The Мечты. Бес и ребро (СИ) - Светлая Марина

- Ерунда, - хмыкнула ведущая актриса солнечногорской муздрамы. Наверное, только теперь он и понял, что она и правда почти сорвалась. И черт его знает, в небо или в пропасть.

А ведь она жила с этим Олегом. Довольно долго. Не может же не чувствовать. Что-то чувствует. Черт...

- Пойдем, - хрипло выдохнул Андрей. – Обработать надо.

И, на ходу выключив все конфорки, потащил ее в ванную, где были перекись и бинт.

Пока возился в ящиках, она села на бортик ванны и сунула ладонь под струю воды. По раковине поплыли красные разводы. Смотрела, впрочем, не туда, а на него. Он затылком ощущал ее взгляд и продолжал задавать себе единственный вопрос: что с ней, вот с такой, делать?

Колдовал над ее порезом. Обрабатывал рану, наматывал бинт. Теперь почему-то молча.

Молчала и Стеша, продолжая сосредоточенно изучать уже его лицо. А когда он закончил, встала и прильнула к нему. Думал – за объятием. Думал, ее надо утешить. Даже, пожалуй, знал это. Оказалось – нет. Оказалось, ей проще играть на том, в чем она считала себя чуть ли не профи. Здоровыми пальцами Стефания потянулась к ремню его брюк и споро щелкнула пряжкой. Запустила руку в ширинку и низким голосом прошептала:

- Соскучилась.

- Только не говори, что тебя кровь возбуждает, - мрачно пошутил Андрей, глядя ей в глаза.

- Иногда. Хочешь жестко?

- Что?

- Мы никогда не пробовали. Хочешь? – и не дождавшись ответа, пылко прижалась к его губам, чуть сжав член пальцами через ткань белья. Андрей утробно рыкнул и обхватил ее талию. А потом заставил себя отстраниться. Одного взгляда хватило, чтобы подхватить ее на руки и унести в спальню. Вот только там, на его территории, она будет играть уже по его правилам, потому что он их устанавливает. Пусть за мнимые грехи ее наказывает кто-то другой – он не станет. Никогда не станет.

С ним она всегда терялась в окутывающих ее теплоте и нежности. И только так вспоминала, что когда-то умела мечтать.

Как она вообще сюда умудрилась попасть-то, а?!

На белой вывеске возле двери черными буквами значилось: «Начальник следственного отдела Трофимцев В.Н.»

Стеша поежилась и обхватила себя за плечи. Потом выпрямилась и поправила ремешок сумки. В узком коридоре откуда-то справа раздавались мужские голоса, но в поле зрения никто не попадал. А вот как она сюда попала – вопрос. Как она вообще сюда умудрилась попасть-то, а?!

Впрочем, вопрос риторический. По жизни, если кто и вляпывается, то обязательно именно она. А раз так, то все одно пропадать. Она занесла руку. Дважды постучала, словно бы предупреждая о своем вторжении. А потом нажала на ручку, оказавшись в неожиданно светлом предбаннике, где восседала вполне себе милая барышня в форме, вздрогнувшая на звук и воззрившаяся на Стефанию.

- Доброе утро. Адамова! – с широкой улыбой, какой обычно улыбалась со сцены на поклоне. Или на встречах со зрителями – раньше, давно. – Валерий Николаевич просил подойти с утра. Он меня ждет?

Так, будто бы речь о свидании, а не о протоколе.

Черт.

Какой мужчина может не ждать такую, как она?! И ведь всегда это о себе знала.

- Здравствуйте, - отозвалась барышня и кивнула на другую дверь за своей спиной. – Проходите, товарищ подполковник просил, чтобы вы сразу заходили, как явитесь.

- О! Спасибо! Знаете ли, не люблю тратить лишнее время на стояние в очередях! – рассмеялась Стеша. И фирменной – от бедра – двинулась в святая святых.

Больше не стучала, распахнув перед собой дверь.

На ней – узкая красная юбка с разрезом по стройной ноге. Кремовая блузка, расстегнутая почти до самого основания груди, отчего видно было ложбинку. Каблуки черных туфель, отбивающие ритм. И выражение лица – самое благожелательное.

Ах да! Палец аккуратно залеплен узкой полоской пластыря. Даже почти эстетично.

- Полиция не дремлет? – провозгласила она, оказавшись в кабинете Трофимцева. – Можно?

- Доброе утро, Стефания Яновна, - кивнул подполковник, что определенно означало «не можно, а нужно», и указал на стул перед собой. – Проходите, присаживайтесь.

Стеша не ответила, сверкнула ямочками на щечках и прошла поближе к нему. Села. Закинула ногу на ногу. Расправила юбку и воззрилась на следака. Тот факт, что по ее пояснице в это самое время раз за разом накатывал жутковатый холодок, она старательно отбрасывала от себя. У нее нет нервов. Они перегорели давным-давно. Вместо них ей добрый доктор натянул железные тросы. И потому она улыбается.

- Вы говорили, я что-то там должна подписать. Я могу после этого быть свободна, да? Мне еще в театр сегодня, Валерий Николаевич. Репетиция в костюмах. Мы новый спектакль готовим на этот сезон.

- А я расследую убийство, - сурово отозвался Трофимцев. – И свободны вы будете, если будете, тогда, когда я решу, а не когда вам надо.

Раскрыв одну и папок, которые во множестве стояли и лежали в разных положениях на его столе и соседней тумбочке, подполковник придвинул к себе формуляр. Его и принялся заполнять, засыпая Стефанию вопросами об имени, отчестве, фамилии, дате и месте рождения и прочем в том же роде. Она сдержанно отвечала, прикусив язык после его выволочки, но мысли ее метались внутри головы, постоянно натыкаясь на преграду в виде стенок черепа. Птичкам из клетки не выпорхнуть. И ей отсюда тоже.

Сколько ни убеждай себя, что все будет хорошо, а каким-то безымянным органом она очень четко ощущала – не будет. Ну как может такое быть, чтобы с ней – да хорошо?

В очередной раз пересказав историю своего знакомства, начала, течения и разрыва отношений с Олегом, она только и могла, что натужно улыбаться и шутить:

- Но ведь за секс с женатыми мужчинами в тюрьму не сажают, товарищ подполковник. Я вчера весь вечер читала уголовный кодекс – такой статьи не нашла, а это мое самое большое преступление.

- Вчера вы намеревались искать адвоката, передумали? – без тени улыбки поинтересовался Валерий Николаевич.

- Уверены, что надо?

- Это лучше, чем самостоятельно читать УК. Вы можете его неверно истолковать, в отличие от специалистов, - пояснил Трофимцев и перешел к главному. – А теперь расскажите, как и с чьей помощью вы перевели на свой счет деньги, принадлежавшие господину Панкратову.

- Господи! Какие еще деньги? – закатила глаза прожженная шалава Стефания Адамова. – У меня была кредитка «Б-Банка». Походу, безлимитная. Персональная скатерть-самобранка. Понятия не имею, откуда на ней брались деньги. Но я ею больше не пользуюсь, кажется, она заблокирована.

- Речь идет о миллионах североамериканских долларов! Которые несколько дней назад оказались на вашем, гражданка Адамова, счету в «Первом приватном». Так что прекратите мне тут рассказывать про кредитки, с которых вы в лучшем случае покупали себе элитные трусы, и переходите к сути заданного вам вопроса. Каким образом вы узнали про эти деньги? Кто вам помогал? И чтобы освежить вашу память, замечу следующее. Наши программисты сейчас отслеживают перевод, который вы сделали сразу же после трансфера на свой счет. Мы уверены, что этот след приведет к киллеру. Иных доказательств больше не потребуется. В целом, и сейчас все ясно. Вы ограбили своего бывшего любовника, который от вас ушел и, соответственно, лишил довольствия. Но вы прекрасно понимали, что он с вами сделает, когда узнает. И поэтому сыграли на опережение, - Трофимцев на мгновение замолчал после своей затяжной тирады и вдруг рявкнул: - Ну!

Стефания даже подпрыгнула на стуле, от его голоса. И ноги ее, до этого довольно расслабленно и элегантно закинутые одна на другую, резко опустились на пол – обе. Будто бы опоры под пятой точкой стало недостаточно. Если бы она стояла, то непременно упала бы.

- Я не знаю ни про какие деньги... – проговорила она, и поняла, что саму себя не слышит – все слилось в шепот. Кашлянула, почти по-актерски прочищая горло, и продолжила: - Я... у меня нет никакого счета, кроме зарплатного. Я могу п-предоставить выписку... я... туда, кроме жалования в театре, ничего не могло поступать... и... и еще я брала заем в «Финанс-элит» на покупку недвижимости – мне не хватало части средств... я н-ничего не знаю... я... чушь какая-то...