Месть сурка (СИ) - Абрамов Владимир "noslnosl"

Француз, глядя в глаза ликантропа, со злостью и вызовом на ломанном английском заявил:

— Твоим противником буду я, Фенрир! Помнишь меня?

— Кто ты такой, шавка, чтобы я тебя помнил?

Жан оголил левый рукав, демонстрируя уродливый шрам.

— Ублюдок, видишь это? Твоих зубов дело.

— Г-ха-ха! Так ты щенок тех лягушатников? Славное было время — я тогда перекусал кучу детишек поганых волшебников! Что ж, сначала я убью тебя, а потом того ублюдка.

Красноречивый взгляд Фенрира, направленный в сторону Дункана, однозначно говорил о том, кого он имел в виду.

Сивый не стал дожидаться готовности Жана. Только что он смотрел на Дункана, а в следующий миг смазанным пятном метнулся к французу.

Жан, обладая завидной реакцией, умудрился увернуться от острых когтей противника. В прыжке он обернулся гигантским чёрным волком с длинной шерстью.

В первый момент Фенрир обалдел. Во-первых, даже он не может полностью обернуться без полной луны, оттого для него стало шоком увидеть подобное превращение. Во-вторых, ликаны превращаются не совсем в волков, а их подобие. У них более длинные и мощные передние конечности, морда тупее, но главное — размеры. Ликантроп весит не больше, чем в человеческом теле, а тут волк размером с пони и весом минимум в пару центнеров. Плюс расцветка шерсти у ликантропов всегда серая или серо-белая, но чтобы чёрная — такое он видел впервые.

Не он один был шокирован. У остальных ликанов челюсти грозили пропахать землю. Если бы Струпьяр не валялся без сознания — он бы тоже офанарел.

Жан воспользовался заминкой Фенрира и набросился на него. Его скорость в форме волка наполовину превосходила скорость в человеческом теле. И если раньше они с Сивым были почти на равных, то теперь Фенрир оказался в проигрышном положении.

Жан метил клыками в горло врагу, но опыт был на стороне Сивого. Лишь за счёт него он сумел увернуться и подставить вместо горла левую руку, которую чёрный волк с жутким хрустом перекусил, словно тростинку.

Сивый лишился предплечья до самого локтя. Из обрубка брызнула алая жидкость. Ликантроп взвыл и нанёс могучий и сверхбыстрый удар когтями уцелевшей конечности по волчьей морде. Он целил в глаза, но Жан в последний момент мотнул башкой, отчего удар пришелся чуть ниже глаз по носу. Страшная кровавая рана перечертила волчью морду. С чёрной шерсти на почву падали алые капли. Рана, нанесённая ликантропом, по своим свойствам приравнивается к травмам от тёмной магии, оттого бешеная регенерация оборотня не справлялась. А вот у его противника культя на глазах заживала.

Закипела жаркая схватка. Мелькали клыки и когти. Сивый чувствовал, что проигрывает, и пытался подороже продать свою жизнь, словно загнанная в угол крыса.

С незамутненной яростью Жан пытался порвать на клочки врага, который испоганил ему большую часть жизни. Его правый бок прочертили ещё две глубокие окровавленные раны от когтей противника, но он при молчаливом участии шокированных зрителей всё пытался дотянуться до врага клыками. В один момент сила, скорость и выносливость пересилили опыт многочисленных схваток старого ликана — Жан распахнул гигантскую пасть и перекусил шею Сивого. В следующий миг голова Фенрира покатилась по земле.

Глаза ликантропа с неверием продолжали смотреть на мир, пока в них окончательно не угасла жизнь.

Окровавленный чёрный хищник устало вздымал бока. Ликаны застыли статуями, не в силах поверить, что их злобный и непобедимый вожак проиграл и погиб.

В оглушающей тишине в правой руке Дункана оказался пистолет. До этого мгновения он оставался невидимым под наложенными Жаном дезиллюминационными чарами. Но стоило вынуть пистолет из поясной кобуры — чары слетели.

В гробовой тишине громовыми раскатами прозвучали три выстрела: один в голову Сивого, а другие два в печень и сердце.

После каждого выстрела все ликаны дёргались, словно от удара хлыстом по спине. В их взорах застыли недоумение, непонимание и шок в смеси со страхом.

Обернувшись к Дункану, Шон круглыми глазами посмотрел на друга, как на человека, который совершил эпическую глупость:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да ладно?! Ты серьёзно? Он же без головы!

— Контроль… — развёл руками Дункан. — Мало ли… Лишнее серебро в его тупой башке не помешает.

Глава 23

Троице товарищей удалось без проблем покинуть поселение оборотней. Ликантропы их боялись и желали одного — чтобы они скорее покинули их территорию.

Жан обратился в человека. Его травмы, нанесённые ликантропом, выглядели ужасно и не заживали. Зелья помогали отчасти, немного улучшив процесс заживления. Дункан вколол ему обезболивающего из походной аптечки и наложил на рану швы.

Поскольку француз уже не оборотень, а стопроцентный волшебник, парни доставили друга в госпиталь Св. Мунго, предварительно смыв с руки временную татуировку.

На этом их пути разошлись. Жан сказал, что после выздоровления уедет обратно во Францию и начнёт новую жизнь. Шон решил поехать в Ирландию: навестить родственников и старых друзей. В итоге Дункан остался лишь с котом, которого забрал вместе с палаткой из Солсбери.

Он был опустошен. Месть свершилась — всё обидчики на том свете, и что теперь делать — он не знал. Раньше у него была цель, а теперь жизнь будто потеряла часть красок.

Когда у британца на душе скребут кошки — он идёт в паб. Вот и Хоггарт не отходил от традиций. Он завалился в ближайший паб и принялся опустошать его запасы пенного под виндулу. Пиво гасило пламя острой свинины, но легче не становилось.

Он смотрел в тарелку, и с каждым съеденным кусочком мяса вспоминал Донну. Виндулу было её любимым блюдом в молодости, пока она не заработала гастрит.

Образ Донны не покидал его сознания. Он вспомнил, ради чего всё затевалось. Ведь не только из-за мести, но и ради того, чтобы жить с любимой в спокойствии, без опаски быть убитыми Пожирателями смерти, захватившими власть в магической Британии.

В итоге попойки он принял решение найти Донну и попытаться построить с ней отношения. Он понимал, что это будет непросто и у неё может оказаться другая жизнь, но не мог хотя бы не попробовать.

Когда он покинул паб, какой-то пьяный поляк преградил ему дорогу. Пошатываясь, он с жутким акцентом громко закричал ему в лицо, словно на стадионе:

— Англичанин? Англичанин! — после чего перешёл на польский: — Ты курва обосрана!

Польского Дункан не знал, но, прекрасно зная русский, общий контекст уловил. Раньше он бы подрался с этим хамом, но сейчас не собирался этого делать. Получится не драка, а убийство. С его способностями, физическими параметрами и навыками, в том состоянии, в котором он находился, сложно рассчитать силы. Простой удар кулаком может расколоть череп и из мозга взбить коктейль.

— Сам ты курва, — на русском ответил он, заставив поляка впасть в ступор, после чего максимально мягко сдвинул его в сторону.

Тот сопротивлялся, пытался упереться ногами в асфальт, но это было всё равно, что пытаться противиться экскаватору. Почувствовав огромную силу, поляк поостыл и больше не делал попыток спровоцировать драку.

Пройдя по пустынной в ночное время улице, через пару минут Хоггарт наткнулся на настоящих англичан. Они пили пиво и мочились на тротуар, не прерываясь. Верх культуры…

В Лондоне он по проверенной схеме остановился в наиболее близком к центру кемпинге. Его палатка всё ещё защищена маглоотталкивающими чарами, которые, по заверениям Жана, продержатся не меньше полугода. А вот грим волшебством уже не держится, отчего доставляет существенный дискомфорт и требует постоянного нанесения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Утром Хоггарт не испытывал похмелья. Он и в бытность ликантропом позабыл о похмелье, а уж став полноценным оборотнем, и вовсе избавился от всех последствий пьянки. Минусы тоже имелись. Например, ему требуется выпить гораздо больше, чтобы захмелеть, а трезвеет в разы быстрее. Точных замеров он не проводил, но его организм стал справляться с алкоголем минимум в три раза лучше. И если для здоровья это замечательно, то вот с точки зрения получения удовольствия уже не всё столь радужно.