Сломанный лёд — 2 - Мария Карташева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда они ехали домой, Юля решилась с ним поговорить. Девушка долго мяла внутри себя слова, но никак не могла подобрать нужные, всё это сейчас выглядело бы со стороны как нравоучения, что совсем было не в её духе.
– Я принимаю наркотики. – вдруг сказал он.
– Я знаю. – буднично ответила девушка.
– Как ты к этому относишься? – так же просто спросил Бодаев.
– Плохо! Меня это печалит.
Дима достал свой телефон и передал его Юле.
– Удали номера и заблочь их. Первый – Катя-уборщица, второй – Скрат, третий – Зимбабве.
Юля сделала, что он попросил, и в машине повисло невесомое счастье, потому что оба поняли, что только что без слов признались друг другу в сокровенном чувстве, пронизывающем их и родившемся в тот день, когда они встретились вечером у клуба. Два одинаковых и одиноких, похожих и разных, ищущих подобных себе, но не верящих в торжество любви!
Дома снова было тихо и пусто, Дима на секунду остановился на пороге и сказал:
– Раньше мне совсем не хотелось сюда возвращаться, а сейчас даже как-то жду вечера, что ли. – он обнял девушку. – Ты возвращаешь меня к жизни.
– Пошли напьёмся! – потянулась Юля. – Но исключительно мятным чаем. И давай я посмотрю договора, которые ты просил, завтра съёмки только во вторую половину дня, поэтому есть время на другие дела.
– Охота тебе? – покривился Дима.
– Дим, но ведь неправильно, если за твоей спиной тебя продают. – Юля даже не знала, насколько чётко подобрала слова.
Глаза Бодаева сузились, он покивал и пошёл к себе в кабинет, крикнув на ходу.
– Закажи, пожалуйста, что-то в ресторане, пусть привезут. Ты права, нужно разобраться с делами.
Вечер прошёл в молчаливом переборе договоров, сравнением смет, Юля всё время делала какие-то пометки, периодически уточняла у Димы даты и спустя несколько часов после начала этого муторного занятия устало поднялась и села напротив него.
– Вот! – она написала на листке внушительную цифру. – Это примерно та сумма, на которую не сходятся сметы и договора.
– То есть Алик на эти деньги меня опустил? – лицо Бодаева нехорошо перекосилось.
– Ну можно и так сказать!
Дима вздохнул, подошёл к окну, отпил вина из бокала, который держал в руке и набрал номер телефона.
– Дим, ты чего, сейчас два часа ночи… – начала говорить Юля, но он остановил её движением руки.
– Алик, через двадцать минут, чтобы был у меня! – не терпящим возражений тоном, сказал Дима.
Юля внутренне забеспокоилась, она взглянула на то, как ходят желваки на скулах мужчины и подумала, что сослужила Алику очень плохую службу. С другой стороны, нечистый на руку директор обчистил Диму чуть ли не треть гонораров и это при том, что зарплата и процент у него были едва ли не самые высокие в городе.
Ровно к означенному времени в квартиру вошёл Алик, он заглянул в кабинет и кивнул Юле, а потом развёл руками, посмотрев на Диму.
– Дим, ну ты чего? У меня такое рандеву с цыпой было, а ты всё обломал. Что случилось? Слушай, пошли там поговорим, пивка хочу. – он пошёл на кухню, достал банку из холодильника и, перелив напиток в высокий бокал, присел за стол.
– В кабинет иди! – гаркнул Дима, не вставая со своего кресла.
Алик нехотя поднялся, он не особо любил утешать Бодаева, когда того что-то не устраивало, но это была часть работы, поэтому стоило подчиниться. Директора нехорошо царапнули договора и сметы, разложенные на полу, в принципе те бумаги, которые Дима всегда просил, но никогда не проверял. Сначала Алик приносил ему подчищенные данные, но со временем понял, что делает лишнюю работу и отдавал их прямо так.
– Алик, я похож на проститутку? – спросил актёр.
Алик странно хихикнул, пытаясь понять шутка это или Бодаев и правда настолько зол.
– Дима, может, я выйду? – несмело спросила Юля, таким она этого мужчину ещё не видела.
– Сиди! Тебя это напрямую касается, – он посмотрел на Юлю и снова перевёл взгляд на Алика, который застыл в странной позе на диване. – Я жду ответ!
– Дим, ну ты чего? Ну нет, конечно! А чё роль такую предложили? – он снова хихикнул, пытаясь разрядить обстановку.
– Да! Причём вживую! И сделал это ты! Ты мной торговал! – Дима подобрал кучу папок и швырнул их в Алика. – И это, сука, только половина того, что мы успели раскопать, я ещё не смотрел файлы, но судя по тому, как ты дёргаешься, ты, гадёныш, присвоил себе гораздо больше моих денег. – Бодаев навис над ним. – Я тебя подобрал, когда твоя карьера долбанной модели не состоялась, когда ты бегал, как собачонка за всеми и скулил, чтобы погреться у кого-нибудь! Я тебя пустил в свой дом, а ты срал здесь в каждом углу!
Вдруг Бодаев за шиворот поднял Алика и понёс его к входной двери, а тот волочил ноги и дёргался как маленький лягушонок.
– Завтра прямо с утра ты, гнида, принесёшь мне заявление на увольнение, и мы расторгнем все договора. Иначе все бумаги и все файлы я передам в полицию и в СМИ. Ты понял меня?
Алик только кивал, икал и молча растирал слёзы. Бодаев выкинул его за дверь, вернулся, налил себе вина и залпом выпил. Он долго ходил взад-вперёд по пространству кабинета, а потом вдруг заговорил:
– Я после смерти Вики катился по наклонной. Меня больше не было. Всё было как в тумане. Я пил, нюхал и было всё равно. Уже даже перестали поступать предложения о съёмках и так далее. Я сидел как-то в компании, а этот, – он кивнул в сторону двери, – был у них как шестёрка, Алик сбегай туда, сбегай сюда. Ему даже пинка давали и ржали, а он терпел и улыбался. И так стало мне его жалко! И ведь, Юля, как только я его сделал директором, он выправился, работал как сумасшедший, я его и материл, и орал на него, но он был непрошибаем! Если нужны были съёмки, он мне пить не давал. Представляешь, однажды запер меня на сутки в ванной комнате. И я понемногу выплыл. – Бодаев присел рядом с Юлей. – Но когда, в какой
