нащупать участки минирования! Вначале все казалось очень простым. Были и следы какие-то и очевидцы, уверявшие, что именно здесь немецкие саперы зарывали что-то. А на деле мины оказались совсем в другом месте. Надо, значит, и теперь идти не прямым, а окольным путем…
Телефонный звонок нарушил ход мыслей Воеводина. Он снял трубку и услышал голос Шубина:
— Ну, как у вас дела, товарищ Воеводин?.. Все еще не удалось решить задачу? А у меня догадка одна мелькнула. Не допускаете вы возможности, что минированы не заводы, а что-то другое, имеющее к ним прямое отношение? Я проверю еще кое-что и заеду к вам, выскажу свои соображения подробнее.
«Выходит, что и Шубин пришел к такому же заключению, — подумал майор, вешая трубку. — Не случайно это…»
Конечно, и здесь Гербст пошел на хитрость. Но что же все-таки он заминировал? Воеводин хотел было позвонить Дружинину и посоветоваться с ним, но тут внимание его привлек шум машины. Воеводин подошел к окну и увидел автомобиль, остановившийся у его дома.
— Варя?! — удивленно воскликнул Алексей, узнав в женщине, вышедшей из машины, свою жену.
— Ну, как у тебя дела? — спросила Варя, входя к нему в комнату.
— Без изменений.
— Перепробовал ли ты все на свете и поставил ли на ноги всю свою военно-инженерную науку?
Варя прислонила голову к его плечу, зябко вздрогнула и закрыла глаза:
— Как таинственно и страшно все это! Вот где-то там, под землей, спрятана смерть. Я бы даже сказала — консервированная смерть…
— В мине — консервированная смерть! — воскликнул Воеводин. — Чертовски верное сравнение!
Сжав его руку, Варя еще крепче прижалась к нему и прошептала:
— По правде сказать, я очень боюсь за тебя, Алеша. Мина ведь может взорваться совсем неожиданно. Разве могу я не думать об этом?..
Воеводин нежно обнял ее и ласково утешил:
— Ну-ну, Варюша, не будем говорить об этом… Я ведь не первую снимаю.
И, чтобы успокоить ее, он стал рассказывать, как снимал мины на переднем крае обороны и в глубине позиций противника. Его бомбили, обстреливали из минометов, а он лежал на сырой земле и ночью на ощупь вырывал жало у злых, настороженных мин. Одно неверное движение — и все было бы кончено. Не только собственная жизнь, но и успех готовящейся операции зависел от его умения. Подорвись он на минах — враги тотчас поняли бы, что делается проход в минном поле и, значит, готовится наступление.
И он научился быть безошибочно точным.
Однажды фашисты заминировали городской театр. Предполагалось, что они поставили мину замедленного действия. В помещении театра нужно было срочно разместить бойцов, а в батальоне вышли из строя все пьезостетоскопы, которыми такие мины обнаруживаются.
И вот тогда, без приборов, обдирая в кровь уши и щеки, почти целые сутки прослушивал он стены театра и уловил наконец стук часового механизма. Стук этот был так тих, что ощутил он его скорее сердцем, чем ухом…
— Ну, а теперь-то как же? — спросила Варя, взволнованная рассказом мужа. — Теперь-то не поможет разве сердце?..
Она посмотрела Алексею в глаза и, не дождавшись ответа, протянула ему длинный сверток плотной бумаги.
— Вот, привезла тебе подробные схемы заводов. Пригодятся они?
— Если бы ты мне подробный план города и его окрестностей раздобыла, он, пожалуй, больше бы мне пригодился. Я ведь почти не знаком с Краснорудском.
— Зачем же план? — удивилась Варя. — Ведь это мой родной город, я в нем каждую улицу, каждый дом знаю. Девочкой бегала я по этим улицам, училась здесь и никуда отсюда не выезжала. Все заводы и все большие здания на моих глазах строились. Это же совсем молодой город, почти ровесник мне. С чего же начать, Алеша?
— Перечисли сначала все предприятия города. Особенно меня интересуют электростанции.
— Хорошо, начнем с электростанции. Дай-ка мне лист бумаги. Я тебе все сейчас наглядно изображу.
Воеводин подал ей лист трофейной топографической карты и предложил писать на оборотной стороне его.
Варя вычертила условные границы города, широкой линией обозначила реку и сказала:
— Электростанция наша находится в пяти километрах от города, вот в этом месте примерно.
— А ты была на ней после войны?
— Конечно, и не раз. Ее ведь восстановили сразу же после освобождения города.
— Плотину ее помнишь?
— Помню. Очень красивая плотина, совсем как…
— А сколько бычков у этой плотины? — нетерпеливо перебил ее Алексей.
— Ну, этого я не знаю точно. Пять или шесть, кажется… Но что же ты так разволновался, Алеша?
Воеводин, не ответив, спросил ее:
— Не могу ли я воспользоваться твоей машиной? Мне срочно нужно побывать на этой электростанции.
— Машина Владимира Александровича, — ничего не понимая, сказала Варя. — Но если она нужна для дела, то я рискну разрешить тебе воспользоваться ею.
Подвиг Воеводина
