Возвращение из мрака - Анатолий Афанасьев

– Не барахтайся, дядя. Неосторожное движение – и ты труп.

Дядя не собирался барахтаться, только изумленно пыхтел. Изогнувшись, Камил вытащил у него из кармана плаща сначала руку, потом пистолет. Поставил пушку на предохранитель.

– Это что же? – спросил укоризненно. – Хотел застрелить?

– Пусти, – прохрипел дядя. – Кошелек в боковом кармане. Бери и отваливай.

– Много денег? – Камил слегка надавил острием – и мужчина издал странный звук: – Ррр-ух!

– Я безработный, отпусти. Триста рублей в кошеле.

– Кто же тебе их дал? Отвечай быстро.

– Как кто? Заработал.

– У кого? Соврешь – и хана…

Камил сказал это так, чтобы мужчина поверил. Да и как не верить, если из горла закапала кровь.

– У Мустафы Агапова. У Туземца. Но я мелкая сошка. Не убивай, пожалуйста.

– Мустафа на кого работает?

– Вроде бы на Гараева.

– Какое задание? Мочить?

– Ты что, я не убийца. Говорю же, мелкая сошка. На побегушках.

– Почему здесь поставили?

– Не знаю. Христом Богом клянусь, не знаю. Где велели, там стою.

– Про меня что сказали?

– Ничего. Это пост. Мы тут круглые сутки на пересменках.

– Давно?

– Второй месяц.

– Как тебя зовут?

– Виктор. Виктор Самарин. Ой, хрр-ух!

Камил защелкнул лезвие, спрятал нож в карман. Потом разрядил пистолет и обойму зашвырнул в переулок. Где-то далеко она зацокала по асфальту.

– Про меня как доложишь?

– Как скажешь, так доложу.

– Хорошо, Витя, верю. Ты ведь из ментовки, да?

– Когда это было.

– Кого велено фиксировать?

– Всех, кто к сапожнику ходит.

– И днем тоже?

Они уже сидели рядышком на асфальте, привалившись спинами к «десятке», как двое подгулявших пьянчужек. Не хватало бутылька между ног. Витя Самарин достал платок, промокнул горло. Смекнул, что смертуха на сей раз прошла стороной, но страх еще не преодолел. От парня, который его подловил, тянуло жутью. Инстинкт Витю не обманывал. Пятнадцать лет в погонах и седьмой год на службе у грязи. Повидал кое-что, спасибо реформам.

– Днем тоже. На «Кодак» снимаем. Ночью – визуальный досмотр.

– Не ошибаешься?

– В чем?

– Сапожника поставили на учет месяц назад? Не раньше?

– Не знаю. Не моя компетенция… Слышь, парень, про тебя могу вообще не докладывать.

– Не ври, доложишь, куда денешься, – усмехнулся Камил. – Ничего, доложи. А если прибавишь мне годков десять, за мной штука.

– Спасибо, – поблагодарил мент.

– Ладно, держи свою пушку. Только не делай глупостей, Витюня.

– Не сомневайся, мы люди с понятием.

Через минуту Камил нажал черную кнопку над полуподвальной, с жестяным покрытием дверью. Три длинных звонка, два коротких, потом, после паузы, опять длинный. На двери не было глазка – и распахнулась она внезапно. Перед Камилом стояла пожилая женщина в домашнем халате, моргала глазами со сна.

– Молодой человек, не поздновато ли для визита? Вы знаете, который час?

Раздражение было наигранным, как и сонливость. Встретясь с ней взглядом, Камил подумал, что эта женщина вообще вряд ли когда-нибудь спала. Но поддержал игру, извинился:

– Мне надо поговорить с досточтимым Абрахманом-оглы, госпожа.

– Обознались, юноша. Здесь нет никакого Абрахмана. Это мастерская Бориса Федоровича Сотникова. Заказы он принимает во второй половине дня.

– У меня нет заказа, – улыбнулся Камил и открыл ладонь, на которой тускло блеснул овальный медальон – заправленный в золото зеленый малахитовый глаз с алмазными ресничками. Медальон подействовал гипнотически. Женщина протянула руку и тут же ее одернула. Отстранилась, пропуская Камила.

– Проходите, пожалуйста…

Провела в небольшую комнату, уставленную дорогой мебелью багряно-золотистых тонов. Освещенная настенными бра, комната словно плыла в нежных огненных сполохах.

– Подождите здесь, сейчас позову хозяина.

Камил опустился в кресло, пытаясь понять, отчего возникло ощущение вибрации.

Не успел додумать… Из-за шторы, за которой оказалась еще одна дверь, появился невысокий человек лет восьмидесяти, облаченный в теплую ночную пижаму небесного цвета. У Камила округлились глаза. Человек был полной копией Астархая, если бы нарастить ему бороду, чтобы упрятать в ней глаза, и добавить полторы сотни лет. Камил склонился в почтительном поклоне.

– Приветствую вас, многоуважаемый бек! Сапожник властным жестом вернул его в кресло. Сам расположился напротив, с любопытством вглядывался.

– Долго добирался до Москвы, мой мальчик, – заговорил, зябко запахнув пижаму.

– Пришлось задержаться в Краснодаре, ата.

– Конечно, конечно… Но можно было поторопиться. Наши друзья полагают, что в запасе у них вечность, но ошибаются в этом, как и во многом другом. Согласен, Камил?

– Вы же знаете, ата, в моем положении не стоит высказывать собственное мнение…

У него с души спал тяжкий груз. Помолодевший Астархай – это надо же! Но если такие чудеса бывают на свете, значит из этого подвала, оборудованного под пещеру, от сапожника Сотникова-Абрахмана до Наташи рукой подать. Она присутствовала здесь, это она покачивала светящуюся золотистым пламенем комнатку, как лодку. В этой нелепой мысли, разумеется, не было никакой логики, кроме логики любви.

Мобильник забулькал в кармане, когда он выруливал на улочку, ведущую к «Золотому квадрату». Сидоркин свернул к тротуару, выключил движок – и только тогда поднес трубку к уху. Ничуть не удивился, услышав голос Самуилова.

– Ну? – раздраженно спросил генерал. – Баклуши бьешь, подполковник? Вторые сутки пошли.

– Еду к Дарьялову, он ждет, – доложил Сидоркин.

– Есть какие-нибудь сдвиги?

– Никаких, Иван Романович, – бодро ответил Сидоркин. – Предварительный поиск. Почти вслепую.

Он понимал, что генерал его разыскал не только за тем, чтобы лишний раз оттаскать за космы. Это не в его привычках. Хотя какие там привычки, когда имеешь дело не с реальным человеком, а с мифом.

– Антон, кажется, ты не совсем проникся важностью задания?

– Проникся, Иван Романович. Но ведь никаких зацепок. Темнотища.

– Сейчас тебя немного просветлю. Но сперва скажи, как построишь беседу с Дарьяловым? Что про него знаешь?

– Понимаю, Иван Романович. Да, он работает на мафию. Но не думаю, что совсем скурвился. Он не перевертыш.

– Это твои эмоции?

На этот вопрос трудно было дать профессиональный ответ.

– Я с ним знаком. Он классный аналитик. Вы же знаете, он не сам ушел из конторы, его выкинули. Таких сотни.

– Значит, обиженный?

– Да, обиженный, но он… он… государственник. И православный русский человек.

Генерал скептически пожевал в трубку.

– Неубедительно, Антон. На обиженных воду возят… Хотя идти к нему надо, тут ты прав. Тут вот какая штука… Объявился посланник. И кто бы ты думал? Пасынок Атаева, бывшего владельца «Золотого квадрата». Видишь, как все завязывается в узелок. Но все подозрительно. Может, ошибаемся. Может, не он. Тот уж больно молод.

– Простите, Иван Романович, а как его вычислили?

– Перехват. Обыкновенный перехват. Он позвонил своему папаше.

– Почему папаше, а не матери?

– Чего-то ты перепутал, Сидоркин. Не ты меня должен спрашивать, я тебя… Одно ясно, Дарьялов нам очень нужен. Он у Гараева в фаворе, можно сказать, на генеральском положении. Возможно, скоро Героя России от него получит. Как стариковская шутка?

– Остроумно.

– Не остроумно, печально, подполковник… Твоя задача – заново Петю вербануть. Не справишься, можешь из ихнего «Квадрата» живым не выйти. Это понимаешь? Ладно, позабочусь о твоей драгоценной головушке, пришлю прикрытие.

– Ни в коем случае, – испугался Сидоркин. – Иван Романович, как можно! Это же стопроцентно засветиться. Дарьялов такую безопасность наладил, мышь не проскочит. Нет, под прикрытием не пойду.

– Хамоватый ты немного, Антон Иванович, но иногда мыслишь трезво. Не беспокойся, прикрытия не будет. Проверял тебя. Копни Квазимоду, но осторожно. Булавкой ковыряй, не шилом. Учти, может статься, у него все ниточки в руках.

– Спасибо за доверие, Иван Романович.

– Как сможешь, перезвони.

…Сидоркин не то что робел, но хорошо понимал расклад сил. Генерал пощадил его самолюбие, но тоже, разумеется, понимал этот самый расклад. «Копни Дарьялова». Сильно сказано. И еще остроумнее, чем про Героя России, полученного от бандита. Разрабатывать Дарьялова – все равно, что ловить кошку в темной комнате, где ее нету. Пока начнешь разрабатывать, он сам тебя десять раз завербует. На этом поле он, Сидоркин, увы, как бы высоко себя ни ставил, Дарьялову не чета. С другой стороны у генерала, по всей видимости, не было выбора. Время поджимало, вот они и спустили с поводка Сидоркина, и никого другого. Спасибо, Иван Романович, за безграничное доверие. У него, у Сидоркина, тоже нет выбора, разве что послать в «Золотой квадрат» Петрозванова. Кстати, не самое глупое решение, Сидоркин его всерьез обдумывал. Сережа романтик, у него на морде написано, что он верит в торжество справедливости, и если сердце у Дарьялова не совсем остыло, он мог на это купиться. Были, были плюсы, но минусы перевешивали. Скорее всего старая лиса просто не станет разговаривать с Сережей, выслушает – и выставит вон. И это еще в лучшем случае.