Камень. Книга 9 - Станислав Минин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На понт брала, шмарюга, — влез Прохор. — Все приличные люди до этих борделей, как правило, на таких бровях доползают, что разговаривать не могут.
Коля с Сашей переглянулись и дружно кивнули.
— А я про что? — «возмутился» Кузьмин. — Анжелка же видела, что я трезвый, а работать тванине неохота, вот и тянула время по максимуму, бл@дина французская. До рукоприкладства опускаться, понятно, я не стал, хоть и очень хотелось засадить наглой шмаре в лоб, а просто предупредил, что, если она и дальше будет вы@бываться, сожгу бордель нахрен вместе с ними со всеми, и мне за это ничего не будет. — Ванюша хохотнул. — Вы бы видели, как Анжелка сразу засуетилась: на столике тут же появился достойный коньяк, три вида шоколада, фрукты в ассортименте, а вишенкой на торте стали четыре дорожки кокаина, аккуратно насыпанных на небольшое зеркальце. Царевич, — Кузьмин смотрел на меня с улыбкой, — ты успокойся, я сам ни-ни, только на коньяк налегал, а порошок активно употребляла Анжелка. Очень скоро у девки заблестели глазки, блудливая улыбка появилась на размалеванном личике, и без всяких прелюдий потащила меня чертовка в душ, где профессионально и сыграла на кожаной флейте. Продолжили в роскошной спальне, я пил коньяк, Анжелка снимала стресс порошком, и так она на мне после порошка скакала, что мы чуть койку не сломали, — Ванюша аж причмокнул. — Короче, опыт уникальный, но запись наших с Анжелкой веселых забав я все-таки тамошней мамке приказал стереть.
— Это печально, — хмыкнул Прохор, — было бы интересно взглянуть. Ну, чисто поржать.
— Не понял?! — нахмурился Кузьмин. — А где лекция, что я, мол, молодежь развращаю?
Воспитатель переглянулся с Колей и Сашей, и они дружно захохотали.
— Дядька Иван, — Саша давился от смеха, — ты это серьезно спросил? Мы тебе таких историй, знаешь, сколько можем рассказать?
— Да ну вас всех! — отмахнулся Ванюша и незаметно мне подмигнул. — Хотел же просто настроение поднять…
***
— Твою же бога душу мать!.. — не удержался я от восклицания. — Во что они наш любимый пляж превратили?
— Согласен с царевичем, — хмурился Кузьмин. — Абсолютная и законченная похабень!
Практически весь пляж нашего отеля занимали шатры песочного цвета, а суетящиеся вокруг официанты таскали столы, стулья и посуду из ресторана.
— Не надо было турнир устраивать, — буркнул Прохор, — сейчас бы спокойно купались и на солнышке нежились. Вон, гляньте, ящики с шампанским, вином и коньяком тащат — как бы мероприятие при таких вводных до ночи не затянулось…
— И в баре четверо вместо двух официантов, — добавил Коля. — Чую, официоза нам не миновать. Лешка, надо брать минералку и устраиваться от греха в той стороне пляжа, где Михеевы с Петровыми обычно располагаются.
— Отличная идея, Коляшка…
До появления на пляже остальной нашей молодежи мы с братьями успели размяться «Гимнастикой Гермеса» под чутким надзором Прохора, два раза искупаться и успокоить подошедших Петровых, разволновавшихся из-за участия старшего сына «в драке».
— Дядька Вова, — вздыхал я, — не мы с Колей и Сашей выступили там зачинщиками, но работа с контингентом из благородных проведена, с Шуркой все будет в порядке.
— Прохор? — старший Петров с сомнением смотрел на воспитателя.
— Саныч, ну ты чего… — морщился тот. — Шурка же с Лешкой богатый опыт тренировок имеет, а это дорогого стоит… Да и я твоего сына многому научил, чего ему на военной кафедре Суриковки никогда не покажут…
Супругу Владимир Александрович успокоил просто — указал на шатры и объяснил, что скоро в них появятся те самые царственные особы со всего света, которых она так жаждала видеть, так что нечего мокроту разводить — надо готовиться к появлению высоких гостей. Петрова тут же побежала к Михеевой, и они уже вдвоем стали приводить себя в идеальный порядок. Сам Шурка, судя по моим впечатлениям, здорово себя накрутил, о чем свидетельствовали суженные глаза художника, сжимавшиеся и разжимавшиеся кулаки, чуть сгорбленная фигура и резковатые движения. На это же обратил внимание и Прохор, который обхватил молодого человека за плечи, отвел в сторону и начал что-то втолковывать.
— К турниру готовы? — вместо приветствия спросили у нас с братьями улыбающиеся Гогенцоллерны с Виндзором, заявившиеся на пляж первыми.
Одеты они были, как и мы, в свободные рубашки с коротким рукавом, светлые брюки и мокасины на босу ногу.
— А вы? — в том же тоне ответили мы.
— Вот и поговорили! А чего вы здесь сидите, пойдемте уже возле бара расположимся, скоро остальная молодежь подтянется…
И действительно, остальная молодежь заявилась в течение пятнадцати минут, причем молодые люди были одеты так же, как и мы, а вот явно предупрежденные о присутствии высоких гостей девушки принарядились — легкие длинные платья, шляпки, сумочки, солнцезащитные очки, босоножки на каблуках.
Темп… Анализ состояния Шереметьевой… Удовлетворительно! Что не могло не радовать…
— Ну что, Романовы, всех победите? — сходу спросила Демидова, когда девушки подошли к нам.
— А то! — Гордо выпрямился Николай. — Готовьтесь подкидывать в воздух свои шляпки в нашу честь!
— Всенепременно, — это была уже Инга Юсупова. — Гляньте, что у нас еще есть…
И все наши красавицы достали из своих сумочек небольшие российские флажки. Стефания, Ева и Кристина сделали вид, что ничего не замечают, а вот Соня, напротив, заинтересовалась:
— Девочки, а почему мне ничего не сказали? Я тоже такой флажок хочу.
— Норвежский? — хмыкнула Демидова. — Извини, Соня, у нас собой нет.
— Русский, — и бровью не повела скандинавка. — Девочки, запасной найдется?
— Держи, — протянула свой Тамара Хачатурян, — у меня еще есть.
— Спасибо! — поблагодарила норвежка и повернулась ко мне с братьями. — Мальчики, я буду болеть за вас. Удачи!
— Спасибо, Соня! — поблагодарили мы.
У бара общение продолжилось, и только мы успели выслушать от девушек «жалобы» на соню-засоню Шереметьеву, которую они сегодня еле вытащили из постели, как появились новые действующие лица: наследники родов Гримальди, Бурбон, Аль-Нахайян, Сингх, Фатимид и мой родитель — все в костюмах, но
