Кровавые сны владык - Эльдар Сафин

Отказ вести переговоры с Мартусом Раменом тоже выглядел глупо — Айра не верила, что горожане находились на стороне Хаоса, ведь на них точно так же, как и на Орду, то и дело нападали жуткие твари.

Однако Голос раз за разом повторял:

«Ты должна сделать это ради спасения мира. Слушай меня, иначе все рухнет».

И она слушала, но была уже на пределе.

И ночью, когда ее незримый советник потребовал, чтобы бывшая королева Дораса проснулась, надела на себя полный доспех и вышла к краю лагеря, она едва не сорвалась на него.

Вместе с Имуром, в окружении самых верных воинов она ждала, глядя на город, а позади нее понемногу скапливалось войско — хотя совершенно неясно, для чего, ведь не пойдут же они в атаку прямо сейчас?

«Жди, — сказал Голос. — Скоро начнется».

И он не обманул — когда из Жако под гнусавые голоса труб и неровный бой барабанов вышло войско восставших, Айра почти поверила в то, что они одержимы демонами.

Вылезти из-за высоких стен против втрое превосходящего противника, который к тому же и гораздо опытнее в сражениях?

«Обернись, — попросил Голос. — И узри человека, который хочет уничтожить мир».

Айра повернула голову — из глубины лагеря, срубая одного за другим попадавшихся навстречу воинов, шел Дайрут, и его руки были при нем. Он показался ей похожим на Гарроса, орочьего бога войны. Коренастый, с широкими плечами, по клинку в каждой ладони и с яростным, почти безумным взглядом, он был совершенен.

Он шел так, будто и не уходил никуда, будто оставался здесь все время, дергая за веревочки, как кукольник в балагане. Дайрут выглядел так естественно и правильно, настолько на своем месте, что Айре стало совершенно очевидно, что именно она — чужая здесь. Бывшая королева Дораса хотела бы признать, что он прав, а она нет, но это значило бы предать весь мир и обречь его на гибель.

Он был красив, красив весь — и как человек, и как мужчина, и как полководец, и как тот, кто смог сплотить Орду вокруг себя. В этом и впрямь было что-то демоническое, но Айра не могла пересилить себя и перестать восхищаться им.

— Дайрут Верде! — крикнула Айра и поняла, что должна как-то принизить его, оскорбить, чтобы прямо здесь не расплакаться от того, как несправедлива судьба. — Ты жив еще, ублюдок? Я не дам тебе уничтожить мир!

Голос ее, словно усиленный ветром, разнесся окрест.

В этот момент все, кто находился в лагере, все ее воины поспешили к Хан-ши, чтобы защитить ее.

— Ты вернулся из могилы, и твои руки целы. Ты бешеный пес, Дайрут Верде, и я убью тебя!

Айра бросилась к Дайруту, но в этот момент ей навстречу выскочил кто-то из горожан, пришедших вместе со свергнутым ханом. Девушка приняла чужой меч на щит, одновременно делая выпад, и, не глядя, шагнула чуть вбок — туда, где только что находился лишенный ею рук человек.

Бой кипел уже всюду, крики и лязг стали, яростный визг и хрипы доносились со всех сторон.

Вместе с Айрой шли полтора десятка телохранителей, крепких и сильных мужчин, прикрывавших ее от любой опасности. Это было хорошо — девушка могла не заботиться о том, что упавшего врага нужно добить, да и вообще ей нужно было только выбирать направление, а все остальное брали на себя они.

Но, с другой стороны, она теперь не могла просто броситься куда-то, рискуя, что останется одна.

Вокруг раздался стон, словно сама земля дрогнула — но нет, это просто вскрикнули разом все кочевники. Несколько воинов из ее охраны упали и явно не собирались больше вставать — они были либо мертвы, либо слишком тяжело ранены.

В то же время бойцы, пришедшие с Дайрутом, словно воодушевились и стали сильнее.

«Это „белая магия“, — отметил Голос. — Мощное заклинание, и отдача от него не слабая. Не каждый маг пойдет на такое, а от Лиерры я подобного вообще не ожидал — раньше ее любимым делом было поднятие нежити».

Все смешалось.

Айра не видела, где сейчас Дайрут, да это было и неважно — вокруг падали свои и чужие, земля подрагивала, а сердце сжималось, но не от страха, а от предчувствия, что вот-вот должно произойти нечто непоправимое.

Сверху, прямо на воина, стоявшего рядом, из темных небес свалился мертвый демон. Айра отскочила в сторону и покатилась, потому что левая нога попала в какую-то ямку.

Обычных сил девушке не хватило бы, чтобы встать, но наручи помогали ей, к тому же на ней были мифрильные латы, легкие и прочные. Опершись о влажную от утренней росы землю, Хан-ши попыталась встать, но перчатка скользнула, и она до обидного глупо упала лицом в вытоптанную траву.

На мгновение Айра потерялась — она не понимала, где находится, что происходит, зачем это все надо, на нее кто-то наступил, сверху что-то орали, затем ее перевернули на спину.

Айра была готова ударить того, кто это сделал, небольшим треугольным щитом — мечом ей было в любом случае не развернуться. Но тем, кто ее ворочал, оказался Имур, он внимательно взглянул ей в глаза, а затем, ничего не говоря, ловко дернул бывшую королеву вверх.

Неожиданно для себя Айра вновь оказалась в самой гуще боя.

Имур уже исчез, а вместо него рядом оказались трое Рыжих Псов — тех, которые обычно находились рядом с ним.

И вновь ее пытались убить, она отбивалась, а стоявшие рядом кочевники помогали ей остаться живой и невредимой. Поле боя полнилось криками ярости, стонами, шипением заклинаний и звоном стали. Неподалеку стонало окровавленное существо с распахнутой грудной клеткой — ребра топорщились, кишки вывалились наружу, и признать в нем человека, а уж тем более кочевника или горожанина Айра не могла.

Она шла сквозь весь этот ужас, время от времени рубила кого-то мечом, иногда поднимала щит, чтобы принять удар.

В происходящем не было ничего от «упоения боем», не было ни танца, ни красоты, ни изящества. Айра шла куда-то и зачем-то не потому, что ей так хотелось — просто битва имела внутри себя некие течения, иногда бурлила, иногда почти утихала, в ее громадном котле варились сотни, тысячи людей.

— Хан-ши! Хан-ши! — заорал кто-то неподалеку, видимо, увидев ее.

И тут же со всех сторон понеслось «Хан-ши! Хан-ши! Хан-ши!».

Люди выкрикивали одно из ее имен, украденное из легенды, и с этим именем бросались в бой и умирали с ним на устах.

«Жако! Жако! Мартус и Жако!» — орали другие и умирали за свои слова — может быть, более правильные или честные, но явно не заслуживающие того, чтобы за них лилась кровь.

В мифрильный нагрудник ударил небольшой топор, Айра устояла только потому, что сзади оказался кто-то из тех, кто прикрывал ее. Разозлившись на себя, на своих, на врагов и вообще на весь мир, девушка кинулась вперед.