Орел в песках - Саймон Скэрроу

— Не знаю, — признался Катон. — Я об этом не задумывался.

Симеон пожал плечами:

— А мог бы и задуматься.

Симеон отпустил набатейских наемников, и друзья поехали дальше по перевалочной станции, пока не добрались до широкой дороги, ведущей к утесам. Вымощенная дорога была чуть выпуклой, с дренажными канавами с обеих сторон. На дороге царило оживление: носильщики, купцы, наемники — вроде тех, что сопровождали Симеона и Мурада. С обеих сторон дороги виднелись искусно вырезанные в скалах гробницы. Дорога обогнула большой утес и подошла к небольшим, но крепким с виду воротам, за которыми высились отвесные скалы — красные с темными и светлыми полосками наслоений. В скалах открывалась расщелина, ведущая в глубь гор. Катон повернулся к римлянам.

— Вот это, друзья мои, и есть Сик.

Ворота охранял десяток часовых в богатых накидках и чешуйчатых доспехах, ярко блестевших в лучах солнца. Перед воротами столпились путники, ожидающие очереди заплатить пошлину за вход; навстречу из ворот выливался нескончаемый поток людей. Симеон объяснил, что нужно спешиться, и повел центурионов к очереди. Толпа медленно продвигалась вперед, и вот Симеон оказался перед столом у самого входа. Улыбающийся самодовольный чиновник приветствовал его по-арамейски.

Симеон объяснил, сколько человек идет с ним, и чиновник быстро защелкал костяшками абака, подсчитывая пошлину. Симеон достал кошель и передал несколько серебряных монет. Чиновник опустил деньги в щель на крышке сундучка на краю стола и собрался пропустить прибывших, но, заметив Макрона и Катона, подозрительно прищурился. Он остановил Симеона и строгим тоном задал ему несколько вопросов. Симеон старался отвечать как можно спокойнее, но чиновник раздраженно подозвал стражников.

Макрон шагнул к столу:

— В чем дело?

— Наш друг, похоже, не хочет вас пускать. Сегодня утром в группе, пытавшейся войти в Петру, были несколько парфян. Теперь вот два римлянина. Он хочет знать, почему представители великих держав внезапно пожелали посетить Петру.

— Но мы не представители. Мы просто выслеживаем Баннуса. Объясни ему.

— Я объяснял. Я сказал, что у меня тут дом, а вы мои гости. Он не поверил. Говорит, что должен задержать вас и сообщить во дворец.

— Задержать? То есть арестовать? — нахмурился Макрон. — Это вряд ли.

От ворот подошли шесть стражников; рука Макрона скользнула к мечу, но Катон нажал на эфес.

— Макрон, это не поможет. Пожалуйста, не стоит устраивать тут беспорядки.

— Чушь!

— Иначе мы не возьмем в плен Баннуса и не вернем Юсефа.

Макрон оглянулся на стражников и со вздохом, полным возмущения и досады, ответил:

— Ладно.

Стража остановилась у стола. Командир осторожно приблизился к римлянам и жестом указал на их мечи. Катон и Макрон с неохотой отдали оружие, и командир стражников указал на вход в Сик.

Катон повернулся к Симеону:

— Куда нас ведут?

— В темницу под царским дворцом. Не беспокойтесь, я похлопочу, чтобы вас выпустили как можно быстрее.

— Хорошо бы, — холодно сказал Макрон. — Если это тебя не затруднит.

Командир стражи снова что-то сказал и настойчиво ткнул пальцем в сторону Сика. Катон встал между стражниками, Макрон, чуть поколебавшись, последовал его примеру, и группа двинулась вперед. Пройдя в ворота, они оказались в узком проходе — между его стенами могли бы одновременно протиснуться лишь несколько человек. Над головами, в скалах, виднелась узенькая серебристая полоска открытого неба, а иногда утесы накрывали проход тенью. Рядом с вымощенной дорогой был проложен канал, чтобы избежать затопления. Встречным приходилось прижиматься к стене, чтобы пропустить стражу и римлян по извилистой дороге в город.

— Вот почему Помпею не удалось прижать набатеев к ногтю, — тихо сказал Катон. — Если это единственный путь в Петру, то небольшой отряд может сдерживать целую армию сколько угодно.

— Должен быть другой вход, — ответил Макрон. — Тропинка через горы или что-то подобное. Наверняка.

— А может, и нет. Набатея отражала всех завоевателей, проходивших по этим местам. — Катон с интересом посмотрел вверх, на скалы. — Уже чудо, что и этот проход кто-то нашел.

Они повернули за угол; прямо перед ними узкая расщелина прорезала скалы сверху донизу. Напротив выхода из расщелины высилось громадное строение — храм с массивными колоннами. Подойдя ближе, Катон понял, что храм не строили, а вытесали из цельной скалы.

— Ты только взгляни! — с восхищением проговорил Макрон, рассматривая храм, алеющий в косых лучах солнца.

Покинув Сик, путники оказались в узком каньоне, вымощенном камнем и уставленном торговыми лавками и скамьями ростовщиков, как в любом большом городе империи. Только тут вокруг рынка не было храмов — лишь красные скалы. Стража провела римлян через рыночную площадь, за один угол — и там наконец перед ними открылась Петра. Огромные усыпальницы, вытесанные в скалах, обрамляли широкую главную дорогу, ведущую в сердце окруженного горами города. Вдоль дороги тянулись торговые лавки, а впереди, над вершиной невысокой горы, возвышалось скопище поразительных дворцов и храмов. Улица вдоль гробниц кончилась, скалы разошлись, и стал виден весь город: дома и улицы, покрывавшие пологие склоны, водоем в центре Петры. Стражники и арестованные шли по широкой прямой улице, с колоннами по обе стороны, пока не добрались до широкой лестницы, поднимающейся на холм справа, где высился дворец царей Набатеи. Поднявшись по ступенькам, они прошли мимо окованных медью дверей парадного входа к маленькой, неприметной дверце сбоку. Оттуда лестница уходила вниз, под дворец. Освещенный факелами туннель повернул назад, в сторону улицы, по которой они пришли. В конце туннеля оказался ряд клеток с маленькими зарешеченными оконцами, глядящими на улицу; в клетках, утопая в нечистотах, томились несчастные узники, ожидая суда или отбывая наказание.

Катон пихнул локтем Макрона:

— Смотри!

Макрон взглянул в сторону предпоследней клетки. За решеткой, прислонившись к стене, сидели те самые парфяне, которые недавно осаждали форт Бушир. Парфяне проводили взглядами вновь прибывших, которых провели к соседней клетке. Командир стражников закрыл дверь, задвинул засов, и стража удалилась.

Макрон взобрался на лавку под окном и приник к решетке. На улице люди шли мимо, не обращая внимания на узника, глядевшего на них из сумрачного подземелья дворца.

— Немногого добились, — хмуро сказал Макрон.

— Симеон разберется. Он сделает так, чтобы нас освободили.

— Меня радует, что ты в нем уверен.

Катон уселся у стены и почувствовал, как наваливается сон — набухшие веки опускались сами собой. Однако замечание Макрона его задело.

— Уверен? Пожалуй, да. Похоже, он знает, что делает. Именно благодаря ему удалось разбить Баннуса при Бушире, не забыл?

— Это верно, — спокойно ответил Макрон, продолжая глядеть через решетку. — Очень надеюсь, что он вытащит нас из этого нужника.

— Живописно, — пробормотал Катон и, окончательно сдавшись усталости, уронил подбородок на грудь и уснул.

Чья-то рука схватила его за плечо и крепко тряхнула. Катон отмахнулся:

— Не мешай. Отстань, Макрон.

Его снова встряхнули, на этот раз сильнее; Катон с трудом открыл глаза. Мурад улыбнулся Катону и сказал что-то на своем языке, насмешливо погрозив пальцем молодому римскому офицеру. За спиной Мурада стоял Макрон.

— В чем дело? — спросил Катон.

— Похоже, Симеон прислал нам кое-что полезное.

На полу лежал сверток одежды и стояла корзинка с мясом и хлебом. Мурад с улыбкой показал на еду, потом на рот.

— Хорошо! Кушать. Кушать.

Катон кивнул:

— Смысл я понял, спасибо.

Он неуклюже поднялся и почесал поясницу и ягодицы, ноющие после двух дней, проведенных в седле. Стемнело, и клетку освещали три фитиля масляной лампы на полу у двери. Макрон присел на корточки, оторвал кусок хлеба и запихнул в рот. Не прекращая жевать, он махнул в сторону вощеной таблички, лежащей на свертке с одеждой:

— Он и записку нам прислал.

— И что в ней?

Макрон начал объяснять, но мешал набитый рот.

— Сам читай, — с трудом выговорил центурион и бросил табличку приятелю.

Подобрав табличку, Катон начал читать. Симеон встретился с управляющим царского двора, чтобы объяснить ситуацию и потребовать освобождения римлян. К сожалению, Баннус его опередил и сообщил управляющему, что римляне — шпионы, посланные разведать оборону Петры. Симеон заявил, что римляне не имеют к этому отношения. Так что управляющий решил выслушать обе стороны прямо с утра. Симеон прислал римлянам смену одежды и местные ароматные масла и заплатил стражникам, чтобы узникам дали воду — умыться и предстать перед управляющим в приличном виде. В завершение Симеон написал, что все еще пытается узнать, где остановился Баннус, в безопасности ли Юсеф и у Баннуса ли сундучок.